Господство Короля (ЛП)

 — Я раскрепощен.
 — Ты смотрел на себя в зеркало в последнее время?
 — Что не так с моим лицом? — кажется, он искренне обижен.
 — Эмоции. Когда-нибудь слышал о них? Или Джонатан конфисковал их вместе с твоей улыбкой?
 — Я умею улыбаться, — он показывает мне угрожающую улыбку.
 Я разражаюсь смехом, а он хмурится, на его лице написано недоумение.
 На мгновение я забываю о прошлом и погружаюсь в настоящее.
 Потому что прямо сейчас? Я в настроении для дуэли.
 Глава 27 
 Джонатан 
 Мой взгляд следует за Авророй, когда она практически убегает с места происшествия.
 Она не остановилась и не стала искать свою напарницу, Черный Пояс, что означает, что она более взволнована, чем показывает.
 И все это из-за ублюдка, который сидит напротив меня и ест, будто не он заговорил о том, о чем не должен был.
 Не перед ней.
 Ни перед кем.
 Аврора может вести себя решительно и отстраненно, но воспоминания об Алисии сжигают ее. Я не скучаю по тому, как она пробирается в ее комнату при каждом удобном случае. Смерть Алисии — это напоминание о самом мрачном дне в ее жизни. Ей не нужно напоминание о том, что она тоже очень похожа на нее.
 И что с того, что она похожа? Они совсем не похожи.
 Итан заплатит за то, что поднял тему прошлого и заставил ее уйти.
 — Слышал, что ты приобретаешь лошадь, — я подношу вилку ко рту и не спеша смакую еду.
 Тот факт, что я бросил туда кость, достаточно, чтобы привлечь его внимание. Итан замедляет жевание и смотрит на меня.
 Сохраняя бесстрастность, я продолжаю:
 — Арабский жеребец. Впечатляет.
 Агнус делает паузу, читая, как я предполагаю, отчеты на своем телефоне.
 — Ты не должен знать об этом.
 — Очевидно, знаю. Не только у тебя есть внутренняя информация, и знаешь, что, Итан? Считай, что я ее купил.
 — Ты даже не любишь лошадей, — Итан положил руки на стол.
 — Это не значит, что я не могу ее получить.
 — Тогда я мог бы рассмотреть тот участок земли в Нортгемптоне, за которым ты присматриваешь, — Итан съедает еще одну ложку еды. — Мне даже не нравится недвижимость в Нортгемптоне, но это не значит, что я не могу ее получить.
 — Возьми что-нибудь из моего, и я возьму десять взамен. Даже твоя дочь теперь носит фамилию Кинг.
 Эльза опускает голову и продолжает есть молча, предпочитая оставаться в зоне неловкости. В этом разница между ней и Эйденом. Если бы мой сын был здесь, он бы уже час назад увел ее. У него нет ни капли терпения на то, что, по его мнению, его не касается.
 — Как насчет Авроры? — Итан приподнял бровь.
 Десятилетия, которые я потратил на совершенствование своего фасада, теперь пригодились. Я делаю вид, что меня это не трогает, хотя мне хочется воткнуть нож в оба его глаза, чтобы он больше не смотрел на нее. А еще мне хочется закрыть ему рот, чтобы он больше не произносил ее имя.
 Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не повалить его на землю и не вбить в него хоть немного здравого смысла. Вместо этого я спрашиваю своим, казалось бы, отстраненным тоном:
 — А что с ней?
 — Она теперь часть игры?
 — Папа... — Эльза смотрит на него умоляющими глазами. — Ты сказал, больше никаких игр.
 — Я не могу отступить от вызова. Разве не так, Агнус?
 Его собака на коленях кивает один раз, все еще сосредоточенно глядя на свой телефон. Он не притронулся к еде с тех пор, как мы сели за стол. Агнус из тех чудаков, которые редко едят и выживают за счет милостей Итана, или что-то в этом роде.
 Я должен был знать, что, когда одиннадцать лет назад стало известно, что Итан умер, Агнус не остановится на этом.
 Он практически воскресил его из мертвых.
 — Нет никакой игры, — говорю я своим самым смертоносным тоном.
 — Значит ли это, что Аврора вне игры?
 — Да, — никаких колебаний, никаких раздумий, и хрен его знает, что это значит.
 — Но знает ли она об этом?
 Я встаю, хлопнув вилкой по столу. Эльза вздрагивает, но остается на месте, глядя на окружающих, чье внимание переключается на наш стол.
 
 Я наклоняюсь так, что смотрю на Итана в упор. Он отвечает мне своим холодным взглядом.
 Он всегда был из тех, кто любит создавать проблемы из-за кулис. Когда мы учились в университете, люди считали меня безжалостным, а Итана — парнем из соседней комнаты.
 Они ничего не знают о том, как дьявольски работает его мозг. Они видят только тот фасад, который он хочет, чтобы они видели. Он мог провести девять лет в коме, но ничто не изменило то, как работает его мозг.
 Как и я, он любит держать людей за голову. И так же, как и я, он без колебаний использует это против них.
 Вот почему он первым делом обратился к Авроре. Тот факт, что она выглядит почти так же, как Алисия, дал ему рычаг давления. Ему даже не нужно было знать, как она связана с моей покойной женой. Его единственной целью было использовать ее против меня.
 Он сделал все это, чтобы казаться ее самым надежным союзником. Агнус пригласил ее на свадьбу, инвестиции, благотворительность... и даже приглашение на ужин — которое она не приняла.
 Все это методы, чтобы влезть в ее жизнь, а затем уничтожить меня, используя ее.
 Однако я на шаг впереди.
 Проблема в том, что знание его намерений не означает, что остановить его будет легко. Во-первых, Аврора непредсказуема как черт. Если ей что-то взбредет в голову, она это сделает, к черту мое мнение. Во-вторых, его игра может быть больше, чем это, и невозможность определить ее не дает мне покоя.
 — Приблизишься к ней, и я посчитаю это объявлением войны, Итан.
 Его губы кривятся в ухмылке, показывая его истинную сущность.
 — Осторожнее со своим собственным батальоном, Джонатан.
 — Держись. Блядь. Подальше, — я вычленяю каждое слово, делаю паузу, проясняя свою мысль, затем поворачиваюсь и ухожу.
 Позади себя я слышу, как Эльза спрашивает его о перемирии, о котором мы с ее отцом договорились, когда она и Эйден начали официально встречаться год назад.
 Мы сделали это, чтобы заключить важную сделку с семейным бизнесом герцога, но мы с Итаном оба знаем, что между нами никогда не будет перемирия. Нам будет по девяносто лет, и мы будем в инвалидных креслах, и мы все еще будем бороться за то, кто будет владеть миром.
 Мы были такими еще в университете. Из-за нашей соревновательной натуры мы конфликтовали во всем. Затем, когда мы закончили университет и вступили в мир бизнеса, наше соперничество усилилось. Оно началось с простой шахматной партии о том, кому достанется яхта, затем распространилось на дочерние игорные компании и цифры чистой прибыли.
 Мы соперничали друг с другом во всем, включая то, как завести семью. Поскольку нам надоели легкие киски, мы заключили пари, что женимся на психически неуравновешенных женщинах. Это не было необходимостью или даже принуждением. Это был выбор.
 Я нашел Алисию, а он нашел свою покойную жену, Эбигейл.
 С тех пор все пошло кувырком.
 Тогда я понял чудовищность человеческой жадности. Если ничто не насыщает вас, вы медленно, но, верно, ухудшаете свое душевное состояние и в конце концов погибаете.
 Именно это произошло с Алисией. Ее состояние не было таким серьезным, когда мы только поженились и у нас родился Эйден. Но с годами ее психическое состояние ухудшилось, и ничто не могло ее спасти.
 Эйден думает, что я мог бы. Но Эйден не знает всего.
 И так будет и дальше. Ради него.
 Я направляюсь к выходу и решаю уйти или, точнее, последовать за Авророй.
 
 Харрис всю ночь будет ругаться на меня из-за поздней встречи с китайцами. Но Харрис всегда так или иначе недоволен.
 — Джонни!
 Я набираюсь терпения, которого у меня нет, останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к странной подруге Авроры.
 — Называй меня моим настоящим именем, и я, возможно, дам тебе разрешение поговорить со мной.