Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)

Перебирая в памяти местных дам, Кирк отчего-то забрел к домику, где жили Ясмин и три ее соседки-мечтательницы. Стоя у калитки, он взглянул вправо. Там, через дорогу, у пустующей собачьей будки его забрали в мир Земли. Оттуда началась его новая жизнь…
Он вошел во двор и вскоре уже стоял у входной двери. Чуть помедлил. Скорее по привычке он постучал, потом нажал на рычаг, в доме Ясмин замигал свет. Хорошее решение для мира, где звуки не любят убегать далеко от своего источника.
Ему открыли, и он вошел. В доме находилось человек пятнадцать. Похоже тут устроили веселье. Народ сидел на полу, на стульях и даже на столе. Повсюду валялись стаканы и тарелки, играла музыка. Кирк искал Ясмин взглядом, но ее нигде не было. Валга, коротко, почти на голо подстриженная соседка Ясмин, явно во хмелю, подсказала отправиться Беккету на второй этаж, выдав при этом в лицо Кирка смачную отрыжку и кокетливо извинившись за нее же.
Он поднимался, рассматривая размалеванные Валгой ступеньки лестницы. На серый камень нанесли безвкусную цветастую абстракцию. Яркие линии и фигуры… Модный тренд или ужас аристократа? Как говорится, выбирайте сами! Серые люди, живущие в сером же мире. А вот Ясмин не такая! Ее не интересуют веселье и дурацкие материи.
Кирк толкнул нужную дверь и увидел Ясмин. Она стояла к нему боком, а Франц сидел перед ней на коленях. Старшекурсник хитро впялился в Кирка и указал на него пальцем. Ясмин повернулась, и Кирк, разозленный уединением возлюбленной и нахала-Франца, сжал кулаки. Когда-то, когда Кирк впервые встретил Ясмин, Франц пытался убедить ее, что Кирк толл. С тех пор Кирк не то что недолюбливал его, практически… как бы это?.. В общем ревновал…
К счастью, Ясмин обрадовалась появлению Беккета. Кирка сразу отпустило. Она была красива, а неспешные движения так изящны. Ее добрые глаза и легкость…
Впрочем, Ясмин и Франц ничего такого не делали. Творили какую-то мечту. Не более…
— Ты хочешь с нами? — спросила она.
— А что с вами? — настороженно поинтересовался мальчишка.
— Мы слушаем голоса этого мира.
— Призраков? — а сам подумал: «Неужто Степан говорит со всеми?»
— Пусть будет так.
— К чему?
— Не бойся.
— Я и не боюсь.
— Ха! — усмехнулся соперник.
— Давайте! — согласился Кирк.
— Садись на пол.
Кирк сел, а Ясмин запела.
Все произошло молниеносно. Кирка куда-то тянуло, уносило, но вскоре он услышал пение. Теперь пела не Ясмин — кто-то другой.
Кирк оказался в саду Изнанки, он смотрел на ту самую сливу, у которой пропал старик Степан. Ее голые ветки подрагивали, в благоговении склонялись, будто слива в печали поникла плечами. Ствол раскололся, из него вышла женщина. О, она была прекрасна! Она грациозно ступала по траве, будто невесомая, а ее рыжие волосы блестели и слепили глаз. Голос принадлежал ей. Губы, скулы, плечи, талия, бедра, — все в согласии с ее пением, отдавалось мотиву. Женщина щелкнула пальцем Кирка по носу, легко, но в нос будто вонзилась ледяная игла. О! Кирк уж не стоял, его оторвало от земли. Женщина рассмеялась и нарисовала пальцем круг, еще и еще один. Кирка раскручивало над головой женщины. Она будто была центром воронки, а Кирк — потоком, несущимся на ее дно. Она не прекращала петь. В какой-то момент женщина заплакала, и ее слезы, обращаясь в бабочек, стало закручивать вместе с мальчишкой. Они лезли в глаза и нос и щекотали кожу. Сотни бабочек, тысячи, миллион… кружили вместе с Кирком. Сквозь бесконечный их поток он едва разглядел — женщина держит в руке нож. Он не боялся, лишь смотрел. Но как же все-таки она красива! Он смахивал с лица бабочек, ведь так невыносимо жаждал рассмотреть ее получше. Он тянулся к незнакомке, он хотел почувствовал ее ледяное прикосновение хотя бы еще раз. Но та кокетливо уворачивалась, подмигивая Кирку. Она взмахнула ножом, и его лезвие разрезало белоснежную ее кожу. Но на том она не остановилась. Все с большим рвением она продолжала резать сначала предплечье, потом плечо, медленно провела острием над грудью. Нет, из порезов не сочилась кровь — струилась семицветная радуга. Что может быть восхитительней, что также завораживает сердце?..
 
— Не бойся быть печальным, — сказала она. — Верь себе и стань, наконец, мечтателем! — она улыбалась как-то неестественно, даже надрывно. Она танцевала, плавно водила руками перед собой, поднимала их вверх, запускала пальцы в свои раны, царапала себя, кружилась… радужной лентой изливалась из порезов кровь. — Ты молодец! Ты не подвел меня. Я знала, что тебе можно доверять, когда пригласила тебя на свидание у медного короля, — она грубо рассмеялась и, обхватив себя руками, потянулась к Кирку подбородком. — Милашка Магдалена стала тогда моим почтальоном. Ха! Ею было легко управлять. На время я потеряла тебя, но ты вернулся! И пуговица теперь не нужна… Используй шебрак! Используй его, мой умненький мечтатель!
Кирк открыл глаза. Он лежал на полу, а над ним склонилась Ясмин:
— Ты видел ее? Что она сказала?
Франц что-то бормотал, похоже он все еще был в трансе.
— Что?.. Откуда ты знаешь про нее?
— Это она! Она такая мудрая. Она — душа этого мира. Мы думаем так. Ее печаль… Она же здесь повсюду! Печаль не проклятие. Она естественна и благодатна.
Кирк был поражен. Прямо сейчас Ясмин противоречила своим прежним убеждениям, которые сама столько раз повторяла ему. Чудо… Чудо важнее всего!
— Ты же сама говорила, что печальный мечтатель разрушает, а не создает. Печаль сковывает, она мешает обрести свободу, — сказал Кирк.
— Мы не верим теперь в это, — пояснил Франц. Он уже проснулся и присел, ухватив рукой согнутое колено. На его лице читалось блаженство. Он был одурманен сном. И Кирк, глядя на него, понимал, что минуту назад испытал то же самое. — Это устаревшее мнение.
Ясмин добавила:
— Что может быть прекрасней печального художника? Ведь он творит поистине шедевры!..
Франц поднялся и подошел к Ясмин. Он поцеловал ее, и она поддалась. Кирк смотрел на них и уже ничего не понимал. Когда-то Ясмин сторонилась Франца, она считала его… слишком обусловленным, что ли… Но теперь! Мечтатели кичатся чудом и тому подобному, слушают чувства, избавляются от переживаний. А может и эти двое двинулись умом?
Он смотрел на Ясмин, как она целует другого, и вдруг понял — она не так уж красива и совсем не притягательна. Он вышел из комнаты и закрыл дверь.
Фирлингтон кое-что дал Кирку в доме дядя Джона. Беккет вынул из кармана пузырек с некой жидкостью. «Этот шебрак поможет выяснить, кто есть кто», — сказал фоландец.
Кирк активировал шебрак, откинув крышку с пузырька. Его действие не должно было коснуться мальчишку, так как именно он запустил его. Сейчас Кирк узнает правда ли это.
Ясмин крикнула, в комнате что-то рухнуло. Кирк отворил дверь и увидел на полу Ясмин, она лежала без чувств, а Франц корчился от боли. Идя по лестнице на первый этаж, Кирк ощущал, как сердце сжимается и страшится того, что натворило. Фирлингтон не обманул — Кирка шебрак пощадил.
Внизу картина была аналогична той, что Кирк увидел в комнате Ясмин. Кого-то из гостей Валги вырвало, кто-то потерял сознание. Дергающиеся тела на полу и на диване… Всюду муки и агония. Один из юношей у подножия лестницы бьется в конвульсиях, еще один, справа уже не дергается. Наверное, он отключился. Кирк переступил через парня и увидел девушку в кресле. Она задыхалась, а ее красные яблоки глаз казались огромными. Побелевшими пальцами она сжимала колени и похоже ногтями кое-где вспорола себе кожу. Валга в шортах и облегающей блузе рыдала, забившись под стол, а ее парень — угрюмый блондин — бился в дверь, пытаясь убежать. Дверь не пускала его, или же он просто не мог справиться с ней. В целом каждый из присутствующих «отреагировал на шебрак». Значит здесь нет этой Пэнто. Зато он проверил целых шестнадцать человек!
 
Эксперимент по выявлению «злодейки» прошел хорошо. Мальчишку испугал результат, но он и радовал. Не было в доме старшекурсников бессмертной Пэнто, а значит не придется подозревать и действовать. Выманивать Пэнто куда-то в город или…