Меч Кайгена (ЛП)

— Нет, — Сецуко поняла, что происходило. — Стойте! Они не могут!
Атка была продумана, поняла Мисаки. Фоньяки создали грозу из моря, чтобы не привлекать внимание сразу, но торнадо собиралось опуститься, только когда они добрались до суши. Так они не принесли морскую воду на берег, дав врагам оружие — будто у бедных рыбаков на берегу были шансы.
— Нет! — завопила Сецуко, ревущая колонна опустилась на ее деревню. — Стойте! Стойте!
Игнорируя ее крики, небесный бог загудел и опустил палец на берег.
Они были слишком высоко, чтобы видеть, как дома разлетаются на щепки, или слышат крики рыбаков внутри. Но Мисаки чувствовала это. Смерть одного теонита вызывала беспокойство в атмосфере. Смерти многих в один момент ударили ее почти физически. Обычно она не ощущала ньяму на таком расстоянии, но снег служил спинномозговой жидкостью, агония пробежала по горе Такаюби. Она ощутила ее дрожь, будто всхлип, в своих венах, а потом стал тихо. Десятки пульсов пропали. За один удар ее сердца.
Мисаки не знала, что ее «сестра» могла издавать такие звуки.
— Сецуко… — начал Такаши, голос был сдавленным. Он потянулся к жене, она рванула вперед, в ветер, словно хотела сбежать по горе. — Сецуко, стой! — он поймал ее, не дав спрыгнуть с крыльца, и крепко сжал.
Она дрожала в его руках. Ее джийя, обычно легкая, как мелкие волны на песке, могла вскипятить кровь. Такаши держал ее крепко. Он зажмурился, словно ощущал каждую каплю ее боли, словно мог все забрать в свою грудь, если бы пожелал.
— Не смотри, — он опустил ладонь на голову жены, окутал ее ньямой, как одеялом, последние дома внизу поглотил ветер.
Он сделал свою силу плотной стеной, укрывая Сецуко от дрожи разрушения, но она не перестала дрожать. Уткнувшись лицом в грудь Такаши, она завизжала. Пронзительный звук не просто от горя. Не просто от гнева. Такаши опустил голову и тихо говорил в ее волосы, а потом повернулся к другим.
— Мисаки, уведи ее внутрь. Тут опасно. Такеру-кун… — он посмотрел на брата. — Нужно убить ранганийцев. И ты, Мамору-кун. Идем.
Кровь Мисаки замерла в венах.
Нет.
Не Мамору. Не Мамору.
Она открыла рот, чтобы возразить — он слишком юн, или он должен защищать тут братьев — но в ее руках оказалась рыдающая Сецуко. Подвинув Изумо, она сжала дрожащую ладонь женщины и повела ее внутрь. Они едва прошли дверь, когда мужчины миновали их.
Обычно воин Широджимы молился своему мечу и богам перед боем. На ритуал не было времени. Такаши едва поклонился на пороге додзе, подбежал к стойке с оружием, схватил по два меча — Нагимару и Кьёгецу в правую руку, Намимару и меч Мамору в левую. Он повернулся и бросил брату и племяннику их катаны.
Никто не заметил, что Такеру поймал Лунный Шпиль левой рукой. Он сжимал белые ножны, пока Такаши и Мамору завязывали мечи на местах. Пальцы его правой ладони подрагивали. Они скоро смогут работать, но он не верил пока, что мог ими завязать узел.
Руки Мамору двигались быстро, почти безумно, ведомые энергией, которую Мисаки узнала. Она тоже это использовала — коктейль адреналина, решимости и безумия бойца, который мог отогнать страх и благоразумие, когда она рисковала жизнью против врага сильнее, чем она. Может, она ощутила бы тот же пыл сейчас, если бы в опасности была только она. Но это был ее сын. Это был ее умный и растущий сын, лучший коро, чем она. Его жизнь была слишком ценной.
— Мамору… — начала она, но се смотрели на Такаши, глава дома привязал вакидзаси рядом с катаной и повернулся, чтобы отдать приказы.
Мэр управлял деревней, а патриарх Мацуда был ближе всего к военачальнику в Такаюби. Не только Мамору и Такеши — все воины на горе отвечали бы Такаши. Так делали их люди задолго до того, как Джунгсан послал бюрократов приглядывать за ними.
— Тот торнадо не может подняться по горе, — говорил Такаши. Это было логичным выводом, обычно торнадо появлялись в пустыне на западе Ранги и на плоских равнинах Абрии, а не на каменистом берегу Кайгена. — Как только он доберётся до основания горы, неровная поверхность разобьёт его. Кто бы ни делал его, ему придется опуститься, и там мы разберемся с ним.
 
— Даже не знаю, директор, — сказал Чоль-хи.
— Кван-кун, не время для твоих странных…
— Он прав, Нии-сама, — вмешалась Мисаки. — Та штука — не естественная воронка ветра, — она не могла представить, какая точность и командная работа требовались, чтобы создать торнадо такого размера и управлять им. Это делали не наемники или плохо организованные простолюдины, это был высоко организованный военный отряд. — Армия фоньяк, достаточно сильных, чтобы управлять таким ветром, достаточно сильна, чтобы поднять его по горе, — она в этом не сомневалась. — Это торнадо будет у ворот деревни через сииирану.
— Даже лучше, — сказал Такаши, и Мисаки поразило, что он улыбался.
— Что?
— Не нужно нести бой к ним, — Такаши повернулся к Такеру и Мамору, выглядя оживленно, каким Мисаки еще его не видела. — Эти ранганийцы посмели напасть на народ моей жены, наших рыбаков, наш берег. Они осмеливаются насмехаться над богами нашего океана. Покажем им настоящую силу богов. И ты, городской мальчик, — он указал на Чоль-хи.
— Люди все еще зовут меня так?
— У тебя есть та штука, о которой говорят Такеру и Мамору — мелкий телефон?
— Да, директор, — Чоль-хи вытащил инфо-ком из кармана.
— Ты можешь позвонить правительству?
— Эм, не отсюда. Башни, которые мы установили, работают только выше по горе.
— Тогда лучше иди туда сейчас, — сказала Мисаки. — Если ветер не собьёт башни, тот прямоугольник — самый быстрый способ сообщить императору, что это происходит.
Она не доверяла правительству Кайгена, но сейчас оно было единственным шансом Такаюби на подкрепление.
— Поднимись по горе, — сказал Такаши. — И возьми это, — он взял запасной вакидзаси со стойки и бросил оружие в ножнах Чоль-хи, который чудом его поймал. — Если столкнешься с бедой.
— Девчачий меч?
Такаши фыркнул.
— Я видел тебя в бою, Кван-кун. Катана для тебя велика.
— Ах, — Чоль-хи перевел взгляд с меча Мамору на еще большую катану Такеру. — Туше. Но если нужно, чтобы кто-то как можно быстрее добрался до башен, это разве должен быть я? Мамору же быстрее?
— Мамору намного быстрее, — согласился Такаши. — Но он и Мацуда. Он создан, чтобы биться с врагом в лицо, а не убегать.
— Биться с врагом? — поразился Чоль-хи. — Не знаю, заметили ли вы, директор, но враг — торнадо. Что вы будете делать?
— Убьём его, — сказал Такаши. — Иди!
— Точно, — сухо сказал Чоль-хи, но он сжимал ножны вакидзаси так крепко, что костяшки побелели. — Было приятно… я р-рад, что знаком с вами, — он посмотрел в глаза Мамору и низко поклонился. — Спасибо за все. И не переживай, — он выпрямился. — Я получу подкрепление. Держитесь, — он побежал из дома, крикнул Мацуда. — Держитесь!
Чоль-хи ушел, Такаши обнял Сецуко еще раз.
Он нежно коснулся ее лица.
— Хватит слез, моя любовь. Твои родители и братья с сестрами будут покоиться с миром. Я отправлю им трупы всех их врагов.
Сецуко решительно кивнула, Мисаки еще не видела у нее такой хищный взгляд.
— Сделай это, — прошептала она.
— Я брошу к их ногам столько ранганийских душ, что они смогут пройти по ним, как по мосту, в Лааксару. Не переживай, милая, — добавил он Аюми, рыдающей в руках Сецуко. — Твой отец тебя защитит.
И они пошли. Они уходили. Мир Мисаки ускользал сквозь пальцы.
— Стойте!
— Нет времени, Мисаки, — сказал Такаши.
Она не слушала его, сжала руку Мамору. Она хотела умолять: «Останься! Будь там, где я могу тебя защитить!». Но это была глупая мысль. Мамору был сильным бойцом. Если он не мог защитить себя, она не поможет.
— Следи за расстоянием, — сказала она. — Фоньяки опаснее всего на среднем расстоянии — два-три баунда. Там их атаки бьют сильнее всего. Держись подальше или близко с мечом. Не задерживайся на середине, чтобы пострадать от их атак.