Полёт мотылька (СИ)

Все стало пресным, безвкусным. Яркая Европа превратилось в одно сплошное серое пятно. Давид будто улетел, забрав с собой все краски мира.
Оставались последние три недели до нашего возвращения в Петербург. Мы реже стали куда-то выезжать с Тёмой, и все чаще я запиралась в комнате, желая разобраться в самой себе.
Особенно часто это происходило после разговоров с Давидом, когда он уверял, что он все придумает для нашего воссоединения.
И как бы я не хотела ему верить, но чувство опасности и невозможности разрешения сложившейся ситуации, не позволяло мне до конца успокоиться.
С каждым днём все чётче понимала, что Альберт — это не тот мужчина, с которым я хочу быть рядом. Мысль, что я смогу полюбить его теперь казалась мне абсурдной. Как полюбить, если сердце отдано другому?
Я очень хотела раньше времени вернуться обратно в Петербург. Меня стали душить берега и рассветы, любые красоты, что были вокруг. Душили дни, проведённые без него и его общения.
— Тём — начала разговор в один из вечеров.
— Да?
— Может хватит с нас путешествий? — я взглянула на него, желая увидеть в его взгляде понимание.
— Возвращаемся? — сделал паузу. — Амели ты решила как быть дальше?
— Я ничего не знаю. Но мне так плохо здесь, Тём, — тяжело вздохнув, положила голову ему на грудь, — Я так надеюсь, что он знает.
— Пойду позвоню твоему отцу. Скажу, что прилетаем.
  
Глава 16
 
Санкт-Петербург. Аэропорт Пулково. Наш самолёт приземлился.
Встречал нас папа Артёма, по которому мы, так же, как и по всем остальным членам семьи, несказанно соскучились.
Мы ехали вдоль улиц родного города, и я понимала, что этот город стал другим. Другим для моего сердца. Такой родной, но сковывающий страхом рассудок. Мне страшно, что наши пути с Давидом могут разойтись. Не хотелось даже думать об этом, но серость города так и навеивала тревогу.
«Ты моя, Амели. И теперь этого никто не изменит» — раз за разом повторяла самой себе слова, что дарили моей душе веру и грели своим теплом.
Дома нас встречала наша большая семья. Я готова была обнимать родителей целую вечность, ведь, увидев их, поняла, что сильно истосковалась. Я чувствовала перед ними вину. За все: за слабость, что влюбилась в другого, за раннее возвращение в Петербург, причиной которой стали не они. Мне было стыдно смотреть им в глаза, ведь они даже не догадывались, как прошли последние месяцы моей жизни. Не знали, от чего болит душа и кем заняты мысли. Я никогда им не врала и ничего от них не скрывала. А сейчас…
«Лучше бы ты врала им, но не предавала их выбор» — уколол разум, испепеляя меня изнутри.
Вечер проходил в теплом семейном кругу, мы с Артёмом без умолку рассказывали им обо всем, что не успели рассказать по телефону. Настроение было приподнятым, и я не понимала, как могла принять настолько отчаянное решение — вернуться к семье только за неделю до свадьбы. Теперь мне хотелось продлить дни с ними ещё на годы вперёд.
— Амели, нас ждут друзья, поедем? — убирая телефон в карман брюк, обратился ко мне Артём.
— Хорошо, — растеряно согласилась я.
Страх и паника окутали меня, понимая, о каких друзьях идёт речь. Все казалось слишком бездумным, но я, улыбнувшись, вышла изо стола, заметив мамину ехидную улыбку. Она поняла, что ему написала Марта, но не догадывалась по какой причине с ним еду и я.
Усталость от перелёта сказывалась сильно, но все улетучилось в миг, как только я представила, что скоро вновь увижу любимые глаза. Я так скучала по Давиду, что не могла даже на секунду подумать об отказе на встречу.
— Он что-нибудь решит, ты же понимаешь? — подъезжая к назначенному месту, Артем взял меня за руку, чтобы взбодрить.
— Надеюсь, Тём. Ибо я потеряю рассудок.
— Ты его уже и так потеряла, подруга, — улыбнулся, растормоши мне волосы.
Его бодрый настрой успокаивал меня, и ситуация уже казалась не такой безвыходной.
Мы встретились в тёмном переулке с ребятами. Я крепко обняла Марту, будучи очень счастлива видеть её, а после посмотрела на него.
 
— Привет, — вымолвила, не сводя глаз, и не могла пошевелиться.
Он взял меня за руку и потянул к себе.
— Я скучала, — призналась шёпотом.
А он молча обнял меня, и я забыла о всех страхах о нашем будущем. Они растворились в его объятиях.
Артём с Мартой хотели посидеть в кафе, нам же с Давидом хотелось уединения. Ребята уехали, а мы, сев в машину к Давиду, поехали в неизвестном мне направлении.
— Есть одно место загородом. Поедем туда, — уточнил он, как только сел за руль.
— Куда угодно, — улыбнулась ему в ответ.
Он протянул свою руку к моей, взял ее и не отпускал всю оставшуюся дорогу, то и дело поглаживая легкими движениями костяшки пальцев. В эти мгновения я чувствовала себя по-особенному счастливой.
Спустя час, мы прибыли на просторное поле, за которым расстилался лес, чьих границ не было видно. Тишина, умиротворяющая тишина окутала нас. Давид заглушил машину и повернулся ко мне.
— Мой ангел, — касаясь мои волос, улыбнулся он.
— Скучал? — спросила, не выдержав.
— Ты порой такие глупости спрашиваешь, — рассмеявшись, он потянулся и обнял меня.
— Давид, — прошептала, удивляясь, как он спокоен. — Тебе не страшно?
— Почему мне должно быть страшно? — он взглянул на меня, нахмурив брови.
— Ну то, что скоро я… — не посмев продолжить, остановилась.
— Пару дней и все решится, — вымолвил уверенно.
Он уткнулся в мои волосы и выдохнул:
— Как же я люблю их аромат, — произнёс с наслаждением
— Моих волос? — удивилась.
— Да. Микс из цветов?
— Давид, я не удивлюсь, если ты ещё угадаешь каких цветов, — рассмеялась, не удержавшись.
— Нет, не угадаю.
Он оторвался от меня, а я продолжала улыбаться, отмечая его внимательность. Мы не могли наговориться и насладиться друг другом, утопая в разговорах, что перетекали с темы на тему. Его уверенность в “завтрашнем дне” малыми частицами проникала в разум, и к концу дня я тоже поверила в то, что все у нас будет хорошо. Вместе…
* * *
На следующий день мы прогуливались по пустому лесу, не думая ни о чем.
«Поляна счастья или мой Петербургский Эз» — так я охарактеризовала это место. Только здесь я могла расслабиться и прочувствовать умиротворение рядом с ним. И предстоящий решающий день уже не так страшил меня. Давид рядом — и это главное…
Раздался звонок на телефон. Звонила мама и просила срочно приехать к тёте Раисе домой. По её настороженному голосу я поняла, что что-то произошло, поэтому, извинившись перед Давидом, попросила его отвезти меня к Артёму, который находился с Мартой. Всю дорогу я нервно изводила себя. Чувство тревоги нарастало и все тело поддалось жару.
«Что-то случилось. Мама бы никогда не позволила себе быть такой взвинченной, не случись чего…» — констатировала факт.
Мысль о том, что с близкими людьми приключилась беда, сводила с ума. Молчание в салоне автомобиля нарушил телефонный звонок.
— Да, брат? — спокойно произнёс Давид, принимая вызов.
Он молча слушал собеседника на том конце провода, а я внимательно следила за выражением его лица. Кто ему позвонил? И от чего его черты лица стали такими суровыми, а мышцы рук напряглись, нервно сжимая руль?
— Ты дома? Куда подъехать? — наконец спросил Давид.
— Хорошо. Буду, — раздраженно ответил и сбросил вызов.
В машине стало тяжело дышать. Его взвинченность стала ещё больше пугать меня, и я не сдержалась:
— Кто звонил?
— Твой брат.
— Мой брат? — удивилась я.
— Роберт.
— Что произошло? — меня затрясло, ведь теперь было очевидным, что что-то не так.
Давид ничего не ответил, остановил машину у обочины и взял моё лицо двумя руками.
— Амели, единственное, что я сейчас должен сказать тебе — это то, что ради тебя, ради твоего счастья, я готов пожертвовать всем.
Я озадачено смотрела в его глаза, в надежде найти ответы на десятки всплывающих вопросов.