Постскриптум (СИ)
Но ладно, я-то замерла и жадно осматриваю его всего. Потому что тосковала в глубине души. Ждала встречи. И услышать глубокий обволакивающий голос безумно хочется. И вкус, и запах. Его хочется снова. Это неискоренимо и неисправимо. Ты хоть мне голову открути, а тело так и будет к нему стремиться. А он-то чего стоит, как будто ногами врос в половицы, и не шевелится? Плавно скользит взглядом по мне, начиная от глаз и заканчивая дурацкими носками. Каждую мелочь замечает: от браслета, инородно поблескивающего на моей загорелой коже и до едва заметного засоса на правом плече. Вот какого лешего надела я открытую майку? Непонятные суицидальные наклонности, видимо… Потому что никакой логики в моем поведении. И в его тоже.
Всего пара секунд — и я ощущаю теплое дыхание у губ. Пронзительные глаза, плавящие меня, терзающие и распиливающие эмоциями на несколько частей. Короткий миг его сдающего терпения. Минутная ошибка и подорванная выдержка. Чертовски хваленая. Но… Крупицы желания на дне карих глаз, как маленькие искры, сейчас поблескивают и отражаются в моих. Я уверена, он видит весь спектр. Он чувствует, как мое тело струной вытянулось и к нему стремится. Поднимает руку и большим пальцем медленно стирает чертов джем с моих губ. И я в каком-то запретном предвкушении, борясь с легкой дрожью от касания. Только вот нить, что стала образовываться, резко натягивается, когда он так же внезапно отстраняется. И те самые искорки взрываются в его глазах, мизерные вспышки, и темнота такая безразличная и нечитаемая застилает. Стена между нами выстраивается заново. И то ли мне кажется, то ли на моем лице гримаса почти болезненная, и зубы как от оскомины свело.
Моргаю, чувствуя резь в глазах, что за его пальцами следят, которые растирают между собою липкую субстанцию. Не выдерживаю. Стремительно закрыв дверь, ухожу на кухню, чтобы вытравить изнутри это ощущение безнадеги. Он хочет, но, судя по поведению, снова что-то решил. И, конечно же, не в мою пользу. И больно, будто живьем вырывают сердце, когда ребенок к нему подбегает и запрыгивает на руки. Их объятия и тепло в голосе бывшего мужа. Радость встречи и нужда друг в друге. А я?.. А я ебучий инкубатор, что выносил, родил и растил. Инкубатор, к которому иногда просыпается страсть. Чувство собственничества и что-то из разряда «и сам не гам, и другому не дам». Долбаная несправедливость.
Искоса временами наблюдаю за их воцарившейся идиллией. За каменным лицом Леши, когда он просматривает фото и слушает рассказ сына о каждом. Но не вижу ревности. Хочу найти в его глазах, когда мы встречаемся взглядом, но не вижу. И сомневаюсь, что он ее прячет, потому что глухое разочарование там настолько явное, что желудок в спазме скручивает.
Ну не чувствую я вины. Нет ощущения, что я изменила ему. Ничего вообще нет, кроме какой-то дичайшей обреченности и убийственной в своей силе любви. Никому на хер ненужной. Не имеющей вообще никакой ценности и значения. Это просто голый факт, не трогающий и неважный.
А я в таком состоянии крайне нестабильна. Мыслей много, но они не вырисовываются во что-то дельное. Понимаю только одно — мне не хватает сейчас долбоебизма Кирилла или выраженной участливости Микеля. Нужен эффект замещения, неполного и временного. Но нужен критически. А Кир не поднимает трубку. Канув в небытие, когда нужен больше всего. Микель же… Звонить ему не поднимается рука. Потому что были четко обозначенные границы. Я рядом — и есть все, меня нет — и нет ничего. Яснее некуда. Циничнее и расчетливее тоже.
Упарываюсь, полируя и без того зеркальную поверхность плиты. До состояния маленькой бочки отпиваюсь какао. Туплю в окно, где по-прежнему белым-бело. Не знаю попросту, чем заняться, только бы не идти в комнату, где отец и сын. И вздрагиваю, выпустив из рук телефон, когда тот начинает верещать.
И это… Микель. Как чувствует, право дело. Волшебник, честное слово. Начинает с легкого шутливого наезда, мол, почему у меня не включен Скайп. Вынуждает встать и пойти в комнату за ноутбуком, который я под соколиный Лешин взгляд забираю и ухожу обратно, нутром чуя, что это к чему-то в конечном итоге приведет. И пусть. Топтаться на месте достало.
А португалец выглядит все так же вкусно. Правда, в тусклом освещении кажется старше.
— Что с настроением, Лина? — улыбается, глядя в камеру. Оголен по пояс, а что там ниже — не видно. Сидит явно на полу, установив девайс на стол напротив.
— Все хорошо, просто устала, — неправдоподобное оправдание. Только вот он знает меня не настолько хорошо, чтобы уловить ложь. А наушников нет, и я стараюсь прислушиваться, но, кажется, не всегда улавливаю все из-за хреновой громкости. Но если сделаю громче, то наш разговор услышат все в квартире. Что нежелательно, хоть и не смертельно.
— Не хватает массажа, да? — сверкнув глазами, спрашивает. Заставляет рассмеяться, потому что мысли ушли далеко от обычного сеанса. И он понимает по моей реакции, о чем я подумала. — О-о-о, Лина! — наигранный укор в голосе и ответный смех.
— Что, Микель? — громким шепотом. Не стирая улыбки с лица. Воровато поглядывая на прикрытую дверь. — Я думала, ты развлекаешься, а не отсиживаешься в одиночестве.
— А я и не один, ты же со мной сейчас. И да, ты кое-что забыла у меня в номере. — Приподнимаю бровь вопросительно. Вот хоть убейте, а мыслей ноль, что же я могла там оставить. Вроде была осторожна и забирала все до мелочей.
— Не томи, отвечай.
— Ну… разве это весело: так просто взять и признаться сразу? Давай поиграем. — Ненавижу это слово. Отчего-то вспомнилось давнишнее, будто в прошлой жизни, Лешино «Поиграем в отношения».
— Ладно, заколку? Сережки? М-м… — Делаю задумчивый вид. Играть нет настроения от слова совсем. Но этот разговор чуток отвлекает, как легкое обезболивающее. Снимает еле заметные симптомы, все еще оставляя часть боли.
— Нет. — Хитрый до невозможности. И у меня ощущение, что мой ноутбук сейчас расплавится куда быстрее от его сексуальности, чем я. Все же чары некоторых мужчин работают исключительно при близком контакте. Или сидящий через стену Алексеев глушит его ауру своей. Черт его знает. — Давай же, Ангелина, — снова перекатывает мое имя на языке. И из его уст даже сквозь динамики звучит оно очень приятно. Аппетитно — я бы сказала.
— Я теряюсь в догадках. Может, хм, белье? Но вряд ли, — с сомнением продолжаю. Стараясь игнорировать свой нетоварный вид сегодня. Растрепанная и наспех успевшая распустить волосы я — тот еще экземпляр. Благо моя секси-майка на тонких бретельках выглядит куда лучше, чем если бы я была в привычном домашнем балахоне. Который Лешу как раз и не смущал совсем…
— Запах, сладкая, ты оставила свой запах. Я проснулся сегодня и понял, что мои подушки пахнут тобой. И да. Таки одни из маленьких кружевных радостей тоже. — Волнующе. Совсем немного. Но все же. Его ли это рук дело или воспоминания пробуждают что-то внутри — сложно сказать.
— Разве вам не меняют белье каждые несколько дней?
— Я не позволил, упросил отсрочку, хотя бы небольшую. — Потягивается, красуясь подтянутыми мышцами. — Знаешь, без тебя тоскливо.
— Две недели — слишком мало, чтобы всерьез привязаться, но слишком много, чтобы суметь так просто все отпустить и забыть. — Что-то меня на философию потянуло. А еще краем глаза замечаю, что дверь чуток приоткрыта. И то ли мне показалось, то ли чьи-то ушки на макушке, черт возьми. Неужели взрослый, пытающийся показать себя безразличным, человек решил пойти на ТАКОЕ. Подслушивать? Правда?
— Илья? — заметив, как я замерла, отведя глаза, спрашивает собеседник. А я не могу сказать ему, что нет, это бывший муж пытается подпольными методами разузнать, что тут происходит. Потому что не уверена в правдивости своих слов, да и… Просто не хочу говорить. Смысл?
— Да, спать собирается. Время уже позднее.
— Что же, я позвоню завтра? Если ты не против.
Не люблю, когда пытаются выудить слова о собственной значимости в чьей-то жизни. Но умело скрываю.
— Конечно, я постараюсь не забыть включить Скайп. Сладких снов, милый. — Чуток ближе к камере. Подпирая и намеренно показывая почти выскальзывающую грудь из ткани. Маленькая месть на его полуголое тело.