В сетях любви

— Мне безразлично, чем вы занимались. Достоинство мистера Роанока в том, что он на многое не претендует, только на твою лояльность. И поэтому ты должна понимать, насколько важно соблюдать осторожность. Кстати, чем дольше мы будем стоять тут и чесать языками, тем скорее общество заметит твое отсутствие.
— Это были просто карты. — Подхватив юбки, она побежала вниз по лестнице, Мария — за ней. Нет, паниковать нельзя. Эдвард не так наблюдателен, как дамы, — скорее всего он ничего не заподозрил.
Однако нельзя рисковать, давая ему хоть малейший повод. Быстро приняв решение, она заговорила, обращаясь к Марии:
— Как бы то ни было, я скажу джентльмену, что мы должны прекратить встречаться. Ты была очень любезна, что предупредила меня, и я обещаю, что из-за меня у тебя не будет неприятностей. — Им с мистером Блэкширом нужно придумать что-то другое. Но вот что именно, она не представляла.
В бальном зале она взглядом разыскала Эдварда, чье внимание было полностью поглощено Элайзой, которая всегда была рада завладеть вниманием мужчины ради благого дела. К окончанию сета Лидия успела придумать сказку о том, как у нее разболелась голова и как она вышла на свежий воздух. Всего этого в сочетании с наслаждением, которое ее покровитель получил от танца, а потом и от получаса пребывания в библиотеке — ведь ради этого он ее и разыскивал — оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его.
— Надеюсь, игра в карты получилась отменной? — спросила Элайза, когда они с Лидией стояли рядышком у стены в бальном зале. Она невинным взглядом смотрела на танцующие пары, однако в ее голосе явственно слышался намек.
— Душой клянусь, ничего, кроме карт, не было. А Мария сказала тебе что-то другое? — Она заправила в прическу локон, выбившийся, когда они с мистером Роаноком были в библиотеке.
Краем глаза она увидела, что Элайза покачала головой.
— Ты же знаешь, что она терпеть не может сплетни. И думаю, она верит тебе. Может случиться, что и я поверю. — Она дернула плечиком. — Маловероятно, что ты лжешь, ведь ты отлично знаешь, что скандал только упрочил бы мое доброе мнение о тебе.
— Надеюсь, твоя доброта проявится в том, что ты поверишь мне. Ты и Мария, вы обе. — Лидия сжала губы. Она не станет отвечать на невысказанные вопросы. «Почему с мистером Блэкширом? Почему тайком? Когда ты все это придумала? И ради чего ты рискуешь своим положением?» Она не имела привычки поверять кому-то свои секреты. Тогда как объяснить, почему вдруг она заговорила о Генри?
— Не забывай, я ничего не сказала о его мотивах. Не удивлюсь, если выяснится, что эти карточные игры — первый шаг в хорошо продуманной кампании.
— Тогда он слишком долго переходит ко второму шагу, тебе не кажется? — Хватит об этом. Она оттолкнулась от стены. — Я больше не стану уходить с ним наверх. Я сказала об этом Марии, а теперь скажу и джентльмену.
Она так и сделала, когда увидела его за раскидистыми пальмами, которые послужили для них отличным укрытием. Он кивнул, на его лице отразилось беспокойство.
Было совершенно очевидно, что он обвинил себя в недосмотре, однако вслух ничего не сказал, чтобы не затягивать их разговор.
— Мы почти готовы для походов в игорные дома, — сказала она, пока он не предложил вообще отказаться от затеи. — Нам осталось только договориться о мелочах после того, как вы подберете заведение.
— Постараюсь найти место для встречи. — Сдвинув брови, он устремил взгляд на ближайшую пальму. — У меня есть друг, который… — Он на мгновение задумался, потом посмотрел на нее. — Я могу написать вам? — Его расторопность вселила в нее надежду. Так быстро приспособиться к новым условиям и сразу же взять на себя организационные вопросы. Наверняка научился этому за долгие годы в армии. — Я напишу точные указания. И передам вам в руки.
В другой ситуации она обязательно захотела бы выяснить, какого рода места для встреч он имел в виду. Однако в игорных домах ей придется зависеть от него. Поэтому она начнет учиться этому прямо сейчас.
Когда он переступил порог одного из игорных домов, где играли по высоким ставкам, его первым впечатлением было, что люди, поведавшие ему о подобных заведениях, почему-то забыли упомянуть о декоре. Стало совершенно ясно, что «Бошан» тоже стремится к такой же роскоши, а еще стало ясно, почему он проигрывает в этой гонке.
 
— Не глазей по сторонам, — пробормотал Каткарт. — В тебе тут же распознают простака.
Уилл тут же запомнил: глазеть. Когда он придет в какой-нибудь игорный дом, чтобы играть по-крупному, ему нужно будет изображать из себя человека, который не знает, с какой стороны подступиться к карточной колоде.
Хотя вряд ли ему будет так уж сложно изобразить изумление. Пока они поднимались по темной лестнице, за ними закрылось три двери, словно обозначавшие этапы их вхождения в sanctum sanctorum [6]. Он приготовился увидеть грязное и примитивное: помещение с пожелтевшими от дыма стенами и парой-тройкой картинок с непристойными сюжетами.
Но вместо этого его встретила феерическая роскошь. Огромная люстра действительно вся переливалась, ее свет отражали огромные зеркала в позолоченных рамах — они, вероятно, предназначались для того, чтобы облегчить жизнь мошенникам, но от этого не становились менее красивыми. Многоярусный потолок состоял из белых квадратов, обрамленных золотом. Этот рисунок сочетался с квадратами натертого паркета.
Хотя этот зал и был предназначен для порока, он, как ни странно, радовал глаз. Возможно, и хорошо, что радовал, — ведь в помещении не было окон, через которые открывалась перспектива на внешний мир.
К тому же вряд ли здешние завсегдатаи обращают внимание на эту красоту — их внимание сосредоточено на восьми футах зеленого сукна; или на колесе, по которому с цокотом скачет шарик; или на брошенных костях, или на карте, которая появляется из шуза на столе для игры в фараон.
— Ну все, ты посмотрел. Теперь мы можем идти. Ник, шедший справа от него, отряхнул манжет с таким видом, будто за семь секунд после их появления воздух заведения уже успел испачкать белоснежную ткань. Ник наверняка заранее поставил перед собой цель оставаться бесстрастным.
«Я начинаю уставать от «Бошана», — сказал он Каткарту. — Как ты смотришь на то, чтобы посетить несколько домов?» И Каткарт, естественно, ухватился за такую возможность, приготовился к долгой ночи разгула и предложил захватить с собой серьезного и трудолюбивого Ника. Они сразу почувствовали себя так, как когда учились в университете. В каких только передрягах ни оказывались они благодаря неугомонной натуре виконта! А его брат то и дело заявлял, что не допустит, чтобы его еще раз втянули в столь сомнительное предприятие.
— Выше нос, Блэкшир. — Каткарт развернулся и повел свой маленький отряд к столам. — Теперь ты хотя бы сможешь на одном из своих политических салонов подробно описать пороки этих заведений.
— И тогда этим воспользуются против меня. — Ник отряхнул другой манжет на тот случай, если товарищи не заметили его неодобрения. — Противная сторона в суде обязательно станет подвергать сомнению мою пригодность, а потом притащит с собой какого-нибудь прожигателя жизни, который покажет, что видел меня в игорном доме. И не в одном. Сколько, ты сказал, заведений мы должны посетить?
— Сколько понадобится, чтобы я насытил свое любопытство. — Уилл хлопнул брата по спине. — Пошли. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.
— И с чего мы начнем, а, Блэкшир? С хазарда [7]? — спросил виконт, поворачиваясь то к одному столу, то к другому. — Со chemin de fer [8]? С рулетки? Какую дорогу к вечному проклятию ты предпочитаешь?
— Такую, где разрешается делать маленькие ставки. Мне не хотелось бы обанкротиться в первом же заведении. — Женщин в этом клубе нет, значит, ему нет надобности искать стол для игры в двадцать одно. И в то же время нельзя допустить, чтобы у его друзей возникла мысль, будто он пришел сюда не просто так, а с какой-то определенной целью. Так что придется провести здесь какое-то время, прежде чем идти в другой игорный дом.