Эгоист (СИ)

— Догнали ее?
Шарлотта могла поклялся, что собиралась произнести свой вопрос не таким жалким голосом, но всё же ей удалось вложить в него тот смысл, который она хотела, потому что Уильям застыл у дивана, так и не присев.
Господи, он снова собирался сидеть рядом с ней! В комнате, где не было никого, кроме них двоих.
Да, удовлетворенно отметила про себя Шарлотта, увидев в леком отражении стекла его застывшую фигуру. Он не ожидал, что она заметит леди Хартли, и уж тем более заговорит с ним об этом. Что ж, пусть привыкает. Она не собиралась молчать, чтобы скрывать его грехи. Если он намеревался ухаживать за ней, он должен был понимать, что она не потерпит лжи или обмана.
Он долгое время смотрел на нее, она чувствовала на себе его тяжелый, задумчивый взгляд, от которого у нее мурашки бежали по спине. Смотрел, не понимая, что делает с ней, как… действует на нее. Как… как много значит то, куда он уходит каждый раз, когда думает, что она этого не заметит!
Уильям все же присел, протянул руку и накрыл ее сжатый кулачок, который отыскал в складках юбки, как будто точно знал, где она прятала его.
Шарлотта напряглась, мечтая о том, чтобы высвободить руку, но он крепко держал ее.
— Я не догнал ее, — сказал он, пристально глядя на нее.
Она моргнула, продолжая смотреть в окно.
— Сожалею.
— Не нужно. — Уильям продолжал смотреть на нее так, будто никогда не видел ее. Так, будто хотел что-то отыскать на ее лице. — Шарлотта, мне жаль, но я должен был сказать ей кое-что.
Он этих слов ей стало еще тяжелее, ведь он даже не стал отрицать того, за кем побежал, и что его с ней что-то связывало. Шарлотта заставила себя кивнуть:
— Да, конечно.
Уильям на это ничего не сказал. Шарлотта ждала, что он опять пустит какую-нибудь острую или вульгарную реплику. Вместо этого Уильям осторожно сжал ее кулачок, а потом накрыл ее другой рукой и стал медленно разглаживать ее напряженные пальцы. Так нежно, что у нее вдруг запершило в горле. И затуманился взгляд, потому что стало казаться, будто он пришел попросить прощение за то, что сделал. Иначе он бы не сидел сейчас рядом с ней.
Боже, Шарлотта вдруг поняла, что в большой опасности, раз он захотел вернуться, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома. А он продолжал гладить ее руку, заставляя легкому трепету бродить по всему ее телу, ни на миг не стихая.
— Шарлотта, — тихо попросил он. — Посмотри на меня.
Она замерла не только от его слов, но и от того, что он не переставал гладить ее пальцы, заставляя мысли путаться в голове. У нее так быстро стучало сердце, что она едва могла дышать.
Он так просто сидит и говорит о том, что должен был пойти за той женщиной. Может, это происходит так? Он обсуждает своих женщин с другими? Господи, как бы это абсурдно ни звучало, но она не могла говорить с ним о… леди Хартли. Не хотела даже слышать, как он произносит ее имя. Шарлотта достаточно насмотрелась за последние семь лет.
Когда его пальцы случайно, с какой-то ленивой нежностью погладили ее запястье, ее обдало странным жаром. И только тогда Шарлотта выплыла из оцепенения, в которое закутала себя.
Осторожно повернув голову, она тут же столкнулась с его мерцающими, внимательными глазами, которые под лучами солнца казались… темно-золотистыми, как и длинные ресницы, обрамляющие их. Чуть спутанные волосы беспорядком падали на его лоб, доходя до темных бровей. Как же ей хотелось снова запустить пальцы в эти волосы! Шарлотта сглотнула. Когда он не был напряжен, ямочка на подбородке выделялась отчетливее. У нее заныло сердце. Как же близко он сидел к ней. Как нежно касался ее руки. Ей вдруг захотелось опустить голову ему на плечо и расплакаться.
С трудом сдержавшись, Шарлотта тихо спросила:
— Вы пошли за ней, потому что хотели узнать о той ночи? О том, кто стрелял в вас?
Боже, неужели она ищет ему оправданий? Но может хоть так ее сердце перестанет болеть меньше?
Уильям нахмурился, от чего появилась любимая морщинка между бровями, став вровень с ямочкой на подбородке.
 
— Ты видела всё до выстрела? — Он нахмурился еще больше. — Как ты оказалась тогда на улице?
Шарлотте было трудно думать, когда он так пристально смотрел на нее. И тем более, когда при этом продолжал держать ее руку в своей.
— Я собиралась вернуться домой.
В глубинах его глаз появилось недоумение.
— Зачем? Бал ведь только начался.
Шарлотта опустила глаза.
— У меня разболелась голова, поэтому я решила уехать.
Глаза его вдруг подозрительно прищурились, как будто он не поверил ей.
И снова Шарлотте стало не по себе от того, как легко и быстро он мог читать не только ее мысли, но и уловить то, что она могла быть… нечестной.
— Шарлотта…
Она вздрогнула и быстро спросила, чтобы отвести от себя подозрение.
— Кто стрелял в вас? Вы узнали?
Он покачал головой.
— Нет.
Ее охватило прежнее беспокойство.
— Он не опасен? Не попытается снова?..
Он крепче сжал ей руку.
— Я позабочусь об этом. Не волнуйся, всё будет хорошо.
Она так не думала, потому что на этот раз ее взгляд скользнул на его плечо. Раненое плечо. Ей вдруг стало не по себе при мысли о том, что случилось бы с ним, если бы она не вышла на улицу и не нашла его. Если бы она опоздала или вышла туда намного раньше него.
— Как ваша рана?
Его глаза вдруг расширились, а потом потемнели, будто ее вопрос имел… значение для него. Шарлотта затаила дыхание, когда увидела, как он…
Подняв свободную руку, он коснулся ее подбородка и поднял ее лицо к себе. Когда их глаза встретились, у нее болезненно дрогнуло сердце, потому что в глубинах его темно-золотистых глаз таилось какое-то пугающее понимание и… что-то еще, чего она не смогла понять.
— Шарлотта, я благодарен тебе за то, что ты сделала в ту ночь. Благодарен за то, что ты и сейчас спрашиваешь о моем самочувствии. Но ты должна кое-что знать.
— Знать? — прошептала Шарлотта, едва дыша, потому что тонула в бархатистом блеске его глаз.
Его пальцы прошлись по подбородку и погладили ее по щеке, вызвав в ней легкое удушье.
— Ты должна знать, что я ухаживаю за тобой, и что всё мое время будет принадлежать тебе. — Он оглядел все ее лицо, будто заново знакомился, и снова заглянул ей в глаза. — И я буду честен с тобой.
Шарлотта была поражена до глубины души. Не только тем, как он касался ее, заставляя сердце трепыхаться в груди так, что оно могло в любую секунду выпрыгнуть и упасть ему в ладонь. Не только тем, как смотрел на нее. Но и тем, с какой искренностью говорил. Так убежденно, что она едва не поверила ему… Поверила, всем сердцем желая, чтобы это было так!
Боже, что с ней станется, если она поверит в то, что важна для него?
— Ты мне веришь? — спросил он таким тихим голосом, что его едва можно было услышать.
Но она услышала, и не переставала дрожать, пораженная обещанием, которое он дал ей. Которое она не могла не принять, как бы скверно он не поступил сегодня на прогулке. Ведь он даже пришел, чтобы проверить, как она добралась до дома, хотя мог уйти и даже не вспомнить ее.
Боже, что происходило? Как ей удержать в груди сердце, которое рвалось и стонало?!
— Да, — прошептала она в ответ, до дрожи чувствуя поглаживая его теплых пальцев по своему лицу.
И внезапно поняла, что он хочет поцеловать ее. Глаза его потемнели и даже затуманились. Почти как в ту ночь, когда он притянул ее к себе. Так же, как и в тот день, когда он подошел к ней, обнял и поцеловал. Его глаза всегда темнели и затуманивались перед тем, как он склонял голову к ней. Шарлотта была уверена, что не сможет устоять, если он и сейчас это сделает. И снова разразится скандал, и ее на этот раз ничто не спасет, если их снова обнаружат.
 
Но он не спешил. Уильям улыбнулся, от чего обозначилась ямочка на левой щеке, отнял руку от ее лица, затем сжал другую ее руку, вернул ей на колени и быстро встал.
Шарлотта задрожала от холода, ощутив себя брошенной.