Баловни судьбы

Вилли испуганно отложил журнал. А там, у Бьёрна, уже наверняка перешли к виски с содовой. Возможно, кто-нибудь поставит пластинку и они будут танцевать. Чаще всего Улла танцевала с Йоханом, тесно прижавшись к ному, закрыв глаза и погрузив пальцы в его волосы.
Пусть себе веселятся, так и должно быть. Если б только я мог сказать ребятам: все, мол, в порядке, развлекайтесь и смотрите свой фильм до конца. Друзья, мог бы я сказать, спрячьте шпаги в ножны и давайте вместе посмотрим, какие ужасы нам покажут.
Он закурил сигарету, большая стрелка часов невыносимо медленно подползла к цифре «три», с усилием перевалила через нее, нехотя двинулась по направлению к цифре «четыре», а затем вдруг с бесстыдной жадностью стала пожирать минуту за минутой. Когда она достигла цифры «шесть», он поднялся и подошел к аппарату.
— К сожалению, пора спать.
Никто не тронулся с места — удобно расположившись на стульях, они все так же жевали резинку. Только несколько самых младших чуть передвинулись, потому что он загородил им экран.
— К сожалению, я должен выключить телевизор.
Взгляды многих пар глаз были устремлены мимо него, точно его здесь не было. Клэс еще удобнее устроился на стуле, а Бондо выдул большой пузырь жевательной резинки, который тотчас лопнул с легким щелчком. Перед глазами Аннерса возникла уморительная картина: Янус с пеной у рта, приплясывающий в бессильной ярости, уставший увещевать, призывать, умолять, просить.
— В последний раз... прошу вас покинуть комнату.
Никогда нельзя говорить «в последний раз», ведь дальше-то что? В глазах ребят светилось ожидание, младшие захихикали, но Клэс, повернувшись к ним, нахмурил брови и заставил их замолчать.
— Олл-райт! Вилли, сходи, пожалуйста, за Максом, он сейчас у Бьёрна.
Вилли медленно, с явной неохотой встал. А фильм продолжался. С экрана доносились хлюпающие удары по человеческому телу, скрежет тормозов и визг покрышек, когда мчавшиеся друг за другом автомобили с преступниками в очередной раз преодолевали на двух колесах поворот.
Прежде он никогда не обращался за помощью к Максу, в этом не было необходимости. И теперь, стоя около телевизора, выпрямившись во весь рост, он старался сквозь оглушительные звуки с экрана различить шум шагов по коридору и сознавал, что вот сейчас потерпит поражение, от которого трудно будет оправиться.
Появился Макс. Он быстро прошел по коридору в комнату и, оценивая ситуацию, на мгновение застыл в дверях. Отметил, что чай и баранки на столике у окна остались нетронутыми, от него не укрылась и секундная растерянность ребят, которые сразу же подобрались на своих стульях и скосили глаза в его сторону. Потом он быстро прошагал между стульев, встал по другую сторону от телевизора, убавил звук и замер так в своей невозмутимой величественности, пока ребята все до единого не оторвались от экрана и не переключили свое внимание на него.
— Черт возьми, почему вы никак не можете договориться? — наконец сказал он и внезапно улыбнулся: — Знаешь что, Аннерс, может, разрешим им досмотреть фильм? Ничего ведь такого не случится, если мы иной роз пойдем им навстречу. Но только чтоб потом без шума в постель. Ясно?
Клэс кивнул: ясно! Макс прибавил звук и махнул рукой, что, видимо, означало: теперь все в порядке, а в остальном разбирайтесь сами. И ушел.
Лицо его напряглось, он так резко вытащил пачку сигарет, что они посыпались на пол.
Скотина! — все в нем кипело. Какая же ты все-таки скотина! Черт бы тебя побрал, Макс!
— — —
Но долго злиться не в его натуре, и он быстро успокоился, тем более что на следующий день погода выдалась теплая, на работу ему было не нужно и он остался вдвоем с малышкой. Улла договорилась сразу после уроков встретиться в поселке с Сусанной и вместе отправиться в город за покупками. В саду, где он играл с девочкой, было свежо после дождя. Когда, по его расчетам, Улла уже скоро должна была вернуться, она вдруг позвонила и сказала, что они пообедают в городе, а потом сходят в кино. Если он не против.
 
— Конечно, нет, — ответил он и пошел на кухню. Убрал со сковороды одну отбивную, поставил в шкафчик полбутылки белого вина и в этот момент понял, что радовался, предвкушая, как удивилась бы Улла, вернувшись домой и увидев на столе приготовленный им ужин.
Но в остальном день складывался удачно. Он наслаждался игрой с малышкой и забывал о своей обиде на Макса, когда девочка «пекла» ему куличи из мокрого песка, показывала картинки в своих книжках и обнимала его за шею пухлыми ручками. Он гнал от себя злость и, в общем-то, удивился, обнаружив следующим утром по дороге на работу, что раздражение вернулось. И уже не отпускало его, во всяком случае, он решил сказать Максу, что тот не должен был так поступать, да и вообще все, что о нем думает. Он хотел поговорить с ним еще до начала занятий, пока Макс в кабинете просматривает утреннюю почту.
Ребята сидели у стены и курили в перерыве между завтраком и началом уроков. Он кивнул им и, почувствовав, что Клэс прищуренным взглядом смотрит ему вслед, заставил себя медленно, не вынимая руки из кармана, пройти через двор. Янус обычно нервно семенил, задрав одно плечо выше другого. Бондо совершенно точно копировал его походку. И даже умел говорить, как Янус, таким же хнычущим голоском.
Он удержался от соблазна оглянуться, поднялся по лестнице и прошел по коридору мимо Йохана и Лизы, которые разговаривали в дверях столовой. Не заметили они его, что ли? Неужели так увлеклись разговором, что не обратили на него внимания? Он громко поздоровался, и они, кивнув в ответ, продолжали беседу. Он миновал комнату отдыха и остановился перед дверью в кабинет. У Макса кто-то был. Ага, Бьёрн и Сусанна.
— Он обидится, — послышался из-за закрытой двери голос Сусанны. — Знаешь что, Макс...
Затем голос Бьёрна:
— А по-моему, все правильно, и так как сейчас...
И вновь голос Сусанны, возмущенный, почти гневный:
— Я считаю, что так нельзя.
Он немного отступил от двери, повернулся и прошел несколько шагов по коридору. Почему же он не вошел? Ведь раньше он спокойно входил в кабинет в любое время, и разве помешали бы ему Бьёрн и Сусанна? Конечно, он не собирался вламываться туда и набрасываться на Макса в их присутствии, но они бы наверняка сообразили, что ему нужно поговорить с Максом, раз уж он пришел на полчаса раньше.
Он снова подошел к двери. Черт побери, ну неужели трудно повернуть ручку, войти, присесть на краешек письменного стола, выдать пару остроумных реплик, а когда те поймут, что им следует уйти, сесть на стул напротив Макса и начать: «Слушай, по правде говоря...»
— По правде говоря, — послышался из кабинета голос Макса, — дело зашло довольно далеко.
Тут голоса за дверью слились в какой-то неразборчивый гул.
О ком это они там? Что обсуждают?
Он повернулся, прошел несколько шагов назад и подумал, что со стороны его маневры явно напоминают нелепый танец на месте. Наконец дверь распахнулась, и он поспешил войти, сделав вид, будто очутился здесь только что.
— Легок на помине, — сказал Макс. — Я как раз собирался с тобой поговорить. Телепатия?
Сусанна улыбнулась, как ему показалось, виновато и примирительно.
— Привет! — сказал он. — Как вчера провели время, хорошо?
— По-моему, ничего. А что, Улла была недовольна?
— Да нет, вроде бы ничего. — Ему вдруг захотелось задержать Сусанну. — Немножко поистратились?
Во взгляде ее мелькнуло удивление.
— Ты так думаешь? Впрочем, может быть.
Словно он пожаловался, что Улла потратила какие-то деньги. Что это вдруг все перестали его понимать?
— Может, хватит о финансах?
— Да, да, — сказала Сусанна, — мы уходим.
Она пропустила Бьёрна вперед и, задержавшись на секунду, неожиданно быстрым движением погладила его по щеке, что, видимо, нужно было понимать так: не доводи дело до ссоры, не вынуждай его говорить чересчур резко.