Охота на Аделайн (ЛП)

все более влажной и горячей. Я задыхаюсь, когда он опускает прутик, мои ноги дрожат и грозят подкоситься.
Его грудь вздымается, а низко сидящие джинсы только подчеркивают, насколько он тверд.
Из его горла вырывается глубокое урчание, когда его взгляд пожирает произведение искусства которое он создал на моем теле. Моя кожа - это холст, на котором он выплескивает свою боль, и я с радостью принимаю каждый гневный удар.
"Я всегда хотел только любить тебя. Но я думаю, что ненавидеть тебя на вкус так же горько-сладко".
"Пожалуйста", - шепчу я, не в силах произнести что-либо еще.
Мгновение спустя я в его объятиях, ремень на моем горле перехватывает мое дыхание. Но мне все равно - я почти ничего не замечаю - когда все, что я чувствую, это скольжение его кожи
 против моей. Он хватает ремень и поднимает меня выше на руках, приподнимая
кожаный ремень вместе со мной, чтобы приспособиться к моей новой позиции. Мои ноги плотно обхватывают его талию, и я кручу бедрами, содрогаясь от ощущения его твердой длины, скользящей по моей киске, шероховатость его джинсов только усиливает удовольствие.
Его руки скользят по следам, вызывая резкое шипение. Звук быстро
проглоченный его губами. Моя спина выгибается, блаженство пробегает по позвоночнику, когда он пожирает меня, его язык прослеживает шов на моих губах, прежде чем погрузиться внутрь, исследуя мой рот, как его руки исследуют мое тело.
Каждое прикосновение причиняет боль, хотя и подпитывает растущий пожар, бушующий под моей коже. В отчаянии я рву его джинсы, молния едва расстегнуться , прежде чем его член вырывается наружу.
Моя рука обхватывает его длину, вызывая у него дрожь, которая не имеет ничего общего с ветром, который все еще бушует в Сиэтле. Он горячий на ощупь и такой чертовски твердый, что я чувствую щепотку беспокойства.
Но темному богу все равно, что я дрожу. Он хватает меня за колени.
и раздвигает мои ноги, освобождая его от моей хватки. Встав передо мной на колени, он закидывает каждую из моих ног себе на плечи и приникает ртом к внутренней стороне бедра.
Я втягиваю воздух, когда его губы приближаются к ранке, боль вспыхивает когда его зубы погружаются в мою плоть. Кровь капает между его зубами, и я вскрикиваю, когда агония начинает захлестывать меня.
Наконец, он отпускает меня, рядом с раной остается идеальный след от укуса, усеянный слюной.
"Думаю, я мог бы съесть тебя заживо, Аделин. Поглотить каждую частичку тебя, пока ты кричишь подо мной. И даже в смерти ты все равно будешь мучить меня. Я умру от голода, потому что ничто другое не сравнится с тобой".
"Ты никогда не сможешь жить без меня, Зейд", - вздохнула я. "Если ты
моя смерть, то я - твой гребаный спасательный круг".
Он шутливо усмехается, наклон его губ опасен, когда он проводит ими по моему бедру и к моей ноющей киске. Я вся мокрая, и малейшее прикосновение его языка заставит меня взлететь.
"Да", - соглашается он. "Ты - единственное, что мне нужно, чтобы выжить. Я последую за тобой в загробный мир, маленькая мышка. И как же ты от меня сбежишь?
Тебе некуда бежать после того, как тебя затащат в ад".
Его рот закрывается на моем клиторе прежде, чем я успеваю подумать, что ответить. Моя голова откидывается назад от взрывного наслаждения, которое вырывается под его искусным языком.
Я вскрикиваю, мои глаза закатываются, когда он работает со мной с такой точностью; как будто я не более чем скрипка, которая поет для него, когда он гладит меня вот так.
То, как я кричу для него, может быть ничем иным, как искусством.
Как он и обещал, он пожирает меня. Кусает и сосет, пока я не прошу
о пощаде, а затем лижет меня, пока не останется никаких слов, кроме его имени на моем языке.
Мои бедра сжимаются вокруг его головы, а я бездумно бьюсь об него.
Я взбираюсь на гору, и чем выше я поднимаюсь, тем труднее дышать.
Что за грязная маленькая уловка - обмануть меня в опасности. К тому времени, как я достигну вершины, воздуха не останется, и это восхождение будет только для небес.
 
Его руки касаются моих избитых бедер, размазывая пунцовые пятна по моей коже и вновь пробуждая острую боль.
Он врезается в меня, отправляя мое тело вниз с этой горы, а мою
душу в рай. Крик прорывается через мое сдавленное горло, хриплый и
напряженный, когда я прижимаюсь к нему, зажав его между бедер и лишив его кислорода.
Раздвинув мои ноги, он обхватывает меня под коленями и приподнимает немного выше, снимая давление с моего горла. Я кладу свои руки на его широкие плечи, балансируя.
Мое возбуждение блестит на его широких губах, подбородке и вниз по  его шеи.
Медленно он проводит языком, собирая его, как бедняк, впервые пробующий деликатес.
Он хмыкает, довольный моим вкусом. Мой желудок сжимается в ответ на почти безумный взгляд его глаз.
Прижимая его теплое тело к себе, я вздрагиваю от ощущения его кожи.
прижатой к моей. Я никогда не могла отрицать, как хорошо чувствовать Зейда, даже когда я отчаянно пыталась.
"Обхвати меня ногами", - грубо приказывает он, но его тон тихий. Он убирает свои руки из-под моих бедер, и я плотно обхватываю их вокруг его талии.
Одна рука скользит вверх по внешней стороне моего бедра, а другой он опирается на дерево рядом с моей головой, поддерживая наш вес. Его голова наклонена вниз, нос скользит вдоль моей шеи.
"Я слишком зависим от тебя, чтобы когда-нибудь отпустить тебя", - пробормотал он. Мои глаза трепещут закрываются, очередная доза облегчения ударяет мне прямо в сердце.
"Но я не знаю, как заставить тебя остаться", - продолжает он, его тон темнеет. Я сжимаю брови, чувствуя надвигающуюся опасность на горизонте.
"Я..."
Его подбородок поднимается вверх, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом. "Я тебе не верю", шепчет он, обрывая меня.
Он сказал мне то же самое всего пару недель назад, и я попросила его вырезать розу на моей груди, чтобы доказать свою любовь. Но потом я попыталась забрать ее и я не знаю, как мне снова её доказать . Мое сердце колотится, и я пытаюсь найти способ убедить его. У меня не
у меня не самый лучший послужной список - я это знаю. Оттолкнуть Зейда и спасатся бегством.
Слишком легко, если быть честной. Но позволить ему ускользнуть сквозь мои пальцы - это то, чего я никогда не могла достичь.
"Я знал, что ты собираешься сделать это со мной, маленькая мышка. Я всегда знал что до этого дойдет", - мягко говорит он.
Я вся в смятении и в ужасе.
"Что ты..."
Прежде чем я успеваю закончить, он наклоняет мои бедра достаточно, чтобы насадить меня на свой член, в тот же момент проникая внутрь меня. Несмотря на то, как я возбуждена, этого никогда не достаточно, чтобы подготовиться к его размерам.
Моя спина прогибается, кожаный ремень держит мое горло в заложниках, как только вырывается придушенный крик, быстро уносимый ветром.
Зейд откидывает голову назад, в его груди нарастает глубокий рык. Он вдавливает меня глубоко в дерево, обхватывая мое бедро в сильной хватке, неуклонно погружая свой член все глубже и глубже, пока я не теряю способность принимать его.
Я издаю еще один придушенный крик, ощущения расходятся от места нашего соединения по всему моему существу. Грубая кора впивается в мою кожу, но я почти не замечаю, когда он так глубоко проникает в мое тело.
Рука, держащая мое бедро, скользит вверх к животу, его пальцы впиваются в мою кожу.
"Неужели то, что ты набухла от моего ребенка, заставит тебя остаться?" - мрачно спрашивает он, а затем застонал, словно испытывая блаженство от этой мысли.
Мой рот разрывается, мое внимание разделено между его почти угрожающими словами и тем, как он двигается внутри меня.
"Ух". Что-то вроде ответа, но это больше похоже на стон. "Может быть однажды?" пискнула я, чуть не закашлявшись, когда ремень сжался на моем дыхательное горло.