Охота на Аделайн (ЛП)

Он отстраняется до кончика, затем полностью входит в меня, его
его таз скрежещет по моему. Я задыхаюсь, и мои глаза почти закатываются от того, насколько я заполнена. Горячее дыхание обдувает мое ухо, и это похоже на предупреждение. "Я не спрашивал разрешения, детка. Ты останешься или сбежишь с моим ребенком?".
Я настолько дезориентирована его вопросами, что мне требуется мгновение, чтобы сообразить. Мое сердце падает, и я задыхаюсь как от его намека, так и от того, что он  снова прижимается ко мне, его таз стимулирует мой клитор именно так, как нужно.
"Ты... у меня внутриматочная спираль", - говорю я. Это будет трудно испортить.
Только если он физически не вытащит ее из моего тела.
"Правда?" - пробормотал он, его глубокий голос был низким и вызывающим. Он задает вопрос таким образом, что он знает ответ на него лучше. чем я.
Мои ногти впиваются в его плечи, и когда осознание начинает приходить, я толкаю его. Конечно, он сопротивляется мне, стальная крепость, которую даже не смогла разрушить даже ядерная бомба.
"Это не так", - огрызаюсь я.
"Ты иногда так крепко спишь", - отвечает он, вжимаясь в меня еще глубже. когда я пытаюсь оттолкнуть его. Он снова выскальзывает из меня, прежде чем врезаться в меня еще раз снова, вызывая смесь между стоном и яростным вздохом.
"Зейд", - предупреждаю я, голос дрожит.
Он стонет во мне, теперь уже уверенно трахая меня.
"Это заставит тебя остаться?" - снова спрашивает он. Я поворачиваю голову к нему, устремляя на него свой взгляд, несмотря на циклон удовольствия, бурлящий в глубине моего живота. Поймав мое выражение лица, этот ублюдок имеет наглость улыбнуться.
"Ты не спрашиваешь, заставит ли меня ребенок остаться. Ты спрашиваешь, останусь ли я. если ты навяжешь мне беременность", - выдохнула я.
Рука, поддерживающая наш вес на дереве, скользит вниз, пока не опирается на ремень, заставляя его затянуться и перекрыть мне доступ воздуха.
Я задыхаюсь, но он не сдается. Его глаза дикие, и сейчас я удивляюсь как мои слова могли так глубоко затронуть его.
Иногда он делает самые ужасные вещи, и все же я здесь, в его объятиях даже когда он угрожает мне.
"Я все еще достоин любви, маленькая мышка?" - спрашивает он сквозь стиснутые зубы.
Я пытаюсь сглотнуть, но он застревает у меня в горле.
Черт, этот засранец и вправду воплощает в себе все самое худшее. И он делает это без всяких угрызений совести, выкладывая все свои темные стороны на блюдечке с голубой каемочкой, бросая мне вызов, приму я это или нет.
Темнота лижет края моего зрения, но я говорю ему правду. Я киваю головой, отвечая на оба его вопроса. Он достоин любви. И я останусь.
Он ослабляет ремень, и я кашляю, отчаянно втягивая воздух, хотя это бесполезно. бесполезно. Любой кислород, который я собрала в своих легких, выбивается из меня, когда он увеличивает темп, рука на моем животе скользит вниз, пока его большой палец достигает моего клитора, кружась вокруг бутона, пока мои глаза не закатываются.
Я не готова иметь детей. Я никогда не была готова ко всему, что Зейд бросает в мою сторону. Но это не мешает мне встречать его толчки, оргазм зарождается в моем животе.
"Тебе никогда от меня не убежать, мышонок. Думаешь, кто-нибудь когда-нибудь сможет заставить твою киску плакать так, как это делаю я?".
Он поворачивает бедра, задевая ту точку внутри меня, которая заставляет меня сжиматься вокруг него. Я качаю головой, не в силах говорить. Единственное, что я могу сделать,  скрести ногтями по его спине и протыкать глубокие, красные порезы на его коже, как он на моей.
Рыча глубоко в груди, он скрежещет зубами,
"Я осмелюсь, Аделина. Отрицай, что мое имя не вырезано на каждой звезде, которую ты видишь когда я заставляю тебя кончать, и я покажу тебе, что Бог может создать их так же легко, как и разрушить их".
Узел в моем животе затягивается до предела, и мои стоны превращаются в хриплые крики, когда он жестоко трахает меня у дерева, продолжая обводить мой клитор большим пальцем. Ремень вокруг моего горла впивается в кожу, сдавливая дыхательное горло настолько, что кровь приливает к лицу.
 
"Только ты", - бормочу я, слова теряются в звуках наслаждения, рвущихся с моих губ.
"Вот так, Аделин. Теперь прими мою сперму, как хорошая маленькая девочка".
Моя спина прогибается, и я извергаюсь, крича от силы оргазма пронизывающего меня насквозь. Я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, его член пронзает  мою напряженную киску с силой, которая соперничает с удовольствием, поглощающим меня.
Мое зрение гаснет, как солнце за луной во время солнечного затмения.
Его тьма поглощает мой свет, и я решаю, что довольна жизнью в тени.
Его ладонь опускается рядом с моей головой, и с последним толчком он взрывается с глубоким рыком. Прижимаясь бедрами к моим, он опустошает себя внутри меня ругаясь под своим дыханием, пока не выжмет из себя последнюю каплю.
Проходит несколько минут, и мы оба медленно опускаемся и переводим дух. Ну, он переводит дыхание. Я все еще борюсь за свое дыхание  из-за ремня на моем горле.
Он усмехается, когда замечает, как покраснело мое лицо - я чувствую, как оно горит под его взглядом. Потянувшись, он расстегивает пряжку, и ремень падает через секунду.
Моя грудная клетка выпирает от того, как глубоко я вдыхаю, чувствуя, что делаю первый вдох после долгого утопления.
Так я однажды описала, что чувствовала любовь Зейда, и до сих пор это
никогда еще не было так верно.
Пока я все еще пью драгоценный кислород, он зажимает мою челюсть между своими пальцами и переводит мой взгляд на него.
"Больше никогда, Аделин. Я могу вынести, что ты оттолкнула меня, когда ты когда ты еще только начинала понимать, что чувствуешь ко мне. Но больше нет. Это был твой последний срок. Понимаешь?"
Я киваю, стыд разгорается вновь. "Да, больше никогда. Прости меня", - кричу я крепко обхватив его шею. "Но я надеюсь, ты знаешь, что я всегда буду убегать от тебя. Мне нравится, как ты преследуешь меня".
Он прикусывает губу, в его глазах вспыхивает жар. Наклонившись вперед, я целую его нежно, молясь, чтобы он почувствовал, как сильно я это понимаю.
Его рука ныряет в мои волосы, усиливая сладость до чего-то более
дикости. Но слишком быстро он отстраняется. Я бегу за ним, краду еще один. прежде чем он опускает меня на землю, поддерживая меня, пока мои ноги привыкают держать мой вес. Они яростно трясутся, и я знаю, что у этого мудака эго снова раздувается.
"Тебе нужна инвалидная коляска, детка?".
Я фыркаю и бормочу: "Нет", оскорбленная его огромной головой. "Они просто устали от того, что ты заставил меня бежать".
Он усмехается, прекрасно зная, насколько это неправда. Но я улыбаюсь в ответ, и понимаю, что мне нравится, как Зейд смеется, так же, как и то, как он наказывает меня.
"Что они будут чувствовать, когда ты будешь на девятом месяце беременности, а я буду бегать за тобой?"
Я поджимаю губы, но потом победно улыбаюсь, когда понимаю, что у меня даже нет овуляции. Когда я говорю ему об этом, он только ухмыляется.
"Я не вынимал твою внутриматочную спираль", - говорит он, наклоняясь, чтобы собрать нашу одежду.
У меня открывается рот. "Тогда какого хрена все это было?"
Он пожимает плечами, все еще ухмыляясь, натягивает джинсы и смотрит на свой телефон.
прежде чем снова спрятать его.
"В смысле, не пойми меня неправильно, я чертовски рад. Но что за дерьмо, Зейд?"
"Мне нужно было убедиться, что ты на сто процентов согласен со мной. Ребенок - единственное, что может навсегда связать твою жизнь с моей. По крайней мере, юридически.
С этической точки зрения... ну, я всегда буду в твоей жизни, знаешь ты об этом или нет".