Охота на Аделайн (ЛП)

Мои соски твердеют под его блуждающим взглядом, заставляя его ноздри
вспыхивают. Подавив желание прикрыться, я прислоняюсь спиной к дереву, еще одна дрожь пробегает по моему телу от шершавой коры.
Облизывая губы, он смотрит на меня, как ястреб на мышь. Хищный и полный намерений. Медленно, его длинные пальцы расстегивают пряжку на поясе, а затем выдергивая его из петель черных джинсов.
В моем горле образуется камень, но я не пытаюсь проглотить его, потому что я знаю, что он тут же поднимется обратно. Особенно когда он направляется ко мне, а затем за дерево. Ствол отнюдь не большой, поэтому, когда я собираюсь повернуть голову, его рука появляется сзади и хватает мою челюсть, заставляя ее прямо.
"Лицом вперед, Аделин", - приказывает он, его глубокий голос полон предупреждения.
Его рука отступает, и мое сердце начинает биться неровно, заставляя мое дыхание сбивается. Тяжесть предвкушения душит, и когда я, наконец, вижу его ремень, я не могу не вздрогнуть.
Он проходит петлей через мое горло и вокруг ствола, а затем затягивается, кожа стонет от усилия. Мои глаза выпучиваются, мой драгоценный запас воздуха прерывается в третий раз, когда он снова застегивает пряжку. Этот ублюдок использовал свой ремень, чтобы прижать меня к дереву.
Он выходит из-за моей спины и снова встречается со мной взглядом, его дьявольский взгляд осматривает свой шедевр.
"Ты ебанутый на всю голову", - говорю я ему, а потом кашляю, когда ремень впивается в мою кожу.
Он хмыкает. "Ты используешь красивые слова как острые ножи, и я думаю, что ты привязалась к тому, чтобы видеть на мне шрамы. Они делают твою киску влажной, детка?".
Я поднимаю подбородок, решив пойти другим путем и хоть раз сказать правду. хоть раз.
"Да", - признаю я так твердо, как только могу.
Он смотрит на меня, его несовпадающие глаза такие же напряженные, как холодный ветер, обдувающий мое тело.Бледный шрам, рассекающий его белый глаз, гордо выделяется среди гладкой плоти.
На него больно смотреть.
Его взгляд истончается, и он приближается ко мне, пока я не чувствую блаженное тепло излучаемое его телом.
"Я не имела в виду то, что сказала", - шепчу я, прежде чем он успевает произнести любые слова какие бы слова не вертелись у него на языке. "Мне жаль".
Он делает паузу, и мой дискомфорт усиливается, когда его взгляд становится более пристальным.
"Я дал тебе только честность, а ты продолжаешь лгать. Неужели
это еще одна попытка вернуть меня обратно, чтобы потом снова вышвырнуть?"
Я сглатываю, мое горло суше, чем кора, впивающаяся мне в спину.
"Нет", - произношу я, и мои губы дрожат от стыда, который жжет мне глаза.
 "Ты прав. Я... Моим словам нет оправдания. Я не хочу, чтобы ты
чтобы ты ушел. И я действительно люблю тебя".
"Ты так говоришь", - пробормотал он. Он качает головой и размышляет вслух: "И все же ты пыталась вернуть все назад. Ты дала мне что-то ценное, а потом попыталась вырвать это".
Я качаю головой, отчаяние забивает мне горло.
"Я больше никогда этого не сделаю", - клянусь я, и еще одна слеза прочерчивает дорожку по моей холодной щеке. Это привлекает его внимание, и я наблюдаю, как его глаза сосредотачиваются на ней, отслеживая ее до тех пор. пока она не стекает с моего подбородка.
Когда он снова смотрит на меня, до меня доходит, что это не просто
 
наказание. Это будет испытание, чтобы доказать мою любовь. Чтобы доказать, что я говорю серьезно. когда говорю это.
"Ты порезала меня, потому что знаешь, что я с радостью пролью кровь за тебя. Так что теперь я хочу увидеть, как ты будешь истекать кровью ради меня".
Я открываю рот, готовая сказать ему, что уже сказала, но не успеваю,
он нагибается и хватает с земли длинную шишковатую ветку, сжимая ее в руке.
Все, что я собиралась сказать, кувырком проносится обратно в горло, и мое сердце замирает в груди.
"Что ты собираешься делать?" спрашиваю я нерешительно, глядя на ветку так, будто он держит пистолет.
Подумайте, дайте мне пистолет. Я уже пережила такое.
В ответ на мой вопрос он отводит руку назад и бьет меня
по бедру. На блаженную секунду я слишком шокирована, чтобы почувствовать что-либо, но затем резкая, пронзительная боль настигает меня, и все, что я могу сделать, это испустить придушенный крик. Я в недоумении смотрю вниз на свое бедро, на котором уже краснеет яростная рана. уже выступает на моей коже.
Моя грудь вздымается, и я вижу, как из раны вытекает струйка крови.
стекает по бедру.
Я смотрю на него, рот открыт, глаза расширены, а на моем лице написано полное недоумение.
"Ты, блядь, отхлестал меня", - задыхаюсь я, не в силах сказать ничего, кроме очевидного.
Он приседает, внимательно рассматривая крошечные струйки крови, окрасившие мое бедро. Подняв руку, он проводит пальцами по ране, и я шиплю в ответ.
Он смотрит на меня сквозь густые черные ресницы, и если бы я не была привязана к дереву, я бы рухнула иот грубого напряжения на его лице. "Ты не хочешь пролить за меня кровь?"
Я прикусила дрожащую губу. Я глубоко порезала его, невидимая рана, которая оставит шрам навсегда, как и следы на его теле. Иногда, когда я теряюсь в собственных мыслях, я забываю, как сильно Зейд любит.
"Отдать свое сердце тебе - это то, о чем я молилась, чтобы никогда этого не сделать", - шепчу я.
"Но ты всегда был Богом, и я не понимала, что мои мольбы идут
прямо в твои руки. И все же они всегда оставались без ответа".
Видя его сейчас, стоящего передо мной на коленях, я понимаю, почему. В тот день, когда я отдалатсвою любовь ему, это был первый раз, когда Бог упал на колени, склонил свою голову и молился. Он молился, потому что я дала ему то единственное, что он никогда  не хотел потерять ее.
Мое зрение затуманивается, и я с трудом сдерживаю слезы. "Я пролью кровь за тебя, Зейд. Я всегда буду проливать кровь за тебя".
Его глаза закрываются, и он опускает взгляд, прежде чем я могу расшифровать эмоции в них.
Медленно, он встает, и когда он поднимает веки, я не вижу ничего, кроме своего собственного отражения. Я напрягаюсь, но это мало помогает подготовиться к молнии пронзившей мою плоть, когда ветка упала мне на живот.
Задыхаясь от боли, я умоляю: "Дай мне посмотреть на твои шрамы".
Удивительно, но он оказывает мне эту маленькую услугу и снимает свой капюшон с головы.
Я впитываю в себя его обнаженный торс и делаю дрожащий выдох. Место, куда он меня ударил, находится в точно таком же место, как и шрам на его животе. Сквозь затуманенное зрение, я вижу, как он выхватывает руку и наносит еще один удар, зеркально отражающий его рану на груди, вновь открывая незажившую розу над моим сердцем.
Я сказала ему, чтобы он вырезал эту розу на моей коже, потому что я хотела вынести ту боль которую мы пережили вместе. Когда он снова наносит удар, повторяя еще одну отметину, я понимаю, что он отдает свою боль мне, разделяя ее со мной.
Постепенно ожог от каждой раны становится все сильнее, пока я не чувствую каждый удар агонии в верхней части моих бедер. Кровь покрывает мое тело, раскрашивая мою плоть в мозаику боли и наслаждения. С каждым ударом мой клитор пульсирует, и я становлюсь