Начальник в подарок (СИ)

— У меня не указано. Посмотрите, может быть, записка есть. Хорошего дня! — доносится до меня уже с другого этажа, а после я слышу лишь торопливый бег по лестницам.
Закрываю дверь и поступаю, как посоветовал курьер. После того, как поставила букет в воду (ваз у меня нет, ибо цветы мне обычно не дарят, поэтому красота из подснежников и крокусов занимает место в банке), начинаю искать картонку между ароматных бутонов, а найдя, аккуратно вытаскиваю маленькую открытку и вчитываюсь в текст, написанный от руки. Почерк босса я узнаю сразу.
"Прости, что вчера ушел, не попрощавшись"
Теперь я на сто процентов уверена, что цветы именно от Воронцова. Достаю телефон и нахожу в списке контактов номер начальника. Печатаю сообщение с благодарностью. Исправляю его, потому что первая версия кажется мне слишком восторженной. Второй вариант мне не нравится, потому что выходит чересчур сухим. Стираю все и откидываю телефон, но через минуту снова беру его в руки, не решаясь: написать или нет. В итоге, останавливаюсь на достаточно вежливом но не слишком эмоциональном сообщении, отправляя боссу именно его. Ответ приходит быстро и заставляет меня густо покраснеть:
"Не за что, Арина. Всегда рад и готов сделать тебе приятно"
Следом приходит еще одно, но уже не от Воронцова, а от контакта, записанного как "Алекс".
"Привет. Сегодня все в силе? Встречаемся в час?"
Черт, я же совсем забыла! Кидаю взгляд на часы, а потом бегу в комнату, потому что времени на сборы осталось очень мало.
Алекс — мой знакомый, с которым нас свело общее увлечение, а именно, керамика. Я часто видела в сети, как люди лепят из глины, создают посуду на гончарных кругах. Сначала лепка привлекла меня как способ расслабиться, и я кинула клич в Интернете с вопросом о хороших мастерских в нашем городе. Так Алекс нашел меня и предложил попробовать свои силы: сходить на пробное занятие. Скинул адрес мастерской и сказал, что иногда там подрабатывает, давая уроки. В этом уютном сосредоточении творческой энергии я познакомилась с приятельницей Алекса — Мариной. Ребята провели мне полезный мастер-класс, и я поняла, что благодаря лепке могу не только расслабиться и выпустить весь негатив, но и получить неплохой результат.
И неделю назад, я договорилась с Алексом, что сегодня приду к ним. Кстати, оказалось, что он не просто подрабатывает в мастерской, а является ее владельцем, как и Марина. Этот факт как-то раз проскочил в разговоре, но на наших с ребятами отношениях никак не отразился. Раз в две-три недели мы собираемся с ними, чтобы просто отдохнуть от всего вокруг, поболтать и заодно что-нибудь вылепить. Недавно я занялась скульптурной лепкой и даже начала делать бюст Адама, но свободного времени у меня совсем не было, поэтому долепливали работу уже Алекс с Мариной. Мы решили, что бюст будет символом нашего приятельского общения, и мы оставим его в мастерской.
— Привет! — захожу я в большое светлое помещение.
Оно разделено на несколько зон с помощью высоких шкафов, стоек и гипсокартонных перегородок. Вокруг очень много маленьких баночек и больших банок, коробок с кисточками и мастихинами, краски в тюбиках, холсты, глина и другие материалы. Среди всего этого я и пытаюсь найти Алекса с Мариной.
— Мы тут! — кричит в ответ девушка, но от ее слов понятнее не становится. — Ал, давай туда пихай, — с натугой в голосе обращается уже не ко мне. — Ай! — взвизгивает Марина. — Да не туда! Чего ты такой косой, а?
— Сама не лучше! Нормально в руки брать надо! — отзывается Алекс таким же напряженным голосом.
— Ребят, а я вам точно не помешаю? — с подозрением спрашиваю я, идя на звуки копошения.
— Нет! — хором выкрикивают Марина и Алекс, а после раздается громкий звук падения, по которому я все-таки нахожу их в самом дальнем отсеке мастерской.
— Это все из-за тебя!
— Нет, из-за тебя!
— Полегче, семейная парочка, — со смешком обращаюсь к ним. Иногда я так называю этих двоих, потому что они уж слишком похожи на супругов со стажем. Цапаются точно так же. — Что вы тут творите? Непотребщину? И без меня!? — мое выражение лица и голос становятся серьезными.
 
Три секунды и все мы дружно заливаемся хохотом. Когда приступ смеха проходит, я утираю выступившие капельки слез на. Обзор становится лучше, и я понимаю, что гремело. На полу в горизонтальном положении мои глаза встречают узкий не очень высокий шкаф, в котором Марина обычно хранит глиняные вазы, изготовленные на заказ. Присаживаюсь рядом и открываю дверцу. Из шкафа на меня неприветливо смотрят несколько десятков глиняных осколков.
— Мне жопа, — заключает Марина.
19
— А когда сдавать? — задумчиво спрашиваю, перебирая осколки, дабы найти что-то, что осталось невредимым.
— Да не оживишь ты их уже. Завтра заказчик, владелец одного ресторана, приедет, — печально вздыхает Марина.
— А вы почему, такие умненькие, шкаф прямо с содержимым перетаскивали?
— Мы думали, ничего не буде-ет, — виновато тянут эти двое, утыкаясь глазами в пол.
— Сколько всего-то было?
— Три амфоры, одна гидрия, один канфар и пять скифосов, — без запинки выдает Марина.
— Еще и расписаны вручную, — заключаю я, перебирая осколки с рисунком на манер Древней Греции.
— Да-а.
— Значит, переделывать будем долго и упорно, — встаю, закрывая шкаф.
— Во множественном числе?
— Как мы тебя оставим в беде? Тем более ушастому как-то надо исправлять косяк.
— Значит, будем переделывать, — обреченно соглашается Алекс.
Мы убираем осколки, возвращаем шкаф в вертикальное положение, после идем переодеваться. Я стаскиваю свитер, оставаясь в голубой майке и светлых рваных джинсах, которые получили звание "не жалко будет, если что". Сверху мы накидываем рабочие фартуки из прочного серо-бежевого материала и садимся за гончарные круги, предварительно разделив работу. Алексу досталось изготовление самой большой емкости — гидрии. В высоту она больше полуметра, поэтому работа не из легких. На меня легли обязанности по лепке амфор, а Марина взялась за киаф. Скифсы, как более легкие и маленькие изделия, мы решили сделать в последнюю очередь.
Беру кусок глины и начинаю разминать массу, чтобы она стала однородной, плотной и без пузырьков. Усилий прилагать приходится достаточно, поэтому я иной раз неосознанно привстаю с места, чтобы увеличить давление на материал, чем смешу Алекса, который с глиной играется как с воздушным пластилином. Но вскоре все вокруг для меня меркнет, а внимание концентрируется на собственном глубоком дыхании и ощущении прохладной податливой массы под пальцами. Я думала, что одна такая сумасшедшая, которая чувствует подобное, но Алекс признался, что с ним за работой тоже временами такое происходит.
Кладу руку на центр круга и плавно, но с нажимом размазываю небольшой кусочек глины, чтобы будущее изделие хорошо закрепилось. Когда только начинала, все эти шаги подготовки перед тем, как начать лепить, для меня были мукой: это не забыть, то сделать, сюда положить. Но сейчас подготовка происходит автоматически и очень быстро. Кидаю комок глины примерно в середину круга, а после смачиваю руки в емкости с водой и начинаю центровку: мысленно провожу ось гончарного круга и ось глиняной лепешки, они немного разнятся, поэтому, слегка передвигая массу, смещаю ее, чтобы все было ровненько. Центровка — самый сложный и важный этап гончарки. С ней я в этот раз справляюсь очень даже быстро, на удивление. Облегченно вздыхаю и с гордостью заявляю:
— А у меня получилось! — показываю Алексу кончик языка, вспоминая, как он дразнил меня поначалу, называя криворукой.
Я окончательно выхожу из своеобразного транса, в который меня ввел мерно вращающийся круг. Снова оказываюсь в реальности, начиная ярко слышать все, что происходит вокруг. А особенно ярко слышу возмущающийся голос Марины:
— Мне очень нужны эти пигменты! Они очень насыщенные, устойчивые, не выгорают, коррозия им не страшна…Ты не представляешь, насколько их сложно достать! И я уже договорилась с продавцом, осталось только забрать, но у меня форс-мажор, я нереально занята. Это совсем недалеко от твоей квартиры, всего сорок минут езды, — невинно хлопая глазками, она держит телефон между плечом и ухом, водя руками по глине.