Синдзи-кун и дорога домой (СИ)

— Что с ней станется — машу рукой я: — в конце концов любое ее тело чрезвычайно стойко к любым повреждениям. Технологии…
— Ну … хорошо… тогда как я могу увидеть ее? — спрашивает Нанасэ: — я так полагаю, что если ты не хочешь перенести ее в наш мир, то…
— Угу… Сакура, дорогая… — Сакура поднимает голову и смотрит на меня, потом на Юки. Юки кивает, одобряя.
— Погодите! — поднимает руку Читосе, и все замирают. Сакура, готовая перенести Нанасэ, сама Нанасэ, уже готовая к переносу, я, который уже взял Нанасэ за руку, чтобы переместиться вместе с ними.
— Нанасэ-нээсан — Читосе склоняется в глубоком поклоне: — неизвестно, когда у меня снова будет возможность встретиться с вами лично. Поэтому от своего лица и от лица нас всех искренне поздравляю вас с вашим повышением на работе. Быть первой Императрицей благословенной страны Ямато — большая честь и ответственность, и я уверена, что именно вы справитесь с этим как нельзя лучше. А мы все в меру своих сил и способностей — поддержим вас во всех ваших начинаниях. — она осталась в глубоком поклоне.
— Охренеть! — шепчет рядом Майко и делает круглые глаза.
  
Глава 12
 
Лиловое солнце сияет в небесах, уничтожая тени на пляже, безжалостно подчеркивая все, что происходит на узкой песчаной косе. Выброшенный на берег криль распространял тяжелое удушливое амбре, волны неторопливо выкатывались грязной пеной, добавляя новые слои криля на уже гниющие разноцветными полосами на песке. 
Мария-сан сидела спиной ко мне на песке, глядя куда-то в даль, скрестив под собой ноги. Я делаю несколько шагов вперед и сажусь рядом с ней. 
— Добрый день — говорю я, тоже скрещивая ноги по-турецки. Ситуация пока не располагает к «позе лотоса» да и не уверен я что смогу так сесть. Вот у Марии получается, ее ступни расположены на бедрах, развернуты стопами вверх. Она босиком, где-то наш эмиссар Золотого Города потеряла свою обувь. 
— Если он, конечно, добрый — замечает Мария-сан, приоткрыв один глаз: — в чем я лично сомневаюсь. 
— День безусловно добрый — отвечаю я: — потому что сегодня мы с вами, Мария-сан обязательно договоримся. А способность договориться — это свойство всех разумных существ. 
— Это хорошо — кивает Мария: — не то, чтобы я жаловалась на вкусовые качества криля и планктона, но однообразие диеты начинает утомлять. Да и скучновато тут. Ты и твои люди готовы начать сотрудничество с Городом? Тогда нам следует перенестись обратно. Вам будут выделены достаточные ресурсы для того, чтобы вы могли направить события туда, куда вы хотите. Все, что нужно Городу — это продолжить исследования начатые научным отделом Инквизиции, а также филиалами РАН России, Академии Дракона в Китае и университета в Манчестере. Все эти исследования в конечном итоге отвечают на один и тот же вопрос, помогая нам сохранить как этот мир, так и все остальные. 
— Хорошо, я выслушаю тебя — я устраиваюсь поудобнее и прищуриваюсь на лиловое солнце: — у нас ведь полно времени, так? 
— Засранец — говорит Мария: — времени тут и в самом деле много. Но я не об этом. Я о том, что в одной из швейцарских лабораторий какое-то время назад было произведено фундаментальное открытие — свойства материи изменяются в зависимости от наличия наблюдателя. — она замолкает, давая осознать, переварить информацию. 
— Что-то такое я слышал… — говорю я, когда пауза начинает затягиваться. 
— Если бы ученые дали расширенную трактовку этому явлению, то они, несомненно уточнили бы, что свойства материи изменяются только при наличии разумного наблюдателя. Наблюдателя, который в состоянии заметить эти изменения и сделать определенные выводы. Какой вывод мы можем сделать из этого? — задает вопрос Мария-сан, таким голосом, словно она находится не черте-где на грязном песке у вонючей полосы выброшенного волнами на берег криля с лиловым солнцем над головой, а в аудитории перед доской и с указкой в руке. Пара месяцев на этом берегу не повлияли на нее, она по-прежнему Мария-сан, эмиссар Золотого Города. Я даже не уверен, что она нуждается в еде. Или во сне. В чем-либо вообще. Если бы не маячок в ее затылке, который я успел извлечь — она бы и секунды здесь не задержалась. 
 
— Вывод? То, что мысли материальны и способны воздействовать на мир? Ээ… ноосфера тоже реальна? — говорю я, что думаю. Если свойства материи изменяются в зависимости от наличия наблюдателя, логично предположить, что наличие этого самого наблюдателя и меняет эти самые свойства. Нарушая чистоту эксперимента. 
— Можно сделать и такой вывод — отвечает Мария: — а можно предположить, что сама материя тоже разумна… или то, что стоит за ней. 
— Что? — вот как вы не крутите, а «то, что стоит за материей» — звучит страшновато. Даже будучи на пике своего восприятия, на уровне Акира-Юки-Я — я не нашел никого и ничего что стояло бы за материей. Там же ничего нет. С другой стороны — всегда есть что-то, и тут не должно быть исключения, а значит мы просто об этом не знаем. Но «то, что стоит за всей материей Вселенной, за каждым атомом и элементарной частицей» — как-то угнетает одним своим определением. Масштабом. И вторая часть заявления Марии-сан — что это «что-то» — еще и разумно. Это как предположить разумность волны в океане, когда ты цепляешься за спасательный круг, а над тобой нависает девятый вал — сама ситуация уже предполагает собственную беспомощность перед лицом стихии, тут только разумной воли за этой волной не хватало. Потому что такая разумность — пугает. Она предполагает наличия Вселенной вокруг лишь как препятствий — как будто в аппарате для пинбола. Все вокруг создано только для того, чтобы ты как металлический шарик в этом аппарате — попал в нужную лунку. Все для того, чтобы получить реплей. 
— Магия в свою очередь — это состояние материи… или того, что стоит за материей. Это и энергия и материя. Если выразиться яснее, то магия — это протоматерия и протоэнергия. Более того, в некоторых случаях магия — это даже антиматерия и энтропия… что на первый взгляд невозможно. Потому что распространенно мнение, что энтропия это всего лишь отсутствие энергии, но это не так. Парадоксально, но магией обладают только разумные. Что приводит нас к первому пункту. Материя реагирует на наличие разумного наблюдателя. А магия — это и есть разумный наблюдатель. 
— Ого. — выдаю я. Я ожидал, что за магией будет какой-нибудь разумный наблюдатель, он же Бог, но что магия сама по себе является таковым… 
— Именно поэтому и были необходимы эксперименты на разумных существах — поясняет Мария: — не потому, что мы тут все садисты и нам нравится пытать людей, или дельфинов, или тех же эльфов. А потому, что иначе добыть такие вот исследования не представляется возможным. Одним из вариантов было создание вашего мира — со всеми этими Инквизициями, отрядами 731 и прочим… получение необходимых сведений, а потом… — она открывает наконец глаза и смотрит на горизонт: — а потом уничтожение этой вероятностной линии как неэтичной. 
— Что?! 
— А что? Ты же сам сказал, что это все очень нехорошо и вселенная, где из людей делают разумные банки-батарейки не заслуживает права на существование, нет? Ну вот, Город с тобой согласен, и мы собираемся закрыть эту вероятностную линию. Тебе и всем твоим сотрудникам, а также близким… ну и еще нескольким сотням разумных существ — будет предоставлено убежище… хотя вы и сами можете выбрать, у вас есть такая возможность. — говорит Мария: — а мы закроем вероятностную линию, схлопнув ее внутрь самой себя — благо эта вселенная находится совсем рядом с Эпицентром. Тогда получится что этой линии вероятностей никогда не существовало, никогда не было никакой Инквизиции, а Масадзи Китано умер в возрасте восьмидесяти трех лет. От инсульта. 
— Как-то у вас все просто получается — говорю я: — но разве можно убрать линию вероятностей из существования? 
— О, еще как можно. Внутри вселенных если что-то было — то это было и оставило след по себе, даже если вы это явление или предмет по атомам растащили. Но сама по себе линия вероятностей возникает в результате неких событий. Например — ваш любимый пример с Гитлером. Вот умер Гитлер перед тридцать девятым годом, переехала его тележка с сосисками — образовалась новая вероятностная линия, где нет никакого Гитлера, а есть Йозеф фон Благичек, ужасный тиран и диктатор половины мира. Кстати, миру было лучше, если Гитлер все же выжил бы — потому что Благичек был в несколько раз умней и сумел-таки поссорить союзников между собой, а также захватить Британские острова. Он умер от старости, в возрасте ста пятидесяти лет, после более чем ста лет правления на всем континенте Евразии. И если предположить, что кто-то вовремя остановил эту вот тележку с сосисками — то и альтернативной линии событий не было бы. Не было бы в принципе.