Посох Мерлина (СИ)

Противное ощущение, будто тебя бросили в снег, накрыло, стоило туману полностью завладеть мюридхаудцем, и перемешалось с секундным, но пробирающим до костей холодом. От волнения было сложно заставить себя дышать, а сознание лишь добивало, рисуя то, как прямо сейчас на него набросятся какие-нибудь чудища или холодные руки Миледи схватят его за горло. А потом она приставит его к стволу дерева с корявыми ветвями и вытащит из груди сердце, даже не сжалится и не моргнёт из-за его криков. И чем сильнее он пытался избавиться от этой мысли, тем реальней виделись деревья, с каждым мгновением становились всё больше и страшнее до тех пор, пока Мелроуз не осознал, что он находится в лесу.
Бездушная Миледи уже шагала куда-то глубже в чащу, а мозг безостановочно подсовывал идею убежать в противоположном направлении. Но Ретт заставил себя следовать за женщиной и сохранять самообладание, пока внутренне содрогался от каждого сучка и звука. Из приоткрытого рта вырывались пары горячего дыхания, но почему-то казались признаками присутствия страшного мифического существа без души и тела, которое впечатывало в него своё клеймо с каждым новым шагом. А когда уловил свет костров, внезапно понял, что его жизнь действительно была в руках главнокомандующей палачей и её подчинённых и что им будет всё равно, если его короткая нить жизни внезапно оборвётся.
— Чувствуй себя как дома, — раздался голос Миледи. — Хотя это скоро может и так стать твоим новым домом.
Ретт покосился на женщину с едва сдерживаемой ненавистью в глазах, в которых читалось желание проклясть её чем-нибудь страшным. Однако совсем скоро мысли поменяли направление, стоило Мелроузу наткнуться на людей Миледи.
Все в плащах и без лиц. Лишь где-то вдали мелькнуло несколько человек, которые не прятались за масками, но они были так далеко, словно это были рассеивающиеся в ночи души тех, кто сейчас сидел у костров. На одних волшебниках виднелись маски словно из хрусталя, на нескольких других такие же, как и у ведущей в центр лагеря женщине, но с другими рисунками. Маги сидели у огня и грели руки или обсуждали что-то шёпотом, от звука которого сосало под ложечкой, а другие бесшумно передвигались по дорогам. Но все эти люди без лиц оборачивались на Ретта — будто бы единственного живого человека в этом месте — и смотрели на него своими пустыми, скрытыми тенями глазами. Даже когда проходили совсем близко, невозможно было увидеть глаз. Они казались призраками, которые ждали Самайна, чтобы ожить и переубивать всех, кого видят. Вернее, накинуться на одного Мелроуза и растерзать его, рассмеяться над его страданиями и невозможностью сразить монстров, не чувствующих ни боли, ни холода. Кривые тени от костров падали на маски, из-за чего люди казались неживыми ещё больше, ведь даже танцующий огонь не был способен вернуть им утерянные души. Балахонистые плащи некоторых таких мертвецов были настолько огромными, что под ними без труда можно было спрятать топор, и Ретт был почти уверен, что таким оружием охотно воспользуются.
Однако Миледи вела юношу всё дальше в лагерь, и это пугало не меньше перспективы оказаться окружённым этими людьми без лиц. Красные палатки и потрескивание костров незаметно оказались позади, и в какой-то момент Ретт подумал, что все те волшебники были галлюцинацией из-за ядовитого тумана или фантазией воспалённого могза от ужаса из-за будущего. И небольшая деревянная постройка казалась эпицентром этого безумного вечера. У неё не было видно ни дверей, ни окон, но создавалось впечатление, что в ней сидел скованный какой-нибудь страшный монстр, которому Мелроуза принесут в жертву. Поэтому, когда Миледи внезапно развернулась к нему и сказала не двигаться, сердце в груди болезненно сжалось. В следующий момент поток магии на секунду ослепил глаза, а лицо будто сковало льдом и тут же словно попытались отодрать вместе с кожей.
Когда Ретт снова смог различать предметы, женщина уже открыла дверь в деревянное помещение и, наклонив голову к плечу, рассматривала Мелроуза.
 
— Это, — кивнула она в его сторону, — спасёт тебя от проблем в будущем. Проходи, посмотри на наш главный экспонат.
Мюридхаудец, стараясь не выдавать свои эмоции, шагнул через порог в абсолютно пустое помещение и почувствовал, как сильнейший поток магии прошёл через его тело. В этот момент в комнате внезапно появились два человека. Один из них стоял спиной к вошедшему Ретту, другой шатался, поставленный на колени. Руки мужчины на коленях были скованы наручниками, которые шли из углов помещения, а голова была обессиленно опущена. Плечи пленного тряслись, словно его били током, напрягались и резко лишались сил, но в комнате не было слышно и звука. Мюридхаудец ещё несколько секунд абсолютно не понимал, зачем ему это показывают, пока не заметил знакомое кольцо на пальце мужчины. Внезапное болезненное открытие было сравни удару под дых, из-за чего юноша качнулся и лишь силой воли заставил себя устоять на ногах.
Стоящий на коленях Сэмюэль Бойд был лишь тенью любимого учителя истории. Он не сражался, не насмехался над мучителем, отпуская саркастичные комментарии, даже не стонал. Он был тряпичной куклой, которую удерживали лишь цепи, ведь она была даже не в состоянии поднять голову и посмотреть на вошедшего человека. А Ретт безумно хотел, чтобы учитель посмотрел на него, потому что если бы он увидел Мелроуза, то нашёл бы в себе силы одолеть этого хлипкого парнишку, который пытал его. Но уже спустя пару мгновений это не имело значения: Ретт вскинул руку и отправил проклятие в солдата. Вспышка магии сорвалась с его пальцев, озаряя всё вокруг, но почему-то тут же растворилась в воздухе. В следующий момент мюридхаудец почувствовал, как кто-то ударил его по затылку. Сэмюэль так и не поднял головы, когда мир уже лишился чёткости, красок и смысла.
***
Ретт очнулся в одном из шатров, привязанным к стулу. Красные ткани шатра казались особенно зловещими, кровавыми в свете настольной лампы, которая светила Мелроузу прямо в лицо. Но юноша не мог заставить себя отвернуться от источника света: его собственный солтор качался на лампе. Он примагничивал взгляд, будто гипнотический маятник. Лишь пару раз мюридхадец отвёл взгляд, чтобы посмотреть на свои руки, которые противно жглись из-за тугих верёвок на запястьях. Самые обычные верёвки обхватили его тело, будто он был обычным мальчишкой, а не волшебником, безвредным подростком, а не рыцарем. Эта мысль бесила и оскорбляла, но даже эта злость казалась ничем по сравнению с яростью от осознания того факта, что без магии Ретт — ничто.
— Надеюсь, тебе удобно, — послышался безэмоциональный голос Миледи за спиной. — Уж не ожидала я, что ты поведёшь себя так глупо и решишь напасть на своего соратника.
— Мы не соратники, — процедил Мелроуз, теряя самообладание. — И никогда ими не станем. Я уже дал свой ответ, что не разделяю ваши идеи и не примкну к вам.
— Однако ты здесь, — усаживаясь на крае стола, сказала женщина. Её глаза осматривали мюридхаудца с таким выражением, будто Ретту было пять лет и он рассказал стих без запинок.
— Я здесь не для того, чтобы вступить в ваши ряды. И причину, почему я всё же пришёл, вы тоже знаете, так что даже не думайте, что я поменял решение. Тем более после того, что вы сделали с Бойдом!
— Если ты не хочешь оказаться на его месте, то тебе придётся сделать то, чего я хочу. Иначе из наблюдателя, — продолжила она и погладила маску из белой кости, лежащую под лампой, на которую Ретт до этого не обращал внимания, — окажешься в менее выгодных условиях.
— Не пытайтесь меня запугать. Я — сын лорда Мелроуза, вы не осмелитесь тронуть его наследника.
— Поверь мне, Ретт, в моих силах сделать так, что ты превратишься в бездумную пешку, готовую услужить дьявольскому палачу, и никто об этом не догадается. Другой вопрос в том, что в своих рядах мы хотим видеть исключительных магов, которые отличаются нестандартными идеями и умениями, особенно в бою. И твои рыцарские способности делают из тебя более чем желаемого бойца.