Мой ледяной принц (СИ)

— Куда ты собрался? — нахмурившись, спросила она.
  
ГЛАВА 10
 
Миша стояла на две ступеньки выше меня, и ее глаза были на уровне моих.
— Я слышал, сегодня здесь будет детское представление, — совершенно спокойно ответил ей я.
— И откуда ты узнал?
— По всему городу висят объявления. — Я поднялся на ступеньку выше, но девушка не уступила мне дорогу, а ее взгляд стал холодным и кусачим.
— Я не пущу тебя, — серьезно сказала она.
— Интересно почему? — усмехнулся я.
Казалось, ее совершенно не смущало то близкое расстояние, что разделяло нас.
— Потому что ты ненавидишь людей, — тихо ответила Миша.
— Это что-то меняет? — усмехнулся я. — По-моему, тебе тоже здесь не место, Рапунцель, — ты не любишь детей.
— Неправда, я люблю детей! — возразила она.
— Судя по твоей реакции на них — нет.
— Ты следил за мной? — Ее глаза метнули в меня молнии.
— Если я скажу «да», ты пропустишь меня?
— Я не пущу тебя, — тихо повторила она.
Я насмешливо усмехнулся: что за бестолковый у нас диалог!
— Рапунцель! — вдруг послышался детский голосок на верху лестницы: там стояла белокурая девочка лет семи.
Миша обернулась к ней вполоборота.
— Ты изменяешь Флинну? — ошарашено спросила девочка. — Я все ему расскажу!
— Нет, никому я не изменяю! — воскликнула Миша (я даже удивился, насколько нежным и красивым может быть ее голос).
— Кто такой Флинн? — шепотом спросил я Мишу.
— Мой муж-разбойник, — так же ответила она.
— Хорошего муженька ты себе выбрала, — усмехнулся я, а она шлепнула меня по руке.
— А кто этот мужчина? И почему ты с ним? — спросила девочка, приложив ладошки к розовым щечкам.
— Это мой знакомый… Точнее, рыцарь моего дворца: он привез вам сладости! — ответила Миша девочке.
— Но ты уже привезла сладости, — недоверчиво сказала та.
— Это фрукты, — подсказал я Мише.
— Я перепутала: он привез фрукты! Много фруктов! — торопливо сказала девушка.
Я тихонько посмеивался: Миша совершенно не умела врать.
— Точно? — спросила девочка.
— Да, милая.
Девочка поджала губы и убежала.
Миша облегченно вздохнула и вновь обернулась ко мне.
— Мы так и будем стоять здесь? — осведомился я.
— Я же сказала, что не пущу тебя, человеконенавистник! — громко воскликнула она.
— Еще полминуты назад я был твоим рыцарем. Однако быстро ты меняешь свое мнение! — усмехнулся я.
— Ты знаешь, почему я это сделала. — Ее губы сжались в тонкую линию.
— И понятия не имею, Рапунцель.
— Перестань называть меня так!
— Тогда пропусти: я хочу посмотреть представление.
— Я не…
— С кем ты разговариваешь? — вдруг раздался голос Мэри: она спустилась к нам. — А, это вы, Фредрик! Миша, очень мило, что ты его пригласила! О, вы к нам с подарками!
— Он не может остаться, — сказала ей Миша: я видел, что она нервничала, видимо, появление Мэри помешало ее планам прогнать меня.
Я победно улыбнулся Мише. Она прищурила глаза.
— Не волнуйся, я все уладил. Пойдемте, не хотелось бы опоздать на начало, — сказала я ей.
— Рада, что ты можешь остаться, — сказала она, но ее ледяной тон говорил обратное.
— Вот и классно! До выступления пять минут! — Мэри взяла Мишу за руку и повела ее за собой по лестнице.
Я с ухмылкой пошел за ними. Наверху сотрудник приюта забрал пакеты с фруктами и провел меня в зал, где я сел на второй ряд стульев, нарочно рядом с Мишей. Она с обидой посмотрела на меня и отвернулась.
В зале было много людей, и я был даже доволен тем, что последовал за маленькой истеричкой, — это выступление должно было хоть немного развеять рутину моей жизни.
— От тебя воняет сигаретами! — тихо, но с упреком сказала Миша, не глядя на меня. — С твоей стороны, это настоящее свинство — прийти на детский спектакль!
— Согласен, — отозвался я. — Еще не хватало, чтобы твой муж-разбойник начал ревновать.
— К тебе что ли? — насмешливо фыркнула она.
— Почему бы и нет?
Миша пристально посмотрела на меня, и я понял, что она все еще злится. Но за что? За наш вчерашний разговор о Мэри? Пусть злится, я все равно буду стоять на своем.
 
Через минуту на импровизированную сцену вышла Мэри и объявила о начале выступления.
В зале воцарилась тишина.
Следует сказать пару слов об этом зале: это была большая комната, в которой, наверно, проходил досуг детей. Всю мебель из нее вынесли и заставили стройными рядами одинаковых стульев, и я насчитал по двенадцать стульев на каждом из десяти рядов. Все ряды были заняты ценителями детского таланта. Точнее, пиарящими себя леди в шикарных платьях и джентльменами в дорогих костюмах. Также присутствовали несколько важных лиц города, некоторые с семьями, и пара студентов Оксфорда, лица которых я точно там видел. Позади рядов для гостей стояли фотографы.
Сцена зала представляла собой довольно высокий деревянный помост, застеленный зеленым ковром, а большая голубая занавесь исполняла роль театрального занавеса.
Дети сыграли хорошо. Я даже удивился тому, насколько хороша и трогательна была их игра, а леди, сидящая позади меня, всхлипывала весь спектакль.
Но я смотрел на сцену невнимательно и большую часть спектакля краем глаза наблюдал за Мишей: сказка о Рапунцель сильно взволновала ее. Все представление Миша сидела с напряженным лицом, и оно выражало то сочувствие, то озлобленность, то испуг, а правая рука девушки весь спектакль была прижата к ее груди. На финальной сцене бракосочетания Рапунцель и ее почему-то разбойника возлюбленного, Миша широко улыбнулась, и ее пальцы с силой вцепились в складки платья.
Как я уже сказал, спектакль впечатлил и меня: особенно выразительна была девочка, сыгравшая главную героиню, — эта была та самая девчушка, заподозрившая, что Миша изменяет со мной своему «мужу».
Творчество детей вызвало громкие овации, и дети смущенно заулыбались. Но мне было неприятно оттого, что большинство пришедших сюда зрителей пришли, чтобы тоже сыграть — сыграть роль благородных добрых людей и меценатов, потому что, как только Мэри стала обходить зрителей с большой шапкой Санты, добрая половина леди и джентльменов, бросая в нее деньги, позировали перед присутствующими в зале фотографами.
«Даже из такого события эти пираньи делают себе пиар» — со злой усмешкой подумал я, наблюдая за их действиями.
Когда Мэри дошла до нас, я честно вынул из портмоне всю имеющуюся в нем наличность и положил деньги в шапку, а Мэри поблагодарила меня за фрукты и денежную помощь. Однако я и понятия не имел, сколько денег было отдано мною детям, и надеялся, что хотя бы тысяча фунтов.
Я посмотрел на Мишу: она немного дрожала, словно ей было холодно.
— С тобой все в порядке? — спросил я, осторожно положив ладонь на ее плечо.
— Да! Просто это было так… — Она нервно улыбнулась. — Так волшебно! Тебе понравился спектакль?
— Безумно. Рапунцель была просто неподражаема, — улыбнувшись, ответил я.
Миша повернулась к Мэри. Мне пришлось убрать руку с ее плеча.
— Она очень впечатлительна и часто плачет, когда мы смотрим мультфильмы, — сказала мне Мэри. — Миша, ты что?
— Никуда не уходи… Сейчас! — Миша стала рыться в своей сумке, достала кошелек и выложила в шапку Санты все деньги, которые в нем были. — Нет, этого мало! Одну минуту! — Она достала чековую книжку.
— Нет, Миша, не нужно! Здесь и так много! — горячо запротестовала Мэри.
Но Миша не слушала ее и вновь стала рыться в сумке.
— Дайте ручку! Кто-нибудь! Ручку! — крикнула она, озираясь по сторонам.
***
 
— Миша, не нужно! Я не приму твой чек! — Мэри отбежала от нас, хотя я хотела всего лишь выписать чек на имя приюта.
— Ты хоть умеешь выписывать чеки? — с улыбкой спросил меня Фредрик.