Небо в огне (СИ)

— Батеньки из-под кроватеньки, кого я слышу! Да, Саш, это я… Где мой? Его сейчас лучше не трогать. Нет, не замечен. Я не выдержу, представлений на сегодня мне хватило, — и пусть Лиза почти не удивляется тому, что муж и брат не находят общей точки опоры, но ей всё равно обидно и больно бегать между двух родных огней. — Что? В принципе, Сань, ты уже догадался? Пчёла поделился? У тебя в офисе на неделю такое же было? Ну… Мне и обсуждать это не хочется. Я в вашем аквариуме захлебнусь… Только ты не начинай! И не булькай, Белый, а то цирроз тоже не слишком приятная штука, ты помни. Да, раздаю советы, как муженёк, ну что ты хочешь, семь лет вместе. Лучше бы его уму-разуму учить, но пока как-то без вариантов. Да, здорова, не кашляет. А жене твоей привет горячий и солнечный. Не буйствуй, ладно?..
Разговор с Беловым наскучил Лизе через несколько минут. Вежливо пожелав спокойного сна, она отложила трубку подальше, стремясь унести сознание на более приятные мотивы, чем те, которые приходилось выслушивать ещё с три часа назад.
Захотелось набрать Ёлку, чтобы раскидать все свои проблемы по полочкам. Но нет…
Лиза подозревала, что Черновой давно донесли, что происходит в Москве и её окрестностях, но беспокоить тётку не хотелось. Уже несколько лет у неё своя семья, заботы с маленьким ребенком и не менее беспокойным мужем, а становиться обузой — это малопривлекательный сценарий. Волноваться начнет, переживать. Нет, не надо.
Позвонить Валентине Анатольевне, чтобы узнать, что Вите следует заехать к родителям, а Павлу Викторовичу — пить лекарства по расписанию? Нет, это завтра. Сестра матери явно успела выключить телевизор и готовиться лечь спать, а знать о расстройствах племянницы ей не к делу. Также разволнуется, но сильнее и по-старчески суетливо. А ещё спросит, что же там на самом деле стряслось с Космосом. Почему стали редко приезжать, внучку не привозят?
Холмогорова знает, что тётя Валя, в своё время взявшая на себя все обязанности по её воспитанию, имела право задать подобные вопросы, но Лиза ничего не могла сделать с тем, что настоящей душевной близости за годы, прожитые вместе, так и не возникло. Взаимоотношения объяснялись лишь тем, что они родня. В глазах старших родственников этот довод был весомым аргументом в том, чтобы перестать соблюдать друг с другом какие-либо необходимые дистанции. Но не для Лизы.
Отвлечься не на что. Посуда перемыта, Арька не проснётся до утра, а Космос…
Что за грохот?!..
— Ты бы ещё пистолетом взялся ворон стрелять… — очутившись в гостиной со скоростью ракеты, Лиза обнаружила, что муж снял со стены подарочный клинок. Очевидно, что он успел куда-то его метнуть, потому что со стенки попадал изысканный сервиз. Чёрт возьми!
— Чё, алмазная, Белый до меня не докопался? Корешок! — по выражению лица Космоса Елизавета сразу поняла, что громкие зароки отодвинуты назад. Теперь в душе Холмогорова царило явное расслабление, а что же до ссоры с Пчёлой… Плевать!
Дорожка рассыпана.
— Белый хотел поговорить с тобой, но, милый, вижу, что тебе не до этого, — боится ли она его такого? Почти чужого. Скорее, боится, ведь не знает, что ждать в следующий момент. Что в родной голове? Наверное, после первой дозы желает дорваться до следующей. Перерывы у него небольшие.
— Хотел он, бля… — закинув миниатюрную саблю куда-то под диван, Кос садится рядом с осколками сервиза. Он смеётся дьявольскими раскатами, а Лиза подходит к нему, пытаясь поднять с пола. Нужно, чтобы больше не потянулся к коксу. Уснул. Хоть на это раз!
— Пошли спать. Тебе на сегодня хватит. Всего… — криком она ничего от него не добьётся, поэтому Лиза говорит тихо.
— Будешь с чужими мудаками длинно по телефону базарить, мать, то без жопы останешься! — Космос отметает ногой осколки, не подчиняясь жене.
— У меня свой есть, — Лиза делает еле заметное движение тонкой ладонью в карман мужского пиджака. Сосредоточенный на битой посуде, Кос не замечает поползновений жены, а она успевает нащупать внутри кармана пакет со знакомым содержимым. — Лучше скажи мне… Что случилось? Что сказал тебе Пчёла?
 
— Что я дерьмо ничтожное, не хрен мне в движении делать, сточился, — обиды ещё нескоро сотрутся из памяти, — и пусть только попробует тебе чего сказать! Язык вырву с корнем!..
— Тихо, — Лиза знает, что ей не стоит напоминать о том, что отношение брата к её союзу с Космосом её всегда мало волновало, — вся округа услышит. Что, Кос, новый дом искать будем?
— Тебе нормально? Руками у меня в карманах… — Космос не смущается того, что Лиза все быстро поняла. Что ж, хреновая у него выдержка. Прости, любимая! — Щупаешь немного не там. Шаришься, блять, как болонка!
— Пиджак сними, чтобы не шарилась, — и всё-таки он не потерял бдительность. — Надо было начинать? Ноги уже не держат…
— Ненавижу их! — радужное настроение, появившееся после употребления наркотика, стремительно сменилось раздражением. Кос заключает Лизу в душное объятие, которое совсем не приносит ей удовольствия, и продолжает шептать ей на ухо оскорбления в адрес Пчёлы и Белого, которые не находили его понимания. — Ненавижу! Видеть не могу! Суки! Куда всё ведут?!
— Ненавидь, ненавидь… Только спать пойдем? — Лиза продолжает уговаривать, не сторонясь мужа. Она удерживает темную голову в руках, ощущая, что всё его тело бьёт беспорядочная дрожь. То ли от злости, то ли от надвигающегося беспамятства.
— Ты меня тоже презираешь? — мужчина с трудом отрывается от женщины, чтобы заглянуть в голубые глаза, вмиг показавшиеся ему ледяными осколками.
Зима.
Лиза не принимала его таким! Но как?!..
— Я хочу, чтобы ты не изрезался осколками, — первой встав с пола, Лиза без опаски протягивает ладонь Космосу. Но вместо того, чтобы подняться, Холмогоров обхватывает женские коленки стальным захватом, смотря на Елизавету туманным взглядом. — Кос, прекрати! Что ты устраиваешь? Кос!
Лиза вырывается, повернувшись к мужу напряженной спиной, скованной из-за надвигающихся рыданий. Космос качает головой, выкидывая из кармана злосчастный пакет с кокаином, который падает прямо к ногам Лизы. Приходится подняться на ноги, чтобы обратить её внимание на себя, что Кос и совершает, но сталкивается с той же зимой, застывшей в усталых дивных глазах.
Глазах-алмазах.
— Не смотри на меня так! Не надо!..
Мороз по коже. У него от холодного женского взгляда, а у неё из-за того, что он её предаёт. Солнце светит чёрным.
Почему? Что у них не складывалось?!..
Они же друг друга так любят.
Очень.
— Я тебя видеть не могу! — обозленно выкрикивает Холмогорова, доказывая, что её глаза — не больные осколки. Она может плакать, выть в голос, чувствуя себя птицей с подстреленным крылом. По милости самого ближнего…
— Видеть не можешь, значит? — Кос готов удерживать запястье жены до синяков, лишь бы она перестала смотреть на него волком.
— Пропади! — увернувшись, голубоглазая убегает на второй этаж, надеясь, что Космос не будет громить пространство, пытаясь её поймать.
И Космос оправдал догадки Лизы. Сквозь запертую дверь детской спаленки, Лиза слышала, как муж проклинает и её, обещая, что сегодняшней ночью она точно его не увидит. Должно быть, что он недолго думал, когда наспех нашёл своё пальто, а через несколько минут во дворе послышался рёв мотора. Подкравшись к окошку, Холмогорова успела разглядеть, как иномарка мужа отъезжает в неизвестном для неё направлении.
И она ничего не может с этим сделать. Космос не хотел менять свое поведение, а это значило, что западня никуда не делась. Не придавила балкой окончательно, чтобы грудная клетка сломилась от нестерпимой боли, но замедлила дыхание.
Оставалось только быть. Быть, чтобы однажды проснуться, понимая, что кошмар остался в прошлом. Куда нет возврата!
Плотнее укрыв Ариадну от холодов глубокой осенней ночи, Лиза спускается на кухню, бесцельно сидя у окна в полнейшем оцепенении. Космосу безразлично. В состоянии, в которое его ввергала зависимость, семья становилась балластом.