Тяжело в учении, легко в бою (СИ)

 XIV 
 
Возвращаясь с аэродрома к казармам, они впервые с момента прибытия курсантов на фронт остались с Настей наедине, если можно так сказать о кишащей людьми воинской части в самый разгар учебно-тренировочной работы. Просто именно сейчас рядом никого не оказалось. Экипажи Никифорова и Весельской сели раньше и, скорее всего, были уже в столовой. А Байкалов с братьями Поляковыми лазили по своему Ми-1, именно такое название было здесь у нового вертолета, почти точной копии Ми-4 той истории. Правда, без детских болячек. А вообще машина получилась не плохая. Это конечно не «горбатый» и не «шмель»[i], но в целом Сашке летать на нем понравилось. Тяжеловат, конечно, маловато ему одного двигателя, зато полностью местный.
— Настен, ты что-то в последнее время сама не своя? — начал Сашка разговор.
— Нормально все, тебе показалось, — девушка шла понуро глядя себе под ноги, зажатым в руке «зеша»[ii], на котором красной краской через трафарет было написано «Медок» — придуманный Сашкой позывной. Настена-сластена, сладкое значит медок. На что едкая Волкова, тут же выдала: «Если Федоренко «Медок», то ты Стаин не «Шмель», а «Пчел». Так и изменился у него позывной. Правда, парень пытался с этим бороться, но ребята упорно в эфире величали его «Пчелом», а когда его так обозвала Бершанская, то просто плюнул и перестал обращать на это внимание.
— Ничего не нормально, я же вижу. Настя, не ответив, ускорила шаг. — Насть, ну ты что? — Сашка ничего не понимал. Вроде все нормально было, а с тех пор, как одноклассники появились здесь, на фронте, Настя ходила, как в воду опущенная.
— Ничего, — девушка нервно дернула плечом. А потом остановилась и, резко повернувшись к Сашке, выкрикнула: — Страшно мне, понятно?! Летать страшно! На войне страшно! Меня убьют, мама совсем одна останется! А ты! Ты, как мы приехали, и не подошел ни разу. Все со своей лейтенантшей госбезопасности ходишь!
Сашка ничего не понимал. С какой лейтенантшей? С Бершанской что ли?
— С какой лейтенантшей? — недоуменно спросил парень.
— С этой, командиршей!
— Ээээ, — не нашелся, что ответить Стаин, — так мы ж по службе.
— Знаю я, по какой вы службе! — зло высказалась Настя.
— Ну, знаешь! — Сашка в сердцах махнул рукой и пошагал к штабу. Его распирали злость и обида. А еще навалилась новая проблема, на кого менять Федоренко. И надо ли менять. Не подведет ли она в бою с такими истериками? Он отошел уже на приличное расстояние, как сзади послышался топот и частое дыхание. Не успел он обернуться, как ему на шею кинулась Настя:
— Сашечка, прости-прости-прости, — зачастила она сквозь всхлипы, — не слушай меня, дуру! Сама не знаю, что несу! Боюсь я просто! Вы все вон какие! Ленка, Ида, мальчишки! Ты — герой! А я?! Я же тютюня! Я же все время дома с мамой и Славкой… А тут… А вдруг я подведу?! Не справлюсь?! Испугаюсь?! А ты меня брооосишь! — и она, уткнувшись лицом парню в грудь тоненько, жалобно по-бабьи завыла. А Стаин стоял, прижав девушку к себе, гладил ее по спине и не знал, что делать и что сказать. Он лишь повторял, как заведенный:
— Ну что ты? Все хорошо, будет. Все хорошо. Мимо пробежала молоденькая девушка-техник из бомбардировочного полка, с любопытством стрельнув в них глазами. Ой будет сегодня разговоров в казарме. Из штаба вышли Бершанская с Рачкевич, увидев Сашку с Настей, они тактично остановились в стороне, но было видно, что у них есть к Сашке разговор. — Насть, мне идти надо. Давай потом поговорим? Как время будет…
— Конечно-конечно, — она подняла голову и посмотрела на него полными слез глазами. — Потом поговорим. Ты только не прогоняй меня! Ладно?! Не прогонишь?! — у нее в глазах была такая надежда, что Сашка не решился ей отказать, хотя, возможно, перевести в другой экипаж было бы лучшим решением. О списании на землю речи не могло идти. Слишком много усилий уже было затрачено на подготовку Анастасии.
— Не прогоню, — он ей ободряюще улыбнулся, — иди, приводи себя в порядок. А то вся в слезах, что люди подумают? Да и вообще, курсант должен быть всегда бодр, весел и вид иметь молодцеватый! — откуда он это взял, Сашка и сам не мог вспомнить, но где-то слышал, а сейчас пришлось к месту[iii]. Понятно?!
 
— Есть — иметь вид бодрый и молодцеватый! — шмыгнув носом, вытянулась перед ним Настя.
— Вот и отлично! А теперь дуй в казарму, а меня вон ждут уже, — Настя, кивнув, убежала, а Сашка подошел к ожидающим его командирам.
— Что это от тебя девочка в слезах убежала? Обидел? — с улыбкой спросила Евдокия. Сашка пожал плечами:
— Да не знаю, что на нее нашло. Накинулась на меня ни с того, ни с сего, а я всего-то спросил, почему смурная ходит в последнее время. А потом расплакалась, извиняться стала.
Женщины понимающе переглянулись.
— Чурбан ты, товарищ командир! — безапелляционно заявила Евдокия. Видя, что парень готов закипеть, Рачкевич примирительно сказала:
— Поговорю я с девочкой, думаю, все нормально будет. У нас сейчас другой вопрос назрел, — Сашка вопросительно посмотрел на комиссара полка, — 23 февраля, как планируем праздновать? То, что сейчас не то время, я понимаю. Но, как минимум командир части должен личный состав поздравить. Меню в столовой надо праздничное.
Сашкина рука полезла под шапку, озадаченно почесать затылок:
— Евдокия Яковлевна, Вы на себя организацию возьмите, я все рано в этом ни бум-бум. Что от меня требуется, я сделаю. Подписать что, продукты выбить или еще что… Ну Вы сами знаете, — парень улыбнулся.
— Ну, мы так и подумали. План мероприятий я для Вас оставила в штабе у Зинаиды, посмотрите и если все устроит, подпишите. Там же заявка на дополнительное продовольственное обеспечение. И неплохо было бы выпросить у штаба фронта кинопередвижку, я по линии политуправления заявку дала, но прошу и Вас подключиться.
— Хорошо, я свяжусь с Гороховым[iv]. Или на Запорожца надо выйти?
— Думаю, товарища дивизионного комиссара будет вполне достаточно, — улыбнулась Рачкевич. Сашка хотел спросить, что еще от него может потребоваться в связи с праздником, как из штаба выскочила Зинка, занимающая по ранению должность штабного писаря:
— Товарищ лейтенант госбезопасности, Вас к телефону! Срочно! Из штаба фронта!
Пришлось срываться и бежать к аппарату:
— Лейтенант государственной безопасности Стаин слушает.
— Майор госбезопасности Мельников, — Сашка напрягся, что могло от него понадобиться Начальнику особого отдела фронта? С Дмитрием Ивановичем парень пересекался мельком в декабре. — Товарищ лейтенант госбезопасности, от Кобоны на Ладогу через наши заслоны прорвалась вражеская разведывательная группа. Их радиста нам удалось уничтожить. Но если группа дойдет до своих, наступление будет сорвано. Фронтовая авиация их ищет. Но скоро стемнеет. Я знаю, у Вас есть возможность ночного поиска, — в голосе майора госбезопасности слышалась надежда, — поможете? Или мне на товарища наркома выходить? — звонить Берии Мельникову не хотелось. Само наличие разведывательно-диверсионной группы в расположении наших войск в преддверии наступления, это огромный просчет в работе его отдела. И отстранением от должности с понижением в звании не отделаться. Но и приказывать командиру корпуса Резерва Главного командования он не мог без согласования со Ставкой. А вот обратиться напрямую с просьбой вполне возможно.
Сашка задумался. Влезать в какие бы то ни было авантюры, не хотелось. Но здесь-то не авантюра, тут вся наступательная операция под угрозой. Только вот как Сталин воспримет его самодеятельность? Он и так на Сашку зол. Да и пусть! Всегда можно сказать, что такую возможность обкатать экипажи в условиях приближенных к боевым упускать было нельзя. Парень прикрыл рукой трубку и приказал Зинаиде:
— Короткова, Никифорова, Весельскую, Ловчева и Петрова ко мне! Бегом! — лейтенант государственной безопасности Петров, до перевода полка в ведомство НКВД капитан ВВС, командир эскадрильи истребителей дислоцировавшейся на их аэродроме. Тоже, кстати, Герой Советского Союза. Правда, у Сашки с ним отношения не складывались. Не мог опытный тридцатиоднолетний комэск принять то, что командует им какой-то мальчишка. Как кадровый военный субординацию он, конечно, соблюдал, но не более того. Да и Сашка не стремился наладить с Петровым более доверительные отношения, ему вполне достаточно было взаимопонимания с Матвеевым. Открыв микрофон, Стаин продолжил разговор с Мельниковым: — Поможем, товарищ майор государственной безопасности. Могу взять с собой ваших людей.