Тяжело в учении, легко в бою (СИ)

— Я Вас услышал, товарищ лейтенант государственной безопасности, — и Верховный положил трубку. Присутствовавшая при разговоре бледная Бершанская испуганно смотрела на парня.
— Саша, зачем ты так?! Мы бы придумали что-нибудь еще!
— Некогда нам придумывать. Было бы время, и вопросов не было б.
— А как же ты?
— А что я? С корпуса снимут? Так оно мне и на дух не надо. Арестуют? Да и пусть! — парень храбрился. На самом деле ему было чертовски не по себе. Он уже жалел, что вспылил, но и просто так губить летчиц позволить не мог. — Расформируют корпус, вернут вас в армию, будете воевать, как готовились. Ничего, все хорошо будет, — сам себя утешал Сашка.
— А сейчас-то что делать будем?
— А сейчас думать будем. Нам надо обеспечить прорыв и огневую поддержку наступающей пехоты. И у нас для этого есть все необходимое. Просто голову приложить надо. Ну и слаживание никто не отменял, будем летать, учиться действовать совместно.
С того самого разговора со Сталиным прошло двое суток. Сашка перестал бояться ареста. Вернее сказать, просто свыкся со своим страхом. Ну, арестуют и арестуют. Изменить все равно ничего не получится. Но ареста не последовало. В один из дней к ним на аэродром приехал майор ВВС с предписанием подписанным Журавлевым, передать ОДАБы в бомбардировочный полк. Что Сашка с удовольствием и сделал. Изначально надо было их туда отдавать. Что командование так уперлось в его вертолеты? Стереотипы сыграли — новое вооружение, нужно использовать с новой техникой? Они с девочками оружие грозное, но ювелирное, высокоточное. Ночники тихо подкрались и тихо сделали немцам больно, например, уничтожили средства ПВО по наводке разведчиков с беспилотниками. А потом тройка штурмовых вертолетов устраивает супостатам ад. Так и решили действовать. Такую тактику и отрабатывали.
Только вот судя по всему напрасно. Про них, казалось, все забыли. Настроение у командного состава корпуса стремительно падало. Всем хотелось настоящего дела. Рядовой личный состав о переживаниях командования не знал, но что-то чувствовал. На аэродроме царило гнетущее напряжение. А подготовка к наступлению набирала обороты. 2-я ударная армия Рокоссовского скрытно перебрасывалась из тыла на рубежи атаки. Ночью было слышно, как к станции Войбокало один за другим идут эшелоны. А если учесть, что по этой же ветке шло снабжение Ленинграда, нагрузка на железную дорогу была колоссальная. Наконец Стаина вызвали в Волхов, в штаб армии. Рокоссовский был не многословен. На карте выделил участок фронта, в районе деревни Липка, где предстоит работать корпусу, познакомил с командиром 128-ой дивизии генерал-майором Никитиным[i] и можно сказать выгнал их решать свои тактические задачи самостоятельно.
Иван Федорович был не сильно доволен навязанным им юным лейтенантом госбезопасности, чего и не скрывал.
— И чем мне может помочь ваше ведомство? И как вы связаны с авиацией? — не скрывая раздражения, задал вопрос генерал-майор, когда они вышли от командарма. Пришлось рассказывать комдиву о корпусе, правда не особо вдаваясь в подробности. В конце концов Никитин скомандовал: — Едем ко мне, в штаб дивизии, там обо всем поговорим. Вы на машине?
— Да.
— Тогда давайте пристраивайтесь за мной. Так надежней будет. Случались, знаете ли, нападения финских лыжников на одиночные машины.
Стаин о таких нападениях тоже знал. Поэтому имел свое сопровождение из отделения бойцов НКВД с пулеметом на полуторке. Но спорить с генералом не стал. Какая разница как ехать. Ехали долго, нудно и без приключений. Да и какие сейчас финские лыжники, в зоне подготовки наступления. Их тут должны всех истребить, как мух. Ибо если враг пронюхает о подготовке, захлебнемся кровью.
В Назии, где располагался штаб дивизии, пришлось подождать, пока генерал-майор пригласит к себе. Отношение в штабе армии и штабе фронта показало — их корпус, как боевую единицу со счетов списали. Обидно! Особенно за девчонок из ночного бомбардировочного, им доверие командования нужно было, как воздух. Придется доказывать, что они не лыком шиты, благо Сашке есть, что предложить Никитину. Засиделись допоздна. Изначальный скепсис комдива, по мере Сашкиного доклада, стал меняться на осторожный оптимизм.
 
Ивану Федоровичу тоже было, что доказывать. Его дивизия стояла на этом участке фронта с сентября 41-го. А в ноябре уже была попытка взять Липки и прорвать блокаду. К сожалению неудачная. Деревню с огромными потерями удалось взять, но моряки-балтийцы, захватившие Липки без подкреплений и поддержки артиллерии были с огромными потерями оттуда выбиты[ii]. И сейчас Никитину представилась возможность взять реванш. Его участок не рассматривался для основного удара, ему предлагалось только обозначить наступление, и в случае удачного развития событий, развить успех. И дивизия его еще вчера находилась в составе 54-ой армии. Буквально только что в штабе фронта он узнал, что теперь их передали 2-ой ударной. Собственно и у Рокоссовского он оказался именно по этому поводу. Надо было лично представиться новому командарму ну и получить новые приказы или подтверждение старых.
Сашка вышел от генерала усталый, но довольный. Хорошо поговорили. Завтра надо прислать в дивизию ребят Тихонова, пусть начинают разведку. О мерах повышенной секретности Стаин Никитина предупредил и встретил в этом полное понимание, лишь бы делу было хорошо. А после того, как Алексей даст данные об обороне немцев, будет видно чем и, как их выковыривать. Теперь все будет зависеть только от них. Совершат чудо — прорвут оборону, быть корпусу. А нет… А вот про «нет» даже думать не хотелось. В принципе, после того, как он подготовил себе замену, необходимость в нем у Сталина отпала. Так что за ошибки ответственность придется нести без всяких поблажек, по всей строгости военного времени. А что такое ответственность по-сталински Сашка уже понял. Выполнил порученное тебе дело, — ты умница, герой и для тебя все дороги открыты, не выполнил — даже близкие родственники о тебе побоятся вспомнить. И, наверное, сейчас, в такое время это правильно.
Заночевать пришлось в дивизии. Ехать к себе было уже поздно. Позвонил уже изрядно волнующемуся Короткову, предупредил, что останется у Никитина. Разместил людей, договорился, чтобы их накормили горячим. У охраны, конечно, были с собой пайки, но зачем давится сухомяткой, когда можно поесть горячее. Поужинал сам и завалился спать в гостевой избе, где не протолкнуться было от военнослужащих волей случая оказавшихся этой ночью в расположении штаба дивизии. Спал плохо. Спертый воздух и чей-то богатырский храп не располагали к крепкому здоровому сну. Поэтому встал пораньше и еще затемно выехали к себе в Тобино.
И снова доехал спокойно. Видимо слухи о финских лыжниках были сильно преувеличены или истребили их, как класс, в преддверье наступления. На месте сразу же вызвал к себе Тихонова и приказал выдвигаться со всей аппаратурой в расположение передовых частей 128-ой дивизии. Через сутки у него должны быть исчерпывающие данные об обороне немцев на участке около деревни Липка и вглубь обороны вплоть до Синявино, но без риска обнаружения. Дальность действия беспилотников, хоть и в притык, позволяет провести такую разведку. Алексей с ребятами собрались буквально за час и выдвинулись к месту работы. А Сашка остался ждать. Пока нет разведданных любое планирование невозможно. Только вот душа требовала действия. А значит что? Значит опять учения!
[i] Иван Фёдорович Никитин (27 сентября 1893 года, Пенза — 7 сентября 1957 года, Минск) — советский военный деятель, Генерал-майор (1940 год). В августе 1941 года был назначен на должность командира 251-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в боевых действиях западнее города Белый, а в сентябре того же года — на должность командира 128-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в боевых действиях в ходе Тихвинских оборонительной и наступательной операций и на волховском направлении, а затем — в Любанской наступательной операции.
[ii] В ноябре 1941 г. советским войскам в ходе Шлиссельбургской десантной операции удалось еще раз на время освободить Липку. 28 ноября части 1-го Отдельного особого лыжного полка моряков КБФ под командованием майора В. Ф. Маргелова (будущего легендарного командующего советских ВДВ), выдвинувшись из района Осиновецкого мыса через остров Зеленец, атаковали немецкие позиции в районе деревни со стороны Ладожского озера. Сходу прорвав первую линию неприятельских окопов у Новоладожского канала, полк своим левым флангом занял саму деревню, подойдя к Староладожскому каналу. Активно использовавшему артиллерию противнику, удалось остановить продвижение советских десантников. Ожесточенный бой продлился до вечера. В условиях отсутствия поддержки своей артиллерии, помощи других пехотных соединений, отсутствия связи со штабом фронта бойцы 1-го полка были вынуждены вновь отступить на ладожский лед. (Источник: http://памяти-сожженных-деревень-ленинградской-области. рф/villages/31)