Звезда Севера (СИ)

— Если тебе будет неприятно или я что-то сделаю не так, ты скажешь мне?
Он понял, как важно ей не чувствовать себя не только жертвой, но и той, кто причиняет неудобство, и кивнул.
— Хорошо, — шепнула она и положила ладонь на его грудь.
Сердце под ее ладонью забилось в два раза чаще. Эви несмело погладила, скользнула нежными пальцами к животу в невесомой ласке. Затем провела руками к плечам, изучая его тело. Эти прикосновения были простыми, бесхитростными и почти робкими, но такими чувственными, словно они открыли что-то новое, какой-то тайный смысл. Впервые Эрон был не тем, кто негласно устанавливает правила в постели, а полностью обезоруженным и в ее власти.
Ее движения становились все более смелыми, грудь вздымалась от частых вдохов. Эви нагнулась к его пересохшим губам, поцеловала — сначала осторожно, как бы прося разрешения, а затем настойчиво, глубоко. И когда, не прерывая поцелуя, она спустилась рукой по его животу вниз, но замерла в нерешительности, Эрон застонал и дернулся.
— Что-то не так? — спросила она.
— Все так, — сказал он хрипло, — не останавливайся.
Осмелевшая, она продолжила свои ласки, целовала его шею, плечи грудь, и ее шелковистые волосы скользили по его коже. Эрон стискивал спинку кровати и не знал, сколько еще выдержит эту сладкую пытку. Словно почувствовав, что он уже на пределе, Эви перекинула через него ногу и медленно, очень медленно впустила его в свое жаркое пульсирующее лоно. Он задержал дыхание. Впервые с тех пор, как они признались друг другу в чувствах в шатре у дороги, он снова был внутри нее, обладал ею. Любил. Она откинулась назад, запрокинула голову и начала двигаться — и ее плавные движения были похожи на невероятный, завораживающий танец.
— Прикоснись ко мне, — прошептала Эви. — Я хочу, чувствовать тебя… всего.
Его не нужно было просить дважды. Он положил ладони на ее бедра и провел вверх, вызвав стон. Толкнулся навстречу. Притянул ее к себе щупальцами потока. Она вскрикнула — но это был вскрик не страха, а удовольствия. Ее кожа мерцала золотом, оплетенная его даром, губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым и частым.
Эрон никогда не видел ничего более красивого. Его Женщина. Сейчас она принадлежала ему вся, целиком. Как и он ей.
***
Через три дня, которые они почти не вылезали из постели, жадно наверстывая упущенное, Эви проснулась утром со странным чувством смутной тревоги, тянущей изнутри холодом. Покинув теплые объятья Эрона, она осторожно, чтобы его не разбудить, встала с кровати и подошла к окну. Небо было пасмурным, что только усиливало волнение. Погода не всегда имела отношение к богам, да и это были скорее причудливые совпадения, но все же при виде тяжелых мрачных облаков сердце будто сжала холодная ладонь.
— Возвращайся в постель, — сонно пробормотал Эрон. — Ты замерзнешь.
Соблазн нырнуть под одеяло и прижаться к горячему телу любимого мужчины был велик, но Эви отказалась от него. Она подошла к зеркалу и взглянула на свое взъерошенное отражение. Ее губы припухли от частых жарких поцелуев и выглядели неестественно яркими на бледном лице. Глаза стали словно темнее и больше. А спутанные волосы делали ее более… мягкой. Более теплой. Уязвимой. Даже после похищения она не чувствовала на себе панциря изо льда, словно кровь Севера утекала из ее жил, замещаясь кровью Юга. И так легко было поддаться, забыть о том, кто она есть, наслаждаясь ролью наложницы, как она делала все три дня… Эви взяла щетку и начала безжалостно распутывать длинные волосы.
Эрон сел, зевнул и потер темную щетину на подбородке. Помимо воли она улыбнулась, глядя на него через зеркало. Он тоже не был похож на того надменного принца, которого она встретила и возненавидела летом. Теперь это был ее мужчина, со своими достоинствами и недостатками, со слабостями и невероятной силой. Мужчина, который мог быть нежным, чутким и терпеливым и не боялся показывать это на людях.
Когда Эви видела его таким, ей хотелось попросить, чтобы они не возвращались в Белый замок и остались здесь, на окраине, навсегда. Просто мужчина и женщина, которые друг друга любят. Но она знала, что у него есть долг перед королевством и что он никогда не откажется от этого долга, чего бы это не стоило. Поэтому их счастье — лишь кратковременный эпизод. Эпизод, которого она не заслуживала.
 
— Расскажешь? — спросил Эрон. — Я же вижу, тебя что-то тревожит.
Эви отложила щетку и начала заплетать волосы в косы, чтобы успокоиться и сосредоточиться, как делала с детства.
— Я думала о нас… О том, что между нами происходит. Это неправильно.
— Эви, не начинай… — Он горестно вздохнул и упал в подушки. — Только не говори опять, что мы не должны быть вместе.
— Я не об этом.
Она тихонько прошла по ковру и едва нырнула под одеяло, как сразу же оказалась прижатой к телу Эрона. Его возбужденная плоть уперлась ей в бедро, и Эви вспыхнула.
— Прекрати сейчас же, Эрон Эфрийский! — возмутилась она, толкая ладонью его в грудь.
Он послушно расплел поток и ослабил объятия, но руки так и не убрал, перехватив ее поперек талии.
— Вот видишь, — вздохнула Эви. — Каждый раз рядом с тобой я забываю о том, кто я и что мне нужно. Забываю о сестре, о близких, о родном Хестеске. И это… неправильно.
— Твоей вины нет в том, что ты оказалась здесь со мной. Как и в том, что случилось с твоей сестрой.
— Знаю. Но как я могу наслаждаться жизнью, пока Элия в руках у этого… — она снова вздохнула, не договорив.
— Почему ты все время запрещаешь себе получать удовольствие от жизни? Думаешь, твоей сестре станет легче оттого, что ты изводишь себе?
— Оттого, что я целыми днями ничего полезного не делаю, лучше ей точно не станет.
— Мы найдем ее, с ней все будет хорошо. Илиас не настолько свихнулся, чтобы нарушать еще и этот запрет богов и лишать жизни женщину, тем более избранную.
— А что потом, Эрон? — Эви высвободилась из его объятий и села. — Хорошо, допустим, мы найдем ее, что дальше? Что будет, когда мы вернемся в белый замок? Она снова станет чьей-то рабыней? Разменной монетой Эфрии?
— Потом мы что-нибудь придумаем, — медленно ответил Эрон. — Но рабыней она не станет, обещаю.
«А я? — хотелось закричать ей. — Кем стану я?» — но Эви сдержалась. Он, кажется, прочел этот вопрос в ее глазах, поэтому печально улыбнулся и тоже сел. Коснулся пальцами ее щеки, отвел волосы за шею.
— Знаешь, я люблю тебя и мне нравится в тебе то, что ты никогда не довольствуешься малым. Ты упрямая, гордая и берешь судьбу в свои руки, даже когда это грозит гневом богов.
От его прикосновений ее плечи расслабились, и она чуть склонила голову и прильнула к его руке, как кошка, сменившая гнев на милость.
— Я не знаю, что будет, когда мы вернемся в столицу. Знаю только, что ты моя, и кроме тебя для меня не существует других женщин.
Эви закрыла глаза и сглотнула. Когда он так говорил, она плавилась, как масло на сковородке. У него была удивительная способность признаваться ей в любви так, что ей моментально хотелось прижаться к нему и забыть обо всем. Он почувствовал и это тоже, по коже скользнуло теплое осторожное прикосновение потока, затем еще одно, и Эрон притянул ее к себе.
— Побудь еще немного моей, — его дыхание пощекотало шею, посылая мурашки до самого плеча, — а потом мы начнем этот день, пытаясь решить, что делать дальше.
Глава 37
Долго ждать решения не пришлось. Уже после полудня Эрон получил донесение о том, что на постоялом дворе в трех днях пути отсюда видели подозрительную группу путников. Но самое главное — с ними была женщина, с ног до головы замотанная в тряпье и плащ, и местная служанка клялась Матерью, что видела огненный локон, выбившийся из-под капюшона, а затем нашла и волос на тюфяке, когда убирала комнату с утра.
 
Эрон не без доли сожаления понял, что не может скрывать эту новость от Эви, поэтому был вынужден все рассказать.