Звезда Севера (СИ)

— Ты не грязная, — прошептал Эрон, обхватив ладонями ее лицо. — Ты прекрасна. И я так люблю тебя, но не знаю, как загладить свою вину. Прости…
С ее губ сорвался всхлип, и из глаз брызнули слезы. Он обнял ее, прижал к себе, окутал потоком, согревая, и она не выдержала и едва не упала под тяжестью прожитых в разлуке дней. Эрон подхватил ее на руки и отнес в постель, усадил к себе на колени. Он гладил ее по голове и по спине, сцеловывал ее слезы, шепча такие важные и нужные слова, и соглашался на все ее сбивчивые жалобы и ругательства.
Наконец Эви доверчиво прижалась к его теплой груди, слушая ритмичный стук сердца, и постепенно затихла, лишь изредка вздрагивая.
— Я не хочу в храм, — пробормотала она, когда слезы иссякли. — Не позволяй им меня забрать.
— Если не хочешь, значит они тебя не получат.
— Они сказали, что лишат Илиаса дара. Дочери правда могут сотворить такое?
Эрон вздохнул.
— Думаю, что да. Это большая редкость, но подобное уже случалось.
— Думаешь, он сильно разозлится? Король Интар позволил ему забрать Элию…
Эви закрыла глаза. Пока она здесь, чувствует себя защищенной в объятиях любимого мужчины, Элия все еще с этим монстром, способным на что угодно. Что если он придет в ярость, лишившись способностей, и захочет сорвать на ней злость? Конечно, он дал королю слово истинного сына, что не причинит ей вреда, но будет ли иметь вес это слово после отлучения от дара?
— Интар лживый мерзавец, и от него можно всякое ожидать, — сказал Эрон. — Я уже разослал людей по всему Акросу, чтобы найти его однорукое отродие.
Эви медленно вдохнула, собираясь с силами, выпрямилась и приняла решение.
— Я должна тебе признаться. — Она сглотнула. — Рука, которую привез Интар… не принадлежит Илиасу.
Глава 36
Эрон вошел в комнату, и его поток мягко всколыхнулся в груди, как и всегда, при виде Эви. Она сидела у узкого окна в кресле, подобрав под себя ноги, и читала. Он знал, что ей не хватает больших окон и широкой террасы вместо маленького каменного балкона, но, с другой стороны, отсюда были видны заснеженные склоны гор, которые она любила.
Несмотря на недовольство верховных жриц, Эрон все-таки увез ее на зиму в свое юго-западное имение, подальше от двора и пересудов. И, как она наверняка догадывалась, подальше от черных земель на востоке, куда был изгнан Илиас.
Половину пути их сопровождали Фрэйл с Инэль, которые тактично не пригласили их погостить к себе, ведь там была Морэн. Вторая половина прошла быстро и спокойно — на этот раз боги благоволили им и не послали непогоды. Только когда они въезжали в ворота, над головами затанцевали первые мягкие снежинки. Наступила зима…
Эви рассказала ему правду — Интар лишил руки не Илиаса, а Карима, его верного стража, предварительно заморозив тому сердце. Затем надел на отрубленную руку перстень принца и велел ей молчать, чтобы не случилось войны и не пролилась кровь Элии. Даже став королем, он не изменился — был все таким же хитрым и пронырливым мерзавцем, как и раньше. И этого мерзавца придется оставить в живых ради мира…
Эви встала. От ее потеплевшего взгляда недобрые мысли развеялись, как дым на ветру, и Эрон улыбнулся. Бесшумно ступая по пушистому ковру, она подошла к нему и помогла снять отсыревший плащ. Эрон приподнял ее подбородок, заглянул в глаза цвета моря, не удержался и нежно коснулся губ большим пальцем. Ее щеки вспыхнули. Ему хотелось впиться в эти губы поцелуем, сорвать с нее платье, вдохнуть аромат ее волос, исследовать нежную гладкую кожу, ласкать мягкую податливую плоть… Он убрал руку и полез в карман.
— Тебе письмо от Интии.
Выхватив помятый конверт, Эви сломала печать и бросилась к окну, где было больше света. Эрон налил себе вина и сел в другое кресло.
— Что пишет? — спросил он через некоторое время, когда ее плечи расслабились, а листы бумаги перестали дрожать в руках.
— Элия жива, — выдохнула она. — Видения слабые и непонятные, но она жива.
Эрон промолчал. Он чувствовал вину за то, что Элия попала в руки Илиаса, а сейчас к этому добавилась беспомощность и копящееся раздражение. Жрицы не желали помогать — след Илиаса исчез в темных землях сразу после того, как они провели обряд, лишивший его дара. Тем самым он получил преимущество — стал обычным человеком, невидимкой в общей серой массе, чью энергию сложно отследить через чашу. Элию, как чужеземку и избранную, Интия еще видела, но и ее образы становились все более туманными и непонятными.
 
Эрону бы хотелось самому взяться за поиски мерзкого отродия Интара, но важнее было состояние Эви. Ее душевное равновесие было таким хрупким, что он боялся оставить ее одну или сделать что-то не так. Вдали от замка ей стало лучше — она любила горы и уединение, а время потихоньку залечивало раны, но Эрон знал, что только спасение сестры и смерть Илиаса принесут ей долгожданный покой. Может быть, тогда она перестанет вздрагивать от прикосновений или засыпать на мокрой от слез подушке.
— Интия пишет, что собирается весной посетить все пять королевств, а потом отплыть на Вольные острова. — Эви покачала головой. — Ей не сидится в четырех стенах. Даже не знаю, как она столько лет прожила в храме.
— В храме не было ее ужасной мамаши, — пробормотал Эрон.
Слава Отцу и Матери, что он сразу отказал Интару в день подписания мирного договора и окончательно расторг помолвку с его дочерью. Она была хорошей девушкой, и он испытывал к ней бесконечную благодарность за спасение Эви, но… Он не любил ее и никогда бы не полюбил. И даже Элифу она была бы не парой, если подумать. Слишком сильна в ней страсть к авантюрам и путешествиям. Элифу была нужна только Нэвия. Ради нее он пожертвовал собственной жизнью…
Эрон смотрел на свою севернянку. Смог бы он пожертвовать собой ради нее? Да, смог бы. Единственное, чего он не мог, — отпустить ее. Она была той, в ком он нуждался, как предсказали жрицы. Все равно что воздух, свет и вода. Его жизнь. Им еще нужно было так много исправить и столько изменить. Он верил, что у них получится.
Они поужинали в уютном молчании, после письма Эви была в хорошем расположении духа, поэтому, когда ночью она доверчиво прижалась к нему, Эрон не выдержал и поцеловал ее. Она ответила — и за ее несмелым ответом чувствовался голод. И страх.
Эрон не торопился, целуя ее медленно и осторожно, лаская изгибы ее тела. Но, когда он навис над ней, она замерла на секунду, как испуганный зверек, а затем обмякла, пытаясь сделать вид, что все хорошо.
— Хватит, — сказал Эрон. — Не могу больше видеть, как ты боишься меня.
Вместо того, чтобы в очередной раз оставить ее в покое и слушать, как она тихо плачет в подушку на другом краю постели, он сгреб ее в охапку и перекатился на спину. Эви пискнула, оказавшись сверху, но не стала вырываться.
— Я — не Илиас, Эви, — прошептал он. — Я тебя люблю.
Она медленно кивнула.
— Скажи, что ты чувствуешь.
— Страх, что… я не смогу это остановить. Я понимаю, что это нелепо, но стоит только подумать об этом…
— Тогда давай так. Ты сможешь делать все, что пожелаешь, — голос у него охрип. — Можешь остановиться в любой момент. Только… не отворачивайся снова.
— Ты правда хочешь?
Она села возле него и выпрямилась. Волосы цвета звезд рассыпались по белой груди. Эрон подавил желание прикоснуться к ним потоком. Запутаться энергией в бледно-голубых прядях, скользнуть по тонкой шее, обвить талию, притянуть к себе.
— Я к тебе и пальцем не прикоснусь, пока сама не попросишь. — Он поднял руки и схватился за изголовье кровати. — Ты доверяешь мне?
 
— Да, — прошептала она. И повторила более уверенно: — Да, я доверяю тебе, Эрон.
От чувственных интонаций в ее шепоте мышцы Эрона дернулись, по позвоночнику прокатился привычный жар возбуждения. Она знала, как на него это действует. Чувствовала.
Эви протянула руку к его груди, но вдруг остановилась в жалких сантиметрах от прикосновения.