Звезда Севера (СИ)

— Расскажи еще раз, как все было, — попросила Эви.
— Я же говорила, принцесса Интия устроила скандал. Она все повторяла, что Илиас плохо со мной обращается, что это недопустимо и что принц Эрон никогда бы так не поступил с тобой. — Элия тяжело вздохнула. — В ответ Илиас только расхохотался, а злобная королева заявила, что, по слухам, тебя давно сослали на окраины или сгноили где-нибудь взаперти. И что будь Интия чуть поумнее, то могла бы выйти замуж за твоего принца.
— Вот же мерзкая дрянь! — не выдержала Эви.
— И не говори.
— Ну а потом?
— Потом Интия заявила, что у нее разболелась голова и что ей неприятно их общество, и ушла. А через пять минут вернулась, извинилась перед мамашей и братом и пожелала им спокойной ночи. Остальное ты знаешь.
На этот раз вздохнула Эви. Ей вспомнилось, какой юной и наивной выглядела инийская принцесса, когда спрашивала: «В ваших краях женщины добровольно выходят замуж? Важна ли для них любовь?». И как позже она почти открыто призналась, что влюблена и готова заключить этот союз, если Эви отойдет в сторону. Интересно, знай она, что соперница томится поблизости в четырех стенах, уронила бы ту записку Элии в руки, когда желала братцу спокойной ночи?
— Я думаю, принцессе можно доверять, — прошептала Эви, сжимая холодную ладонь сестры. — Мне кажется, она действительно переживает за тебя.
Записка от Интии, спрятанная в щели между матрасом и спинкой кровати, гласила: «Дайте знать, если я чем-то могу вам помочь». Они едва верили в этот шанс, но он был единственным. Если кто и сможет им помочь и не поплатиться за это головой, так это Интия. Она ведь принцесса.
— А рабыня? — спросила сестра.
— Про нее сложно что-то сказать, — ответила Эви. — Она единственная из рабынь, кто хотя бы не делает вид, что не слышит и не видит нас. Иного выбора просто нет.
— Тогда давай спать, — сказала Элия и повернулась на другой бок. — Завтра мы передадим через нее записку и либо умрем, либо нас спасут. Меня устроят оба варианта, лишь бы все поскорее кончилось.
От равнодушия в ее голосе по спине ползли мурашки, и холод сжимал сердце.
— А как же владыки и боги? Разве ты не хочешь на них положиться?
Сестра фыркнула.
— Уже полагалась, и посмотри, к чему это привело.
Эви не стала спорить. Она закрыла глаза и мысленно помолилась… Матери. Как странно, что она обращалась к богам в то время, как Элия, наоборот, потеряла веру. Не то чтобы Эви обрела ее, скорее, просто цеплялась, как за последнюю надежду. Нэн столько раз повторяла, что Матерь ее не оставит, а она постоянно этому противилась. Но теперь, когда даже Элия отказывалась верить, может быть, стоило дать Матери еще один шанс?
На следующий день время тянулось ужасно медленно. Утром им принесла завтрак другая рабыня — одна из тех, кто выполняет свои обязанности четко и быстро с нечитаемым выражением лица. Пока она ставила поднос, Эви выглянула в приоткрытую дверь и поймала взгляд стража, держащего связку ключей. Он ухмыльнулся недобро, и она отвернулась.
Он никогда не входил в комнату, всегда оставался снаружи молчаливым надсмотрщиком над рабынями или верным псом своего хозяина, но его мерзкие взгляды говорили сами за себя. Убийца… Эви отвернулась не из страха. Она отвернулась, чтобы он не увидел ненависти в ее глазах. Если Высшие Родители существуют, то почему он до сих пор не захлебнулся в канаве или не умер от удара молнии? Она бы с радостью ему помогла.
Когда дверь за рабыней закрылась, и тяжелый ключ провернулся в замке, Эви уговорила сестру поесть — им нужны были силы при любом повороте судьбы. Успокаивало, что хотя бы Илиас не придет. Наверняка он мучился от похмелья после пира. Да и не в его интересах наводить лишний шум в то время, когда в замке вся королевская семья.
В обед удача им улыбнулась — уносить посуду пришла та самая рабыня, что напоминала Морэн. Мысль о предательстве бывшей подруги тревожно кольнула, но, пока страж Илиаса лениво чистил ногти в коридоре, Эви все же быстрым движением сунула девушке в руки записку. Та испуганно отшатнулась, но не разжала кулак. Поймав умоляющий взгляд, она сунула бумажку в рукав и продолжила собирать на поднос остатки их обеда.
 
Эви потерла кончик большого пальца — ранка чесалась. У них не было пера и чернил, поэтому пришлось колоть палец сережкой и писать ответ для Интии кровью на обратной стороне записки. Теперь оставалось только ждать.
К вечеру дверь отворилась, и в комнату вошел Илиас. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. Обычно во время его приходов Элия пряталась в своем темном углу, но на этот раз девушки придвинулись друг к другу и взялись за руки.
— Ты правда думала, что сможешь меня обхитрить? — поинтересовался он, достав из кармана смятый клочок бумаги и помахав им в воздухе.
Хватка Элии ослабла, и она осела на пол, одурманенная мороком.
— О, не волнуйся за нее, это ненадолго, — протянул Илиас, подходя ближе. — Я хочу, чтобы твоя сестра видела, как я с тобой расправлюсь.
Эви рванулась в сторону, но он опередил ее, перехватив поперек талии, и швырнул на кровать. Затылок приложился к спинке, и в глазах вспыхнули искры. Илиас вцепился в ее ноги и подтянул к себе.
— Нет! — пробился сквозь звон в ушах крик Элии, которая уже дергала за ошейник и тщетно пыталась дотянуться до кровати. — Отпусти ее сейчас же! Не смей ее трогать!
Не обращая на нее внимания, Илиас прижал руки Эви к подушке.
— Ну же, иноземка, это твой последний шанс. Ты клялась выполнять мою волю в обмен на жизнь ублюдка, — почти уговаривал он, нависая сверху. — Сними порчу и выполни свою клятву. Дай мне тебя обрюхатить, и, как только я получу свой дар, сможешь жить спокойно.
— Никогда не верила… в клятвы… вырванные шантажом… — Эви уставилась в его лицо. — Чтоб ты сдох, жалкий недоумок…
На этот раз Илиас не ударил ее, как делал это раньше. Хмыкнув, он гнусно ухмыльнулся и позвал:
— Карим.
Эви застыла. Даже Элия перестала кричать. В тишине скрипнула дверь, и в комнате раздались шаги стража.
— Подержи мою сучку, — сказал Илиас. — И если я прикажу убить ее — сверни ей шею.
Он не смотрел в их сторону, он смотрел только ей, Эви, в глаза. Она услышала, как Элия пискнула, звякнув цепью, а потом заплакала.
— Ты же знаешь, что ему уже приходилось убивать женщин, поэтому я не шучу.
— Она твоя маэле. Ты давал обет ее защищать!
— Она мне не нужна. И мне надоело играть в твои игры. Сними проклятие, или твоя сестра умрет прямо здесь и сейчас.
— Нет никакого проклятия, — прошептала Эви.
Его хищные глаза потемнели, губы изогнулись в гримасе ярости, ноздри раздулись.
— Повтори.
— Нет никакого проклятия. Я солгала.
Руки Илиаса сомкнулись на ее горле.
Глава 32
Небо над Эфрией уже несколько дней было покрыто непроницаемой серой пеленой, но Высшие Родители молчали. Ни капли дождя не упало на землю, а в воздухе стояла гнетущая тишина. Безлунными ночами темнота становилось непроглядной, и Эрон подолгу не мог заснуть, не видя света Северной звезды. Днем без солнца было не легче. Даже стрикстеры не издавали ни звука в последних полетах перед зимней спячкой.
Он стоял на западной стене Белого замка в сгущающемся сумраке, отрезанный от мира тишиной, и смотрел на закат, похожий на смазанное грязно-лиловое пятно на сером горизонте. Казалось, если отпустить поток, тот будет таким же серо-лиловым и тусклым.
Пора смириться, что ее больше нет… Так говорили ему все, кто знал правду. Оставить поиски, прекратить слухи. Перестать ждать.
 
Эрон взобрался на один из каменных зубцов стены. Повернулся спиной к закату и развел руки в стороны.
— Мой господин! — выкрикнул его взволнованный советник, быстро поднимаясь по ступенькам. — Ваше высочество!
— Не кричи, Дэин, — сказал Эрон. — Я не глухой.
— Не надо, прошу вас!
— Почему? Я уже делал это не один раз, ты ведь знаешь.