Звезда Севера (СИ)

От входа в шатер раздался кашель.
— Господин, мы почти закончили.
Илиас с неохотой оторвался от нее, Эви вытерла влажные губы тыльной стороной ладони, и ее брезгливая гримаса не укрылась от его взгляда.
— Надень плащ, — приказал он, — и собери свои украшения.
Пока Эви выполняла указание, он подобрал ее кинжал, но кубок оставил лежать. Затем пнул столик и разбил кувшин. Обнаженный по пояс Эрон выглядел таким беззащитным, что Эви отвела глаза и закусила губу, сдерживая слезы. Оглядевшись, Илиас хмыкнул и решил, что беспорядок достаточный.
— Положите его снаружи у выхода и вложите в руку меч. — Илиас перевел внимание на нее. — Ты готова?
Она кивнула, сжимая узелок с несколькими украшениями, и они вышли в промозглую ночь.
Лагерь выглядел так, словно здесь произошла битва — люди лежали под дождем с оружием в руках, некоторые из них были утыканы стрелами, а на шеях часовых зияли раны. Но, присмотревшись, Эви поняла, что это имитация, и ее затрясло от ужаса. Двое незнакомцев тихо ходили вокруг и добивали разложенных на земле спящих так, словно те погибли в бою. Один вспорол палатку, другой опрокинул навес над затухающим костром и пнул котелок.
Взяв у одного из своих людей арбалет, Илиас нацелился на Эрона, уже лежащего лицом вниз на земле, и Эви вскрикнула.
— Ты обещал!
— Все должно выглядеть естественно, — сказал он и пустил стрелу Эрону в плечо.
Тот даже не пошевелился.
— Надо сделать так, будто он ударился о камень.
Один из людей подобрал крупный камень и ударил принца возле виска. Показалась кровь, и Эви едва сдержала подступающую тошноту. Ей было невыносимо смотреть на него такого. Когда возле Эрона положили его меч, Илиас еще раз изучил разыгранную сцену и кивнул, удовлетворенный увиденным. Его люди уже потащили ее в сторону леса, как вдруг он протянул:
— Ах да, чуть не забыл.
Достав из-под плаща ее кинжал, Илиас присел и одним размашистым движением воткнул в спину Эрона.
— Нет! — закричала она, пытаясь вырваться. — Эрон! Нет!
Инийский принц подошел к ней и залепил такую пощечину, что ее голова запрокинулась, а вскрик, слетевший с губ раненой птицей, растворился в ночи. Привкус крови на языке превратил страх в ненависть. По телу прошла дрожь, и кулаки сжались до боли в пальцах. Он потянулся к ее груди, и на этот раз Эви не отпрянула, глядя в его темные глаза. Она собиралась поклясться перед всеми богами, что он сдохнет в муках, но Илиас просунул палец под шнурок с подарком Интии и резко дернул. Ноги Эви подкосились. Последнее, что она увидела прежде, чем ее поглотила тьма, — его мерзкая ухмылка.
Глава 29
Эви очнулась в тесной повозке рядом с Илиасом. Ее руки были связаны, спина затекла от неудобной позы, и первое, на что она обратила внимание, — на ней другая одежда. Темная ткань источала запах белых роз и чужого тела. Эви опустила глаза. Грубый плотный плащ сбился в стороны, и рука принца гладила и сжимала ее обнаженное бедро, задирая юбки. Она дернулась, но он больно вцепился в ее ногу, удерживая, и послал ей предостерегающий взгляд.
— Осторожнее, иноземка, не заставляй меня вынуждать тебя повторять клятву.
Илиас выглядел уставшим. Его черты, казалось, заострились еще больше, а под глазами лежали тени.
— Ты обещал, что не тронешь его, — ее голос звучал хрипло, и движение губ отозвалось болью в левой половине лица. — Откуда мне знать, жив ли он?
— Если в нем есть хоть капля истинной крови, как говорят, то он выживет, — равнодушно ответил Илиас и оставил ее бедро в покое, словно оно ему наскучило. — А если умрет, ты получишь свою свободу, как я и обещал.
Она одернула юбки, запахнула плащ, хотя в повозке было жарко, и отодвинула створку маленького смотрового окошка. Солнце поднялось уже высоко, но было еще утро. Эви сразу поняла, что они уже не в Эфрии. Просто почувствовала. Как долго она была без сознания? Неужели больше суток?
Эви смутными проблесками помнила тряску и чужое присутствие рядом. Женские руки, вытирающие ее лицо и подносящие флягу к губам. И запах… Аромат розового масла, который так раздражал, напоминая о конфликте с Эроном.
 
— Чья это одежда? — спросила она в страшной догадке.
— Одной из ваших рабынь, которую мы забрали вместе с тобой. Она присматривала за тобой, пока ты спала.
— Где она?
Он не ответил, глядя на нее прямо, и его взгляд сказал ей все. Девушки больше нет, а Эви, облаченная в ее одежды, теперь будет путешествовать с ним под видом рабыни. Она отвернулась к окошку.
Спустя несколько минут, когда ей надоело смотреть на однообразный пейзаж, который почти ничем не отличался от пейзажа с эфрийской стороны гор, Эви спросила:
— Давно мы в пути?
— Ты задаешь слишком много вопросов, иноземка. Будет лучше, если говорить ты будешь, только когда я прикажу.
Она смерила его взглядом полным презрения, задвинула шторку и устроилась поудобнее, пытаясь игнорировать боль в щеке и боль в сердце. Горло сдавило от нахлынувших воспоминаний.
Пришел ли Эрон в себя? Где он? Отправил ли погоню за похитителями?
«Возможно, он уже мертв», — шептал противный внутренний голос, но Эви отказывалась верить.
А еще возможно, что он очнулся и теперь считает ее предательницей. Ведь Илиас не просто похитил ее. Он вынудил ее сделать выбор и выставил все так, словно она сбежала, вонзив кинжал Эрону в спину. Эви старалась об этом не думать, но путь был длинным, и она неизбежно возвращалась к вопросам, роящимся в голове.
Дорога была пустынной, а несколько поселений, которые они проезжали, казались вымершими. Ни путников, ни лая собак, ни щебета птиц. В такие моменты Илиас мрачнел, лицо превращалось в маску, зубы сжимались, и было заметно, как он все больше бледнеет с каждым часом. Дважды он останавливал экипаж, и ей позволялось попить воды и сбегать в придорожные кусты, плотно закутавшись в плащ, цепляющийся за ветки. В животе у нее урчало от голода, но Эви не обращала внимания, поглощенная своими мыслями.
Почему именно сейчас, когда их чувства вырвались на свободу, когда они наконец вдохнули глубоко вдали от условностей, им пришлось расстаться таким ужасным образом? Эви не верила, что это очередное проявление божественного вмешательства, поэтому вся ее злость сосредоточилась на инийском принце. Она могла бы попытаться убить его, пока они в повозке, наедине. Заколоть острой шпилькой, которую предусмотрительно воткнула в волосы, когда он велел собираться в путь. Но ей было необходимо удерживать рассудок холодным и здравым. Взвешивать каждый шаг.
Злобная натура Илиаса пугала, но хуже всего было осознание, что ее сестра все это время находилась с ним рядом и терпела жестокость. Теперь Эви хотела удостовериться, что Элия в порядке. Жива, здорова и готова сбежать.
Она разрывалась от мысли, что пришлось покинуть Эрона, но раз за разом напоминала себе, что больше не может повлиять на ситуацию. Теперь у нее есть новая цель — попытаться спасти Элию.
***
Вечером, когда они добрались до небольшого дома в лесу, у Илиаса носом шла кровь, кожа стала серого оттенка, а вены на висках вздулись от напряжения. Эви ни разу не видела, чтобы Эрон так уставал от собственного дара. Поток, казалось, был естественным продолжением его сущности, жил вместе с ним, изменялся в зависимости от его желаний и эмоций. Но Илиасу явно приходилось удерживать под контролем силу, неподвластную ему. Силу, что высасывала из него энергию и саму жизнь.
Как только они вошли в дом, он выдохнул и привалился к стене. Один из его людей остался снаружи, чтобы спрятать повозку и позаботиться об измученных взмокших лошадях, второй же подхватил хозяина под руку и потащил в комнату на верхнем этаже. Эви сама ужасно устала. Чувства притупились. Запах пота и роз въелся в кожу, а каждая мышца болела от тряски, голода и переживаний. Руки были связаны, и конец веревки тянулся к поясу Илиаса, поэтому ей оставалось только плестись сзади и смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.