Звезда Севера (СИ)

Эрон смотрел, как они с важным видом кивают, словно надутые индюки, и подозревал, какие мысли витают в их головах — наконец-то за столом нет чужеземки, занимающей не свое место и неподобающим поведением оскорбляющей их взор. Наконец-то подле него истинная дочь Акроса, воспитанная в храме, как все достойные девушки высших рингов.
Лицемеры.
Его это не задевало. Поначалу он злился на Эви, что она, сказавшись больной, не явилась на пир, но теперь был даже рад. С трудом мог представить, что развлекает светской беседой свою предполагаемую будущую жену в то время, как Эви сидит рядом и все слышит. Он бы чувствовал себя по меньшей мере дураком, а она… Эрон уже не знал, что бы чувствовала она… Может, вообще ничего?
Аилэн за столом тоже не было, но, видимо, по другим причинам. Отца бы не смутило ее присутствие, но мудрая мать, скорее всего, не захотела нервировать королеву Ирму. Ходили слухи, что та терпеть не могла наложниц и фавориток его величества Интара, именно поэтому после коронации предпочла жить в старом имении с младшим сыном Илоном, а не в столице с мужем и старшим сыном Илиасом. По ее словам, они наносили друг другу визиты несколько раз в год и были вполне удовлетворены ситуацией.
Ничего удивительного в этом не было. Такие гостевые браки нередко практиковались в высших рингах. Люди заключали брачные союзы по договоренности, рожали наследников, но потом ничто не держало их вместе, кроме приличий и обетов. Но, глядя на Интию, Эрон невольно задумывался, устроил бы их обоих такой союз? Или, точнее сказать, их троих…
Нет, не к этому он стремился в жизни.
С детства вынужденный жить на отшибе семьи с клеймом бастарда, Эрон втайне надеялся после женитьбы брата окончательно удалиться в свое западное имение, подальше от политики и дворцовых интриг. Он хотел вести простую жизнь и создать семью — нормальную, полноценную, где дети не будут чувствовать себя брошенными и отчужденными. Но со смертью Элифа этим планам пришел конец.
Эрон заглянул в свой кубок и выпил залпом содержимое.
— Сейчас угадаю, — сказала принцесса. — Опять думаете о брате?
— Вы слишком проницательны, — улыбнулся он. — Иногда я ловлю себя на мысли, что занимаю его место. И часто думаю, как бы он поступил в той или иной ситуации, — пояснил Эрон и тут же пожалел о несвойственной откровенности.
— Знаете, а я ведь тоже стала принцессой лишь недавно. — Интия тихонько рассмеялась и придвинулась к нему, как будто собиралась поведать какую-то тайну. — Уезжала из дома семилетней племянницей короля, которого даже никогда не видела, а вернулась принцессой, которая, возможно, выйдет замуж за принца и когда-нибудь станет королевой. Так что мы оба здесь самозванцы, — заговорщицки подмигнула она.
Он хотел ответить какой-нибудь шуткой, но в этот момент ее величество Ирма поднялась из-за стола и, сославшись на усталость, объявила, что хочет покинуть пир.
— Как будущий муж, вы ведь позаботитесь о том, чтобы честь моей дочери не пострадала раньше времени? — Она склонилась к его плечу и пьяно хихикнула. — По крайней мере, насколько это возможно. Ведь глупые девушки так легко теряют голову.
Эрона передернуло. Он холодно кивнул, стараясь скрыть отвращение, и, отстранившись от королевы, заметил, как побледнела Интия. Она даже не дышала, сцепив зубы, и смотрела вниз. Мать публично ее унизила. По сути, своим вульгарным намеком она оскорбила их обоих. Казалось, дай ей волю, и она подложит под него свою дочь прямо здесь на столе.
Но что Эрон мог сказать? Что будет счастлив добиваться расположения принцессы? Ложь. Что с радостью готов стать ее мужем? Тоже ложь. Заткнуть королеву не позволяли правила хорошего тона, поэтому он лишь ответил:
— Думаю, ваша дочь получила прекрасное воспитание как в семье, так и в обители Великой Матери, а потому нет поводов сомневаться в достойности ее поведения.
Обменявшись любезностями с королем, мамаша удалилась, и воздух в зале стал чище, но настроение было испорчено. Интия больше не прикасалась к еде и почти не поднимала глаза, вертя кубок в руках. Лишь вежливо улыбалась, когда произносили очередной тост в ее честь, и отделывалась короткими фразами на его попытки возобновить беседу.
 
Спустя недолгое время провожая ее к покоям, Эрон не выдержал и коснулся ее руки.
— Интия.
Она вздрогнула и остановилась.
— Вы не должны думать, что слова вашей матери повлияют на мое отношение к вам.
— Я… я не думаю, просто…
— Я понимаю, — сказал он.
— Все это так сложно. — Она вздохнула и обняла себя за плечи, будто ей внезапно стало холодно. — Я вернулась домой, но оказалось, что люди, которых я помнила, превратились в каких-то ужасных незнакомцев, которые… которые…
— Которые пытаются навязать вам брак с другим незнакомцем, — полушутя закончил Эрон.
— Да.
— И самозванцем, — добавил он.
— Да.
Интия наконец улыбнулась и выдохнула:
— По крайней мере, у меня есть выбор.
— Да, — теперь была его очередь соглашаться. — У вас он есть. Помните об этом.
— Я помню.
Принцесса подняла на него взгляд. В полумраке ее большие ореховые глаза в обрамлении густых черных ресниц казались темными и глубокими. Она прошептала:
— Возможно, больше всего меня злит то, что моя мать может оказаться права.
Эрон не нашелся с ответом. Все подходящие слова как-то разом вылетели из головы. Несколько секунд Интия смотрела на него, а затем грустно улыбнулась.
— Доброй ночи, принц, дальше я найду дорогу сама.
Она кивнула своей свите, состоящей из нескольких дам, ждущих на почтительном отдалении, и быстро удалилась. Девушки, тихо перешептываясь и бросая на него любопытные взгляды, поспешили за своей принцессой. А Эрон еще какое-то время стоял и смотрел ей вслед.
Глава 23
Эви ехала на своей лошади чуть поодаль от основной процессии, рядом с советником Дэином, и старалась не смотреть в сторону принца и принцессы Интии. Это ей почти удавалось, но вот не слышать их было гораздо сложнее.
Интия смеялась — смех у нее был звонкий, как у ребенка, открытый, не такой, как у местных дам, которые хихикали куда-то в сторону. Невысокая, с золотистой кожей, с вьющимися темно-каштановыми волосами и большими красивыми, словно у горной лани, глазами, она отличалась от Эви, как лето от зимы. Ее улыбка дарила тепло, а взгляд, обращенный на Эрона, светился радостью.
«По крайней мере я лучше сижу в седле», — подумала Эви, заметив, как напряженно держится принцесса на самой спокойной и медлительной кобыле из королевских конюшен. Но даже это девушке удалось обернуть в шутку, и ее неуклюжесть выглядела довольно мило. Принц ехал рядом с ней, чтобы удержать в случае чего и помочь с управлением лошади.
— Ах, я такая неловкая, простите, — в очередной раз извинилась та. — В храме мы везде ходили пешком или передвигались на повозке.
Дэин кашлянул, пряча усмешку, и Эви поняла, что невольно скривилась, закатив глаза, а он это увидел. Она вспыхнула и дернула поводья, отчего ее лошадь недоуменно фыркнула и съехала с дороги в сторону. Эви выровнялась и погладила серебристую шею животного.
— Ах, я такая неловкая, прости, — передразнила она себе под нос.
Советник Дэин разразился громким смехом, и Эви наградила его многозначительным взглядом, предупреждая, чтобы он никак не комментировал ситуацию.
— У вас все в порядке? — хмуро поинтересовался принц.
— Лошадь госпожи Эвелин не любит медленный шаг, ваше высочество, — нашелся советник. — Если вы не против, нам стоило бы прокатиться.
Едва Эрон кивнул, как Эви тут же пустила Снежинку вперед, и та, окрыленная свободой, помчалась вдоль поля галопом. Белая грива развевалась и струилась по ветру, несущему запах травы. Сзади поспевал Дэин на гнедом жеребце. Принц что-то крикнул им вслед, но она не разобрала слов и даже не обернулась.
 
Над озером стая потревоженных уток взметнулась в холодное серо-голубое, почти как на севере, небо, и Эви впервые за долгое время ощутила себя живой. Ей хотелось пригнуться к шее лошади и, вдыхая запах лошадиного пота, скакать до тех пор, пока силы не оставят их обеих. Но она не могла…