В глубину (СИ)

— Но ведь она была права?
Лита вздрогнула и обернулась. Позади стоял Лагу.
— Что ты творишь?
Таким она не помнила его уже много лет. С тех пор, как он только стал ее Наставником, когда он еще пытался обуздать ее.
Я видела: Лита не хотела, чтобы Лагу узнал о ее разговоре с дочерью, и сейчас просто не находила слов для ответа.
— Не отводи от меня глаз, — в его голосе впервые за долгие годы вновь послышался металл. И она не посмела его ослушаться.
— Объясни мне, — потребовал он, — зачем ты все это делаешь.
— Не могу.
— Ты хочешь разлучить Йалу с Терсом? Ты понимаешь, что это невозможно?
— Разлучить их пытаюсь не я, а ее Арина.
— Это неправда, и ты это знаешь. В том, что случилось между Терсом и Ариной, виноваты ты и я. Если бы я остался с Йалу, все шло бы своим чередом. И ты прекрасно знаешь, какую роль теперь должна сыграть Арина. Иначе Терс…
Лагу вдруг пристально вгляделся в глаза Литы.
— Так вот чего ты добиваешься?
— Лагу, нет! — Лита вскочила и подбежала к нему, но он отступил от нее.
— Я не позволю тебе этого, — отрезал он.
Я ожидала увидеть если не слезы Йалу, то хотя бы сдерживаемую горечь, но она чувствовала только ярость. Она готова была разметать все вокруг, вытащить хоть из-под земли Терса и Аринку, заглянуть в их глаза и спросить, правда ли они предали ее.
Как мне хотелось обнять ее, прижать к себе, рассказать правду… Хотя, какую правду я могла рассказать? Терс и Аринка готовы были отказаться от своих чувств ради Йалу, но насколько легче станет ей от этого, раз чувства между ними все-таки были?
Как она поступит, когда Терс с Аринкой придут к ней? Я боялась ее вспышек. Терс сможет ей противостоять, а вот Аринке она вполне может навредить, даже не желая этого. А Йалу сейчас в таком состоянии, что может и желать.
Сейчас она металась по своей комнате и из последних сил сдерживала взрыв эмоций.
— Йалу, можно к тебе? — услышала она голос отца из-за двери.
Лагу. Я совсем забыла про него. А ведь именно он может помочь исправить ситуацию.
Йалу замерла и оглянулась на дверь. Отец заговорил с ней на их языке, а до этого они все время говорили только на русском. Собственно, Сергей даже не знал родного языка, а Лита старалась избавиться от любых напоминаний о речи своего народа.
Поэтому слова отца стали той необходимой неожиданностью, которая заставила Йалу немного остыть и разрешить ему войти, чего минуту назад она бы не сделала.
Она и забыла, как приятно звучат слова ее родного языка. Словно Йу нежно погладила ее по голове. Вот кто любил ее как настоящая мать! И Йалу вдруг безумно захотелось оказаться рядом с ней.
Лагу подошел к дочери, остановился напротив нее и протянул руку.
— Давай, наконец, поговорим.
Он улыбнулся, и Йалу невольно улыбнулась в ответ, но тут же опомнилась и снова приняла тот же колючий вид.
— Спасибо, я уже только что поговорила, — она спрятала руки за спиной и отступила к стене.
— Не злись на мать, — мягко сказал Лагу. — Ей сложно так же, как и тебе.
— Откуда вы можете знать, насколько мне сложно?
— Я знаю.
Он подошел к столу, выдвинул стул и сел.
— Понимаешь, ты и твоя мать обладаете одной и той же силой. А одинаковые заряды всегда отталкиваются. Поэтому мать Хранительницы всегда воспитывает сына, а саму Хранительницу — отец.
Лагу взглянул на дочь и печально признался:
— Это не она тебя бросила. Я должен был остаться с тобой. Злись на меня.
— Она лжет мне, — мрачно бросила Йалу.
— Почему ты так решила?
— Вы сами знаете.
— Почему ты обращаешься ко мне на «Вы»? — вдруг спросил Лагу. — Я же твой отец.
Йалу чуть растерянно улыбнулась:
— Не знаю, как-то само собой выходит.
— Я, конечно, не могу тебя ни о чем просить, но мне бы хотелось, чтобы ты обращалась ко мне на «ты».
Йалу сама не заметила, как испарилась ее ярость. Мягкий голос отца, ласковый взгляд его глаз словно то ведро воды Терса потушили костер в ее душе.
— Хорошо, я постараюсь.
Она помолчала, а потом спросила, чуть запнувшись на непривычном обращении:
 
— Почему у… тебя хватает сердца и на Сережку, и на меня, а у нее — нет?
— Не сердись на нее, — вновь повторил Лагу и едва слышно вздохнул. — Она — твоя мать.
— Мне кажется, что она не хочет ею быть.
— Об этом тебе лучше поговорить с ней самой. Но мне хотелось бы немного разъяснить тебе то, что ты сейчас увидела.
Йалу мгновенно поняла, о чем говорил отец, и в глазах ее разгорелись опасные огоньки.
— То, что я увидела, вполне понятно и без разъяснений.
— Ты видела не все.
Йалу резко опустилась на другой стул и скрестила руки на груди.
— Я слушаю.
Она отчаянно желала услышать слова, которые вдруг перечеркнули бы увиденное, хотя и понимала, что это невозможно.
— Арина действительно полюбила Терса, и, я думаю, ты вполне понимаешь ее чувство. Ты ведь тоже его любишь. Но они оба забылись лишь на несколько мгновений. Тех самых, что ты увидела. Больше это не повторялось, и, я уверен, не повторится.
— Забылись? — дрогнувшим голосом переспросила Йалу. — Значит, они оба любят друг друга?
— Я не могу судить о глубине их чувств. Вам троим нужно очень серьезно поговорить.
Лагу вздохнул и добавил:
— Во всем этом только моя вина. Если бы я остался с тобой, Терс пришел бы в свое время, гораздо позже, когда вы были бы готовы полюбить друг друга. Хотя, может, Хсо сделал это специально, чтобы ты не повторила ошибку матери.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — медленно сказала Йалу, впиваясь взглядом в отца. — Что значит «пришел в свое время»? Почему мы должны были быть готовы полюбить друг друга?
— Потому что для каждого Наставника появляется на свет только его Хранительница, а для каждой Хранительницы — только ее Наставник. Только вот встретиться вы должны были, когда ты повзрослеешь.
Йалу долго молчала, разглядывая свои руки и чуть отвернувшись от отца. Потом подняла голову и ровным бесстрастным голосом спросила:
— Что и почему Хсо мог сделать специально? И о какой ошибке ты говорил?
— Хсо винит себя в том, что случилось с твоей матерью и мною. Возможно, он решил позвать Терса раньше, чтобы вы не полюбили друг друга так сильно как мы.
— Он портит мне жизнь с самого моего рождения! — вспылила Йалу. — Из-за чувства вины? И Терса у меня отнял он тоже из-за этого чувства?
— Терса у тебя никто не отнимал, — возразил Лагу. — Это в принципе невозможно. Он принадлежит тебе, а ты принадлежишь ему. Вы — две части одного целого.
— Напомни об этом ему, — буркнула Йалу, но хмуриться перестала.
— Скажешь сама, — улыбнулся отец. — Ты думаешь, мы с твоей мамой сразу нашли общий язык? Мы с первого взгляда понравились друг другу, но она очень долго сопротивлялась.
— Почему?
— Потому что была таким же ежиком, как и ты.
Йалу слабо улыбнулась — когда-то так же ее назвал и Терс.
— Когда вы расскажете мне все о нас? Что у нас за предназначение?
— Тебе все расскажет Терс. Тебе и Арине, ей тоже нужно это знать. Они уже близко.
АРИНА
Я не ожидала, что найду в себе самой столько сил. Сил улыбаться, говорить с Терсом на отвлеченные темы, сил на то, чтобы бороться с собой и своими чувствами. Но мне это пока удавалось. Не знаю, с его влиянием или без.
Я обещала себе не вспоминать о том, что произошло у речки, до той поры, когда наши пути с Терсом снова разойдутся. Им с Йалу в одну сторону, а мне — совсем в другую.
Не знаю, что послужило причиной, но Терс совсем по-другому стал ко мне относиться. Он тоже держал свое слово — никаких провокаций с его стороны больше не было. Наоборот, он старался даже не прикасаться ко мне, хотя оберегать стал еще больше. Но временами я ловила на себе его взгляд: какой-то удивленный, изучающий. А я сразу отводила глаза.
Терс не говорил мне, когда, где и как мы найдем Йалу, и я до сих пор не очень понимала, какую роль во всем этом он отводит мне. А я уже и не спрашивала.