Обними меня на рассвете (ЛП)
Взгляд Лукана снова загнал ее в угол, острый от осознания происходящего. Она вздернула подбородок и вызывающе нахмурилась, прежде чем переключить внимание на Брэма и дело.
— Я против этой идеи. Ты действительно предлагаешь нам заключить союз с Матиасом? У нас нет баньши, и он будет использовать только нас.
— Точно так же, как мы его используем, — съязвил Брэм.
— Она, должно быть, сделала или запланировала что-то сверхустрашающее, чтобы заставить Матиаса искать нас.
— Или он надеется, что мы все погибнем, пытаясь остановить ее.
Анка нахмурилась.
— И он вполне может быть прав, — согласился Брэм.
— Судя по всему, она очень опасная сука.
— Да, — вмешался Маррок. — Это гораздо больше, чем следы ее ногтей, которые она оставляет на спине мужчины. Она настоящий эксперт по ловле на живца. Ни один мужчина не сможет перехитрить ее. Каждый из нас должен быть всегда осторожен.
— Вот именно, — поддержал его Брэм. — Это может оказаться ловушкой, как ты сам заметил. Но у нашего местного янки, Оливии, есть странная поговорка. Какая?
Красавица с фиалковыми глазами улыбнулась:
— Ты должен играть теми картами, которые тебе сдали.
— Точно. Это наша раздача. К сожалению, Матиас, похоже, сдает карты, но тем не менее мы будем играть. Пошлешь Шоку сообщение, Анка? — спросил Брэм, подходя ближе.
Она вздохнула, благодарная за то, что ей есть на чем сосредоточиться. Как только она это сделала, то сразу же получила ответ.
— Он сказал, что будет здесь, чтобы обсудить предложение Матиаса. Но ты же знаешь Шока. С ним это может занять две минуты или два дня.
Не похоже, чтобы Шок когда-нибудь кому-то отвечал. Не Брэму. Даже не Матиасу. Конечно же, и не той женщине, с которой он жил и утолял свою похоть, все время обманывая себя тем, что любит ее. Но она знала, что это не так. Когда-нибудь он тоже это поймет.
Глаза Лукана сузились, и он открыл рот. Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, зазвонил звонок Шока. Брэм бросился к двери.
— Оставайся здесь, — потребовал Лукан, прежде чем уйти, наступая Брэму на пятки.
Анка должна была сначала добраться до Шока, убедиться, что он не выдаст ни малейшим намеком ее тайну. Она вскочила и последовала за волшебниками.
Лукан повернулся к ней, когда они бросились к двери:
— Черт возьми, женщина. Ты что, не слушаешь?
— Шок мне не навредит.
Он зарычал, его голубые глаза были холодными и жесткими.
— Чушь собачья! Если ты дашь ему достаточно времени, он это сделает.
— У него было достаточно времени. Он сохранил мне жизнь и защищал меня.
«Он хранил мой секрет почти двести лет, так же, как и я хранила его».
— То, чего я не сделал. Правильно.
С проклятием он повернулся к ней спиной, и длинные ноги понесли его к двери.
— Это не должно было быть комментарием о тебе, — мягко возразила она.
— Но именно это я и считаю правдой.
— Не делай вид, что это имеет значение, — крикнула она ему вслед. — Давай забудем об этом и перестанем причинять друг другу боль.
— Довольно! — рявкнул Брэм. — Перестаньте препираться и сосредоточьтесь. Или Морганна не находится на свободе, подвергая магический мир потенциальной бойне со стороны людей, в то время как мы должны быть милы с Матиасом, потому что это недостаточно реально для вас?
Чувство вины кольнуло Анку.
— Извини.
Лукан отвернулся, закрыл рот и замкнулся в себе.
Брэм распахнул дверь и увидел Шока, прислонившегося к косяку. Он визуально осмотрел Брэма, одарил Лукана взглядом, означающим «пошел ты», а затем пристально посмотрел на Анку:
— Тебе что-то нужно?
Часть ее задавалась вопросом, действительно ли он пришел просто потому, что она сказала, что нуждается в нем. В прошлом он мог бы так же часто молчать и не приходить. Она поморщилась. Она не могла отогнать от себя эту мысль. Он уже прочитал ее.
Гроза пронеслась по его лицу.
— Черт возьми, не думай так. Я здесь ради тебя во всех смыслах этого слова.
Анка не могла с этим спорить, поэтому просто кивнула и молча попросила его не говорить ни слова о баньши в комнате.
— Нам нужно с тобой поговорить.
Он слегка кивнул ей.
— Нам?
— Ты же знаешь, что я связала свою судьбу с Братьями Судного Дня.
— Ты это серьезно, черт возьми?
Шок протиснулся мимо Брэма и вошел в дом.
— Тогда входи. Не жди, пока я тебя приглашу, — фыркнул Брэм. — Мы готовы вести переговоры с Матиасом о том, чтобы покончить с Морганной.
На лице Шока не отразилось никаких эмоций:
— Я передам ему весточку.
— Ну, конечно, — усмехнулся Лукан.
Даже не видя их за темными очками, Анка знала, что глаза Шока сузились. Она чувствовала, как от него исходит гнев. Лукан тоже кипел не меньше. Потребность в драке сочилась из него. Она повернулась и нахмурилась, гадая, что же на него нашло. Может быть, он… ревнует? Он по-прежнему пытается заботиться? Она не хотела на это надеяться. Надежда причиняла слишком много боли, когда реальность сокрушала ее. Но правда заключалась в том, что она ревновала к Сабэль и ко всем другим женщинам, к которым прикасался Лукан. Может быть…
Очень хорошо осознавая причину рычания Шока, направленного на нее, она прервала эту мысль и на цыпочках развернулась.
Лукан встал между ними, как будто хотел защитить ее от гнева Шока.
— Она взрослая ведьма, которая может сама принимать решения.
— Я могу говорить за себя.
Она мягко оттолкнула Лукана в сторону.
— Мне очень жаль, Шок.
Так оно и было. Он так много сделал для нее, но она отплатила ему тем, что каждый божий день тосковала по своей бывшей паре.
— Да, я серьезно. Чтобы сохранить рассудок, я должна участвовать в том, чтобы отправить Матиаса в ад, лишить его чувства власти и личной безопасности, как он лишил меня моей.
Шок смотрел на нее в течение неловкой минуты, исследуя, проникая в ее мысли. Она вздрогнула, когда он вмешался. Он не был хитрым или осторожным, и это было очень больно. Но она позволила ему это. Она дала ему понять, что ее, намеревающейся повеситься перед Луканом в надежде, что он примет ее обратно, здесь нет. Она дала ему успокоение, зная, что, как бы сильно она ни желала иного, для своей бывшей пары она будет всего лишь стажером.
Наконец Шок повернулся к Лукану, его брови сошлись в виде буквы «V», когда он вонзился в лицо Лукана.
— Черт возьми, нет. Эта чертова задница тебя не тренирует. Он тебя не трогает. Я точно знаю, о чем он думает. Чему, черт возьми, он может научить тебя, кроме как пренебрегать своими обязанностями и впадать в бешенство, когда надвигается опасность?
На лице Лукана отразилась ярость:
— Ты ничего не знаешь ни о трауре по паре, ни о том, на что я готов пойти, чтобы защитить Анку. Так что отвали. Ты умудряешься удобно отсутствовать всякий раз, когда идет сражение. Как думаешь, что ты можешь сделать для Анки? Проигнорировать ее ради бутылки скотча, а потом избить до посинения за это? Ты держал ее в этом обветшалом месте, которое называешь своим домом. Она упала тебе на голову, а ты как следует позаботился о ней? Ты знаешь, что у нее аллергия на моллюсков и кокос? Тебя волнует, что она предпочитает очень специфическую марку шелкового белья? Ты же не удосужился узнать, что ей нравится, когда ее обнимают, когда она спит, и что ей снятся кошмары, и она просыпается в слезах, чувствуя, что тебе не все равно?
Анка закрыла глаза. С каждым словом Лукан напоминал ей о многих причинах, по которым она любила его. Да, она отдала ему себя — сердце, тело, душу и волю — но он дал ей так много взамен, особенно такое понимание, которое она, в чем не была уверена, что сможет найти с другим мужчиной. Но это желание сделало ее слабой. Она больше не могла позволить себе самые сокровенные желания своего сердца, особенно когда Матиас все еще на свободе.
— Тьфу, — выплюнул Шок. — Анке это больше не нужно.
Лукан обратил на нее взгляд, полный жгучего гнева.