Братья и сестры в Реестре (СИ)

Выглянула. Проклятый вертолёт и не думал прекращать преследование, но вот стрелять стал реже, короткими очередями. Видимо, экипаж экономил патроны. Хуже было то, что винтокрыл догоняли, вливаясь из боковых улиц, многочисленные полицейские дроны — для мотрисы относительно безвредные, а вот для хрупкой девушки на крыше их лёгкое стрелковое оружие представляло смертельную опасность.
Тат понимал, что сбросить хвост нереально, но всё-таки пытался уйти, поворачивая то тут, то там, и постепенно приближаясь к пролому Мурьеты. Отчаянные маневры мешали преследователям сделать своё дело быстро — изрешетить мотрису и остановить её.
Соня начала пробираться к хвосту поезда, пока что оставаясь незамеченной. Вот только тесный город не располагал к прямолинейной гонке. То и дело Тат бросал неуклюжее транспортное средство в очередной поворот, и гибко сочленённый задний вагон выворачивало наружу с трёхметровым заносом. Соня вовремя хваталась то за изолятор, то за токосъёмник, то за дроссель, но с трудом удерживалась на скользкой крыше.
Проползла, извиваясь, до хвоста поезда. Охлопала снаряжение: всё на месте, ничего не потеряно. Значит, надежда ещё есть. Обернулась, посмотрела вперёд по ходу движения. В ближайшие полкилометра поворотов не ожидалось. Свистел воздух, грохотал дизель, стрекотали лопасти и редко взлаивал пулемёт.
Соня быстрыми и скупыми движениями привязала конец троса к токоприёмнику, а потом торжественно встала за ним в полный рост.
Прожектор вертолёта-преследователя торжествующе выхватил из городского полумрака хрупкую фигурку. В контровом свете её тонкий силуэт казался ещё беззащитнее. Ещё секунда, и девушку попросту изрешетят!
Но не тут то было!
Соня схватила фонарь-прожектор, висевший у неё на шее как барабан, и навела луч на стрекозиное рыло вертолёта. Клин клином, мать вашу! Ослепляющий сноп вонзился в кабину. Машина дёрнулась — видимо, пилоту пришлось несладко. Как и стрелку. Похоже за штурвалом сидел опытный человек. Он предпочёл не дёргаться и вести вертушку прежним курсом, ожидая пока вернётся зрение. Винтокрылая машина стрекотала метрах в пятнадцати сзади и метров на десять выше мотрисы.
Отлично! То, что мне и надо!
— Эй, на буксире! Прими конец, чёрт тебя побери! — звонко крикнула девушка.
Хладнокровная Соня подняла трос, раскрутила лассо над головой и метнула в вертушку. Расчёт оказались верен, и петля захлестнулась на полозе шасси. Девушка дёрнула за верёвку, и узел затянулся. Отлично. Теперь никуда ты, крылатый, не денешься! На то, чтобы намертво привязать свой конец троса к надёжному рычагу, у Сони ушли считанные секунды.
Мимо проносились дома в пятнах уютного домашнего света. Впереди забрезжил резкий поворот. Пора поторопиться!
Отбросив ненужный уже фонарь, Соня рывком вытащила гитару из-за спины и дала тягучую очередь в ближайший полицейский дрон. Тот разнесло на куски.
Так, теперь второй. Отлично. Третий не заставил себя долго упрашивать и тоже рухнул на землю — перекати-полем обломков. Как и четвёртый. Несчастные коптеры успели сделать максимум пять выстрелов и, в отличие от Сони, в цель не попали.
Кажется, пилот проморгался и решил от греха подальше увеличить дистанцию, потому что вертолёт вдруг начал набирать высоту. Ага, как воздушный змей на верёвочке! Выбрав трос, вертушка дёрнулась и чуть не рухнула вниз — на радость беглецам, но в последний момент выровнялась.
В этот момент Соня дала очередь, и искры заплясали по носу вертолёта, а остекление ввалилось в кабину внушительными пластами.
Гитара замолчала — кончились патроны. Девушка зачем-то посмотрела в курящееся дуло, а потом сняла с плеч ремень и аккуратно положила инструмент на крышу. Так, чтобы гитара по возможности не свалилась вниз при резком повороте.
Пилот был жив и, кажется, невредим. Он пытался высвободить машину, то меняя высоту, то ёрзая направо-налево. Трос то звенел, натянутый как струна, то безвольно провисал, но пока держался, однако Соня понимала, что долго это продолжаться не будет.
 
Прочухался и стрелок. Он, наконец, дал длинную пулемётную очередь, и девушка еле успела распластаться на ребристой крыше. Пауза. Перезаряжается что ли?
Медлить больше было нельзя. Трос как раз снова натянулся, и Соня прыгнула. Ухватилась за верёвку и как ящерица поползла к кабине преследователя. Вертушка рыскала, и девушку бросало то вправо, то влево. Очень быстро она оказалась в мёртвой зоне, почти под кабиной. Держась левой, здоровой рукой, и ножным захватом — словно прищепка на бельевой верёвке, Соня одну за другой закинула в кабину три гранаты. А потом с нечеловеческой скоростью, понимая, что от этого зависит её жизнь, спиной вниз, засеменила обратно к мотрисе. Она была уже в нескольких метрах от спасительной тёти Моти, когда прогремел тройной взрыв. Вертолёт объяла волна пламени, он дёрнулся на тросе и с лязгом рухнул на асфальт. Щёку ожгло осколком, и девушка вскрикнула, падая вниз вместе с тросом.
В этот момент Тат, не имевший ни малейшего понимания, что за чертовщина происходит у тёти Моти под хвостом, по широкой дуге ввинтился в очередной резкий поворот, и девушку чуть не оторвало от троса, а потом приложило коленями об асфальт. В глазах сверкнула вспышка боли, но она не разжала руки, а вместо того полезла по тросу вверх. Миновав окна, она подтянула ноги к животу, а потом резко отбросила от себя. Зазвенело разбитое стекло.
Выпинав из проёма самые крупные осколки, Соня ввалилась в спасительно пространство — разодрав спину о мелкий стеклянный зуб.
Сзади, как консервная банка, привязанная к кошачьему хвосту, гремел и лязгал выгоревший остов вертолёта.
Из клозета выпал белый как простыня Биба (или Боба). К Соне бежал встревоженный Дэн.
Девушка икнула и потеряла сознание.
Танка у властей не нашлось. Или, может, он квартировал далеко от места, где происходили события, и просто не успел добраться.
Новые вертолеты на них, как снег на голову, тоже не валились.
А наспех сооружённую военными баррикаду обезумевшая мотриса просто снесла к чертям собачьим.
Яростно дымя и лязгая, тётя Мотя, как обезумевший демон ада, влетела в провал имени бравого капитана Мурьеты и была такова.
За спасение
— Представляете! — орал, задыхаясь от восторга Вик. Он каждому совал в нос свой дырявый башмак, — Прямо между пальцев прошла! Вот тютелька в тютельку! Бывает же!
Дело сделано, пусть и грязно! Герои спасены и на свободе! Они обнимались, хлопали друг друга по плечам, орали и скалились. По кругу пошла, прямо из горла, бутылка водки.
Все торжествовали. Но только не Соня, во многом благодаря которой друзья вообще сегодня выжили.
Она бездвижно лежала, забинтованная и под обезболивающими, на кровати во втором вагоне. Девушка, которой самое время ходить в консерваторию и любить вихрастых музыкальных мальчиков, а не взрывать стены с вертолётами, почти бесслёзно плакала.
Жужжа, к постели подкатил обеспокоенный Тотошка. Он напряг амортизаторы и прыгнул, чтобы через секунду очутиться на сониной груди.
— Не плачь, сестрица, козлёночком станешь, — проскрипела верная дурацкая машинка. Тотошка, погудел сервоприводами, устраиваясь поудобнее и затих в сониных объятьях.
Вскоре явился раскрасневшийся Татаритумба — и злой и довольный одновременно. Он обнаружил всеобщую любимицу совсем расклеившейся. Подошёл, присел рядом с кроватью.
Девушка вздрогнула, встретилась взглядом с предводителем музыкантов-диверсантов и придвинулась к краю постели, чтобы уткнуться лицом в грудь Тата, одетую в скрипучую кожу. Тот погладил её по спутанным волосам и ласково произнёс:
 
— Кровь и грязь, Сонька. Кровь и грязь. Такова сейчас жизнь. Если не будешь работать с кровью, будешь работать с грязью. Это ещё если сильно повезёт. Иначе будут работать с тобой.
— Я не буду грязью, — сказала девушка, — обещаю.
Дэн и Вик заглянули в салон, но решили не нарушать сентиментальность момента и удалились праздновать дальше.