Всё или ничего (СИ)
Альфа стал выводить одному ему известные узоры на животе любовника, тот закусил губу, когда нетерпеливый язык забрался в ямку пупка, затем Чезаре подул на нее. Стало щекотно, и Эдмунд тихонько рассмеялся. Этот звук музыкой отозвался в ушах капитана. Рука опустилась на бедро, сжала полу возбужденный член любовника, Эдмунд громко охнул, стоило пальцам пробежаться по всему стволу, сначала вниз, потом вверх. И еще раз. И снова. Пока дыхание омеги не сбилось. Тогда Чезаре легко-легко обвел пальцем чуть набухшую головку члена, с удовольствием смотря, как омега задерживает дыхание на полувздохе. Мужчина прижался губами к бедру Эдмунда, зубами проскользил до самого живота, затем подтянулся к лицу любовника. Ему нравилось смотреть, как на его лице сменяются эмоции, как его покинул страх. Голубые глаза потемнели, губы приоткрылись и хватали воздух. Капитан поцеловал омегу, рука прекратила искушать любовника, и в его глазах мелькнуло разочарование.
Воздух стал казаться раскаленным, стало невозможно дышать. Легкие горели от нехватки воздуха, все тело Эдмунда горело будто в адском огне, лишало разума. Напряжение накапливалось внутри как вода в море от впадающих в него рек, грозило перелиться куда-то за край. А куда, омега не знал. Стыд и страх куда-то исчезли, просто растворились в этом напряжении.
Альфа сильно прикусил плечо, омега вскрикнул, от этого запретное удовольствие стало только острее. Мозолистая рука проскользила по ребрам, боку, бедру. Колено осторожно раздвинуло бедра, Эдмунд чуть напрягся. Но Чезаре не дал ему опомниться, вновь вовлек в умопомрачительный поцелуй, который лишал разума и воли. Омега обнял любовника за шею, притягивая ближе к себе. Один палец медленно скользнул в омегу, стал осторожно ощупывать Эдмунда изнутри. Когда добавился второй палец, омега чуть поморщился. Было не то, чтобы очень больно, но… неприятно. Определенно. Пальцы синхронно двигались внутри, растягивая узкий проход. Губы Чезаре дразнили, уговаривали, отвлекали. Эдмунд обнимал его за спину, руки скользнули на бока, омега почувствовал, как перекатываются мышцы под вспотевшей кожей. Третий палец осторожно проник внутрь, и Эдмунд протестующе зашипел. Стало больно. Альфа сильнее прижал его к кровати и принялся шептать на ушко какие-то бессвязные успокаивающие слова. Эдмунд иногда сжимался, чем доводил Чезаре до безумия.
Когда он так делал, Чезаре едва удерживался, чтобы не сорваться. Там, внутри, было так тесно, так узко, что сдержаться было совершенно невозможно. Все перед глазами мутнело, само сознание мутнело, оставались только голые инстинкты.
Чезаре убрал пальцы, коротко поцеловал Эдмунда, и медленно, дюйм за дюймом, вошел в напрягшееся тело. Эдмунд изо всех сил сжал зубы. Альфа чуть двинулся вперед, заставив омегу болезненно вскрикнуть, затем чуть вышел. Потом снова скользнул вперед, Эдмунд кусал губы, сжимал в руках простынь. Тело не хотело принимать такого большого альфу, оно напрягалось, сопротивлялось вторжению.
- Ну давай, синеглазка - выдохнул мужчина, изо всех сил борясь с сумасшедшим желанием наплевать на темп и просто вколачиваться в такое желанное тело, - расслабься… Сейчас будет получше…
Эдмунд только прикрыл глаза, с трудом ему веря. Альфа обхватил его руками, и перевернулся на спину. Эдмунд замер на нем, не зная, что делать. Все внутри саднило, тянуло и горело одновременно.
- Давай… сам, - прошептал Чезаре, кладя руки любовнику на бедра.
Мужчина чуть приподнял свои бедра, одновременно подтягивая Эдмунда к себе. Тот вскрикнул. Альфа повторил движение, обхватил член Эдмунда и стал ритмично двигать рукой, возвращая возбуждение в кровь. Эдмунд осторожно скользнул вперед и замер, услышав утробный стон мужчины. Омега несмело повторил движение, оперевшись руками о торс любовника. Мягкие короткие волосы защекотали ладони. Чезаре подался бедрами на скольжение омеги, подстраиваясь под заданный ритм.
Боль стала постепенно уходить, притупляться. Эдмунд стал двигаться увереннее, смелее. Чезаре помогал ему, сам насаживал на себя. Вдруг у Эдмунда соскользнули руки при очередном толчке, и он проехался животом по животу альфы. Это движение сорвало с губ обоих стон, ощущения стали во сто крат ярче. Эдмунд стал двигаться именно так, будто выгибаясь вниз. Через несколько минут Чезаре вновь перевернулся, подминая под себя омегу. Стало наплевать на темп. Они оба забыли, что это такое. Альфа быстро двигался, заставляя Эдмунда кусать губы. Тихие стоны все равно срывались с влажных губ. Глубокие толчки довели омегу до самой грани, он балансировал на ней несколько мучительных мгновений. Чезаре обхватил его член рукой, и хватило одного проникновения, одного движения большой руки, чтобы довести омегу до разрядки.
Жуткое напряжение, сконцентрировавшееся в самом низу живота, внезапно покинуло тело Эдмунда, оставив фантастическое, ни с чем не сравнимое удовольствие. А потом чувство восхитительной усталости. Чезаре излился в омегу с громким рыком и тут же вышел, не допуская сцепки. Мужчина буквально упал на парня, тот тяжело дышал, обнял его, совершенно ничего не соображая.
- Тебе не тяжело? - негромко спросил альфа.
- Нет, - пробормотал омега, прикрыв глаза и по-прежнему обнимая мужчину, - здесь холодно, а ты теплый.
Капитан низко хохотнул, перекатился на бок, подтянул одеяло с пола и укрыл им их обоих. Эдмунд ткнулся ему куда-то в подмышку, мужчина стал лениво поглаживать его по кромке волос на шее. Волосы высохли, спутались, но все равно переливались между пальцами. Омега посапывал, и его дыхание слегка щекотало кожу. Уснул, наверное.
Но Эдмунд отстранился, не сказав ни слова. Дурман желания стал рассеиваться, и стало приходить всепоглощающее чувство вины. Вдруг все мысли разом вернулись омеге в голову, стали тесниться, забытая ненависть будто сговорилась с совестью, стала нашептывать разморенному сознанию гадости. Страшные и невероятно пошлые. Пропитанные грязью и похотью.
Чезаре поймал подбородок Эдмунда и повернул его лицо к себе. Парень стремительно начал вновь закрываться в свой панцирь спокойствия, но то чувство вины, застывшее в глазах, еще не успело скрыться. Эдмунд прикрыл глаза, Чезаре быстро наклонился и поцеловал его. Омега попытался отстраниться, но мужчина удержал его.
Мужчина не знал, что ему сказать. Он знал единственный способ успокоить, и он им воспользовался. Да вот только парень не поддался. Стало только хуже. Чезаре отстранился, поняв крах своей попытки.
- Мне пора, - сказал Эдмунд, сползая с кровати и закутываясь в лежащую на полу простыню.
- Боишься, что мальчик догадается? - выгнул бровь альфа. - Уже поздно. Мы были довольно громкими, ты не находишь?
- Нахожу, - сдавленно ответил Эдмунд, натягивая брюки.
Чезаре помолчал. Он чувствовал себя… довольно странно. Он смотрел, как одевается Эдмунд, тот морщился, нагибаясь. Мужчина хмыкнул. За это ему стыдно не было. Эдмунд оделся, застегнул плащ. Чезаре так и лежал на кровати, одеяло закрывало его лишь по пояс. Он подпер щеку рукой и смотрел на Эдмунда взглядом довольного сытого кота. Но в глубине глаз что-то затаилось, будто тлело. Эдмунд поднял сумку и закинул ее на плечо.
- Завтра, - услышал омега и замер, схватившись за дверную ручку, - приходи так же.
- Что? - парень обернулся.
- Ты думал, что я говорил об одной ночи, - протянул альфа, разом догадался, - Нет, синеглазка. О многих ночах. Я тобой еще не насытился, - глаза Эдмунда расширились словно от шока.
- Но… - омега нерешительно замолчал, не зная, что сказать в ответ на такие слова.
- Что? - удивительно мягко спросил мужчина. - Ты же не заставишь меня повторять условия?
Эдмунд сцепил зубы. Дурман ночи рассеялся. Ничего не изменилось. Совсем. Он повернулся, не в силах и слово вымолвить, просто вышел. Быстро-быстро пошел по коридору. Было совсем темно. Глубокая ночь. Шало должен спать.
Но омега жестоко ошибся. Открыв дверь, он увидел сидящего на кровати подростка. Тот явно ждал его. У Эдмунда душа ушла в пятки. Дверь закрылась с тихим скрипом.