Всё или ничего (СИ)

Зверь нагнулся и прижался губами к мокрой щеке, затем поцеловал в губы. Эдмунд не отстранился, но и не ответил. Ощущение было… странным. Но противно не было. Альфа провел языком по сомкнутым губам, чуть потянул за нижнюю, отпустил. Пальцы обвели скулу, маленькое смешное ушко. Затем оторвался от омеги. Тот прикрыл глаза, ожидая дальнейших действий.
Но их не последовало. Мужчина встал, и Эдмунд против воли повернул голову. Капитан снял с кровати плащ, взял сложенную простыню и подошел к ванне, разложил ткань. Эдмунд понял незамысловатый намек и вылез из ванны. Вода закапала на ковер, мужчина накрыл омегу тканью. Она мгновенно прилипла к телу. Эдмунд опустил глаза вниз, задышал чуть менее спокойно, выдавая свой страх.
  
Альфа медленно к нему наклонился и вновь поцеловал. Но омега стоял безвольной куклой в его руках. Он не сопротивлялся, но и не отвечал, и уж точно не проявлял никакой инициативы. Мужчина отстранился и досадливо выдохнул.
- Нет нужды зажиматься так, будто для тебя это в первый раз, - произнес он без раздражения.
Эдмунд внутренне усмехнулся этим словам, видимо, тень усмешки отразилась на лице, потому что глаза Чезаре чуть сузились, он осторожно заставил омегу взглянуть себе в глаза.
- Или первый? - выгнул альфа бровь.
Эдмунд отвел взгляд. Он совершенно определенно не собирался признаваться этому человеку в своем полном отсутствии опыта.
- Сколько тебе лет? - внезапно спросил альфа.
- Двадцать шесть.
- То есть ты хочешь мне сказать, - начал альфа, показывая всем видом, что не верит даже в возможность того, что Эдмунд совершенно неопытен, - что дожил до двадцати шести лет, вращался во всех своих высших кругах и при этом остался девственником?
- Да иди ты в бездну! - воскликнул Эдмунд и со всей обидой, которую всколыхнул в нем этот человек, ударил его в челюсть. Тот от неожиданности моргнул, а омега отошел на несколько шагов назад, придерживая простыню.
В горле пересохло от ужаса. Теперь капитан его просто убьет. Ну или ударит, как минимум. Но тот постоял немного, похоже удар его совсем не впечатлил. Эдмунд неглубоко дышал, лихорадочно пытался сосчитать собственные вздохи, но путался в цифрах, все напускное спокойствие начало осыпаться. Через пару мгновений Чезаре увидел перед собой напуганного до смерти парня, который все еще пытался это скрыть. По правде говоря, капитан заметил его состояние, как только тот вошел. Он уже понял, что чем страшнее становится прекрасному пленнику, тем спокойнее он старается казаться.
Чезаре медленно подошел к омеге, взял из стиснутых побелевших пальцев простыню, и разжал руки. Материя упала к ногам, позволив любоваться на точеное подтянутое тело. Мышцами тут и не пахло, но Эдмунд не был похож на скелет, обтянутый кожей. Все как надо. Очень пропорционально. Чуть золотистая от южного загара кожа покрылась красными пятнами смущения. Эдмунд быстро юркнул в кровать и закрыл глаза, стоило альфе начать раздеваться.
Он не видел литых мышц, длинных мускулистых ног. Талии не было вовсе, из-за мышц торс казался почти квадратным. Мощная грудь и разворот плеч, широкая спина. Эдмунд услышал, как Зверь подошел к кровати, как она жалобно скрипнула под его весом. Он придвинулся к оцепеневшему парню, накрылся одним с ним одеялом. Пальцы невесомо коснулись щеки, губ, мокрых волос. Затем слегка пощекотали кожу за ушком, отчего омега раскрыл глаза и отстранился. Альфа цокнул языком и придвинул его обратно к себе.
- Ты задумал быть мучеником? - спросил он, обводя контур губ омеги. Эдмунд молчал. - Послушай меня, - тон Чезаре изменился, став мягче, появились бархатные нотки, - я знаю, кто я. Я мерзавец. Чудовище и зверь, если угодно. Но сейчас я хочу быть человеком. С тобой. Ты понимаешь? - Эдмунд коротко кивнул. - Не стоит меня сейчас бояться. Я не хочу делать больно. Но если ты решил быть мучеником, то все это превратится для тебя в пытку, - губы легка прикоснулись к подбородку. Горячая рука взяла руку Эдмунда, прижала к небритой щеке. Он брился последний раз неделю назад, щетина колола ладонь. Чезаре спустил руку омеги себе на шею, потом на плечо. Эдмунд пальцами чувствовал мышцы-канаты. Странное ощущение. - Я такой же человек как и ты, - тихо сказал мужчина, целуя мягкую ладошку, - не бойся меня. Не сегодня.
Альфа запечатлел короткий поцелуй на щеке парня, поцеловал скулу, подбородок, ямку у ушка. Эдмунд сглотнул. Эта нежданная нежность обезоружила его и напугала сильнее, чем такая простая жестокость и черствость. Это было непонятно и странно. Поцелуи были немного колючими из-за щетины, но не были грубыми, противными. Руки слегка ощупывали тело, не причиняя страданий и боли.
Чезаре прикусил плечо, небритой щекой спустился по груди до соска, провел колючей щекой и по нему, отчего омега вздрогнул. Горячий рот сомкнулся на маленькой розоватой ягодке, зубы чуть прикусывали, заставляя ее медленно затвердевать. Щеки покалывали кожу, делали ее чувствительнее. Эдмунд прерывисто вздохнул, когда альфа переместился на второй сосок. Опытные пальцы теребили другой. Мужчина проскользил зубами до шеи, немного сжал нежную кожу губами, потом неожиданно сильно прикусил, заставив омегу охнуть. На коже остался красноватый отпечаток зубов, который Чезаре тут же обвел языком, затем подул, омеге стало щекотно, и он поерзал. Альфа взял руку любовника, положил себе на шею и склонился для поцелуя, но замер в одном дюйме от желанных губ, будто раздумывая. Пытливый взгляд прошелся по лицу омеги, будто пытаясь понять, что у него в голове. Затем в один миг расстояние было преодолено, губы накрыли рот Эдмунда, рука альфы поглаживала подбородок, словно убеждая раскрыться.
Чезаре целовал его неспешно, никуда не торопясь, терпеливо ждал ответа. В какой-то момент омега будто дрогнул, губы чуть приоткрылись. Но мужчине хватило и этого. Он углубил поцелуй, не встретив сопротивления, стал исследовать рот омеги. Будто пробовал что-то бесконечно вкусное. Пальцы по-прежнему поглаживали подбородок, затем переместились к ямке за ушком, указательный палец шаловливо пощекотал кожу. Эдмунд попытался прижать голову к плечу, но альфа не дал ему этого сделать, удержал лицо на месте, продолжая целовать и щекотать за ушком. Ему хотелось губами почувствовать, когда Эдмунд улыбнется. Это случилось довольно скоро. Сладкие губы раздвинулись, из горла вырвался смешок.
Альфа на мгновение отстранился, а затем вновь поцеловал омегу. Но уже по-настоящему. Требовательно, жарко, чтобы не оставалось никаких сомнений. Эдмунд прерывисто вздохнул, такой напор был ему в новинку, хотя сам поцелуй не был первым. Но он был… приятным. Совесть грызла изнутри, говорила, что нельзя наслаждаться тем, что происходит сейчас. Эдмунд попытался успокоиться, вернуть прежнее состояние. Но у него ничего не получилось. То состояние оцепенелого ужаса было отнюдь не приятным, и тело не хотело в него возвращаться, ему нравилось то, что происходит сейчас.
Чезаре отпустил губы любовника из плена, переместился на шею, заставив парня откинуть голову назад. Губы исследовали каждую жилку, одна рука опустилась на ребра, сжала их и переместилась на бока, сильнее прижала к кровати. Сам мужчина придвинулся ближе, кожа к коже. Эдмунду он показался невероятно большим и горячим, плотным. Омега прикусил губу, когда рот альфы вновь вернулся на затвердевший сосок. Губы упрашивали, искушали и обещали, обещали, обещали. Чезаре оторвался от маленькой ягодки, мозолистые ладони накрыли соски, несколько раз проскользили по ним. Эдмунд почувствовал, как внутри что-то начало тлеть, разливаться по телу теплой волной, заглушая порывы стыда и совести. Омега прикоснулся к темным, немного вьющимся волосам альфы, который в этот момент осторожно ощупывал его живот. Почувствовав прикосновение, он на секунду замер и поднял голову на любовника. Затем вновь склонился к коже, с которой все еще сходили жуткие синяки, и пробормотал:
  
- Мои ребята постарались?
- Есть такое, - тихо ответил Эдмунд.
- Я их прибью, - очень спокойно сказал Чезаре, и омега поверил в его слова.