Умереть молодой
– Вот именно, – кивнула Гретхен. – У нее больше нет причин надо мной издеваться. – Она нахмурилась. – Ну ладно, ладно. Я в курсе, что Девра меня не любит. Но это же не повод…
– Я кое-что знаю о Девре, – перебила Мэдисон. Она понизила голос почти до шепота. – Серьезно. Я кое-что про нее знаю.
– А именно? – спросила Гретхен.
Вместо ответа Мэдисон загадочно улыбнулась.
22
«Тигры», вперед!К победе рвутся!«Тигры», вперед!Не сда-ются!«Тигры», вперед!Мы хотим еще!«Тигры», вперед!РАЗГРОМНЫЙ СЧЕТ!Гретхен изо всех сил пыталась наслаждаться игрой. Но она не могла подавить разочарования, глядя со скамейки запасных, как выступают другие девушки.
Она старалась не думать о Девре. Та была самой неуклюжей в команде и во время простейшей стойки на бедра чуть не уронила вниз головой Бекку. Но она не могла не заметить ухмылку на лице соперницы, когда та бросила взгляд на Гретхен, одиноко сидевшую на скамье.
Весь день лил дождь. Поле промокло, и прохладный воздух был тяжелым от сырости. Трибуны были забиты почти под завязку, а крики болельщиков звенели неподдельным энтузиазмом: во-первых, это была первая игра в сезоне, а во-вторых, «Тигры» рвали в клочья «Желтых жилетов» из Плизант-Спрингс. Приближался перерыв, «Тигры» вели со счетом 17:3 и угрожали забить еще один тачдаун [7].
«Тигры» ревут!Снова и снова!«Тигры» ревут!Снова и СНОВА!Гретхен беззвучно проговаривала слова вместе с девушками. Она едва подавила порыв вскочить со своего одинокого места на скамейке запасных и самой выступить перед публикой.
Болельщица-мятежница. Она улыбнулась этой мысли.
Кто-то постучал ее по плечу, и Гретхен чуть не подскочила. Обернувшись, она увидела Сида.
– Видишь часы? – указал он. – До перерыва две минуты. Я принес керосин и жезлы.
Гретхен встала. Ей показалось, что он хочет поцеловать ее, но он поспешно отвернулся.
Стейси может увидеть.
Не солгал ли он насчет того, что собирается с ней порвать?
Но думать об этом не было времени.
Трибуны взревели: Кори Вагнер, полузащитник «Тигров», прорвался через линию «Желтых жилетов» в зачетную зону. Гретхен не видела тачдауна. Она осмотрела ведро с керосином, затем развернула тряпку, чтобы протирать жезлы.
Сердце учащенно забилось. Хорошо все-таки покинуть скамью запасных: какой-никакой, а вклад! Взяв жезл, Гретхен повертела его в руках. Предполагалось, что первой факел получит Девра, а уже потом Стейси. Затем они вдвоем пробегутся вдоль трибун, одновременно выполняя упражнения с огнем.
– Сначала Девре, потом Стейси, – повторила Гретхен себе под нос.
Когда футболисты побежали с поля на перерыв, что-то сжалось у нее в горле. Заиграл оркестр «Тигров». Гретхен бросила взгляд на толпу. Многие вставали и потягивались. Публика затопила проходы – люди направлялись к киоску с хот-догами на ученической стоянке.
Оркестр отыграл пару номеров – пора выступать болельщицам. Гретхен еще раз проговорила про себя инструкции. Крепко сжимая в руке жезл, она готовилась окунуть его в керосин.
Может, проверить сперва зажигалку? Но тут она заметила, что тренер Уокер машет ей со скамьи болельщиц. Положив жезл на траву, Гретхен подбежала к ней.
– Что-то случилось?
Тренер Уокер покачала головой.
– Я просто беспокоюсь, готова ли ты, Гретхен. Ты уверена, что у тебя все хорошо? Может позвать на помощь Сида? – Ей приходилось перекрикивать рев оркестра.
Гретхен помотала головой:
– Все хорошо, тренер Уокер. Я разберусь!
Тренер показала большой палец. Гретхен повернулась и побежала обратно.
Оркестр закончил вторую песню. Крики и смех неслись над трибунами, люди, разбившись на небольшие группы, болтали с друзьями, поглощали хот-доги и газировку.
– Ну, пора, – пробормотала Гретхен. – Понеслась.
Она опустила жезл в керосин. Обмакнула один конец. Прошлась тряпкой по середке. Обмакнула второй. Хорошо. Хорошо. Теперь держать осторожно. Щелчок зажигалки. Язычок пламени. Занялся один. Вспыхнул второй. Да. Да.
Теперь передать Девре.
Гретхен сунула ей пылающий жезл. Но к ее удивлению, Девра отступила на шаг и схватилась за живот.
– О-о-о-о-ой, – простонала она.
В чем дело?
Закатив глаза, Девра отмахнулась от протянутого жезла.
– Я… меня тошнит, – проговорила она. – Ой, мамочки, как скрутило! Что ж такое-то! – Она замахала на Гретхен рукой. – Отдай Стейси. Мне хреново.
Выставив жезл перед собой, Гретхен повернулась к Стейси. Запах горящего керосина так шибанул в нос, что глаза заслезились. Перед ними вдруг все поплыло.
Она сунула жезл в руку Стейси. Та ответила улыбкой, повернулась и, медленно раскручивая его, побежала вдоль трибун.
Барабанщики начали выбивать громовую дробь. Стейси повернулась к зрителям на трибунах и завертела жезлом быстрее. Яркое пламя металось и танцевало.
Гретхен начала погружать в керосин второй жезл. Оглянулась на Стейси – и в ту же секунду огонь вдруг перекинулся на рукав девушки. Сперва на одну руку. Потом на другую.
Языки пламени вскарабкались по ее рукавам и охватили грудь. Они приплясывали и закручивались, рассеивая желтым светом пурпурные сумерки.
Стейси зашлась криком, душераздирающим воплем ужаса, хриплым, нечеловеческим. Рухнула на колени, и пламя взметнулось выше, окутав ее корчащееся тело трепещущим ореолом.
Голова Стейси запрокинулась, из перекошенного рта вырывался нескончаемый вой. Трескучий рев пламени заглушал ее крики. А потом раздался отчаянный вопль Кортни:
– Помогите, кто-нибудь! Стейси горит! Кто-нибудь! Помогите ей! Стейси горит!
Часть вторая
23
– Мы просто хотим поговорить, – произнес Олифант. Он указал Гретхен на кожаное кресло напротив его стола, рядом с тренером Уокер, и тщательно закрыл дверь кабинета.
Гретхен опустилась в кресло и вытерла холодные мокрые ладони о штанины джинсов. Тренер Уокер уткнулась взглядом в стену позади директорского стола. Казалось, она избегает смотреть Гретхен в глаза.
Гретхен прочистила горло. Во рту внезапно пересохло. Она смотрела, как Олифант сдвинул стопку бумаг к краю стола, прежде чем грузно плюхнуться в кресло.
– Холодно тут, – пробормотала она, снова потирая ладони о джинсы.
Тренер Уокер кивнула, но не ответила.
Гретхен заметила пятно на лацкане серого директорского пиджака. Может, кетчуп? Олифант снял очки, протер стекла красным платком. Без очков его глаза показались ей маленькими, слишком маленькими для квадратной физиономии.
Все трое молчали, пока Олифант протирал очки. Из коридора до Гретхен долетел звонкий девичий смех. Ей захотелось туда, к ним.
Дело было в понедельник, через два дня после роковой игры. Выходные, полные печали и напряжения, остались наконец позади. Гретхен почти все время провела, запершись в своей комнате и врубив музыку на полную громкость – чтобы не подпускать маму и заглушить собственные мысли, исполненные чувства вины.
Ей хотелось, чтобы пришел Сид. Он мог бы успокоить ее, убедить, что она ни в чем не виновата, неважно, так оно или нет. Сид мог бы обнять ее и остановить дрожь, колотившую ее тело, прогнать озноб, не выпускавший ее из своей ледяной хватки.
Но он прислал сообщение, что находится в Шейдисайдском госпитале со Стейси и ее родными. В субботу он написал, что Стейси перевели в палату интенсивной терапии и что врачи не могут определить, насколько сильно она пострадала. В воскресенье сообщил, что она «в стабильном состоянии», что бы это ни значило. Он написал, что ее перевели в отдельную палату.