Психотерапия на каждый день: 100 техник для счастливой и спокойной жизни

Этот пример показывает, насколько плохо мы умеем оценивать реальную угрозу. Так, например, гораздо больше людей боится летать, чем водить машину. Согласно сильно разнящимся статистическим данным, вождение автомобиля минимум в 100 и максимум в 2000 раз опаснее, чем полет. Также очень распространен страх стать жертвой террористической атаки. Но знаете ли вы, что на самом деле гораздо опаснее? Да практически всё! Например, поскользнуться в ванной, упасть с лестницы или подавиться рыбьей костью. В США, по статистике, больше шансов, что вас застрелит школьник, а не террорист. Также больше шансов умереть от удара молнии. Но известно ли вам, какая смерть в 25 раз вероятнее, чем от удара молнии? От проглоченных деталей шариковой ручки (Balthasar, Wiese, 2014). Так чего вы боитесь больше – терроризма или шариковой ручки?
Такую когнитивную предвзятость можно отчасти объяснить предпочтениями СМИ. Авиакатастрофа в любой точке мира почти наверняка попадет в новости. Если в Новой Зеландии в авиакатастрофе погибнут 20 человек, мы непременно об этом узнаем. Но знаете ли вы, сколько людей погибло вчера в автокатастрофах в соседних с нами странах? Нет? Я тоже не знаю. Если нам постоянно твердят об опасности, мы ее переоцениваем.
Второе объяснение – эмоциональный фактор. Как и мысль о большой белой акуле, репортаж об авиакатастрофе или теракте вызывает сильную эмоциональную реакцию, хотя перед экраном телевизора мы, конечно, ничем не рискуем. В конце концов, цель террористических атак – посеять ужас, и террористам обычно это удается.
А вот обычные предметы повседневного обихода вроде шариковых ручек не вызывают у нас опасений: если они для нас с чем-то ассоциируются, то исключительно с практической пользой. Но знаете ли вы, какое место опаснее всего на свете? Ваша постель. Ведь большинство людей умирает в постели.
Феномен пренебрежения вероятностью ведет к тому, что из страха перед катастрофическими событиями мы переоцениваем не только вероятность их наступления, но и необходимость мер, которые, как считается, способны защитить от опасности (Санштейн, 2020). Например, после терактов 11 сентября многие американцы стали ездить на большие расстояния на автомобилях из-за страха полетов. В итоге это привело к резкому увеличению числа смертей на дорогах.
 
 Техника 40. Статистика  
Если вы заметили, что пренебрежение вероятностью иногда заманивает вас в ловушку, обратитесь к статистике. Вместо того чтобы драматизировать или, наоборот, преуменьшать, оцените вероятность. К сожалению, у нас нет стопроцентной гарантии того, что сегодня мы не станем жертвой акулы, авиакатастрофы или террористического акта. Но бесчисленные обстоятельства, которых мы обычно не боимся, объективно гораздо опаснее. Тем не менее вероятность, что сегодня с нами не случится ничего плохого, объективно очень, очень (!) высока. Это обнадеживает, не так ли? И прекратите наконец грызть свою шариковую ручку!
Людям свойственно не только неправильно оценивать вероятность осуществления той или иной угрозы, но и очень недифференцированно реагировать на стрессовые события.
Представьте себе следующую ситуацию. Вы, страстный моделист-любитель, только что закончили собирать модель космического корабля «Аполлон-13» из 2342 зубочисток, которые кропотливо приклеивали одну к другой. И хотя вы тысячу раз просили своего отпрыска не играть в футбол дома, он разбивает ваш шедевр, неудачно выполнив удар через себя в падении.
Попробуйте не задумываясь оценить по шкале от 0 до 10 свою эмоциональную реакцию в момент, когда вы осознали, что ваш космический корабль из зубочисток погиб. А теперь, слегка дистанцировавшись, попытайтесь оценить серьезность ситуации объективно (насколько она ужасна на самом деле, по шкале от 0 до 10). Это может выглядеть примерно так:
 
 
 
А теперь представьте другую ситуацию. Вы возвращаетесь домой с работы. Вся семья стоит во дворе и беспомощно смотрит на горящий дом, вместе с которым полыхают и все ваши вещи (включая модель «Аполлона-13»). Попробуйте снова оценить свою эмоциональную реакцию и степень серьезности ситуации.
Допустим, теперь соотношение будет следующим:
 
 
И снова представьте ту же ситуацию, но на этот раз ваша семья находится не в палисаднике, а в самом горящем доме (вместе с моделью «Аполлона-13»).
 
 
Не хотите ли вы, оглянувшись назад, скорректировать свою оценку объективной серьезности первых двух ситуаций? Наверное, результат можно представить примерно так.
 
 
Вот видите? Мы не умеем реагировать на стрессовые ситуации соразмерно их серьезности, не так ли? Конечно, можно пойти еще дальше и представить, что ваша семья и дом (вместе с космическим кораблем из зубочисток) уничтожены не пожаром, а ядерным взрывом… Но, думаю, вы и так поняли, о чем речь.
С объективной точки зрения худшее всегда возможно. Но, похоже, наш механизм реагирования на стресс слишком быстро зашкаливает, а это мешает дифференцировать эмоциональные реакции на разные стрессовые ситуации. Если я только что пролил кофе на клавиатуру, уровень гормонов стресса может оказаться таким же высоким, как если бы к моему горлу приставили нож.
Можно ли в таком случае релятивизировать значимость ситуации при помощи худшего сценария? Ответ: конечно же, да! Но, как видно из следующих примеров, есть небольшая загвоздка.
Вы проспали и боитесь, что начальник посмотрит на вас осуждающе, когда вы влетите в офис с опозданием на полчаса, взлохмаченный и запыхавшийся?
Вы пали духом, после того как наконец-то решились пригласить ее на чашечку кофе, но получили отказ?
Вы злитесь, когда вас вызывают в школу из-за того, что ваше любимое чадо поколотило одноклассника?
Постойте! Все не так уж плохо! Это все «проблемы первого мира»! Только подумайте о голодающих детях Африки или о несчастных беженцах, спасающихся от преследований, пыток и войн!
Возьмите себя в руки, у других все гораздо хуже!
Звучит знакомо? Наверное, вы когда-нибудь получали такой или похожий ответ, рассказывая родителям, партнеру или знакомым о своих заботах и проблемах?
Или, может быть, сами иногда так отвечаете? Например, когда дети жалуются, что у них нет новой игровой приставки? Может быть, вы, как и многие другие, с молоком матери впитали заповедь, что ныть нехорошо («Мне не на что жаловаться, у меня все есть, я должен быть доволен»)?
Подобная релятивизация – дешевый трюк. Она всегда срабатывает (потому что всегда может быть хуже) и вызывает стыд и угрызения совести. «Я не имею права жаловаться» означает, что я запрещаю себе выражать негативные чувства или даже допускать их только потому, что у кого-то, по крайней мере с объективной точки зрения, больше причин для жалоб.
Вполне естественно, что такие речи зачастую вызывают противоположный эффект. Вряд ли можно подвигнуть лентяя-двоечника стать отличником, если твердить ему: «Другие дети были бы счастливы, имей они возможность ходить в школу!»
Мы также встречаем в штыки подобные огульные сравнения, когда чувствуем, что собеседник (или наш собственный внутренний моралист) пытается вызвать у нас угрызения совести. Конечно, хорошая медицинская страховка – это привилегия. Но вряд ли лечить зубной канал станет приятнее только от того, что я подумаю о людях, не имеющих частной страховки с полным пакетом услуг.