Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв
— О’кей, чертов адвокатишка. Убирайся вон! И захвати свой вонючий трофей!
Где-то глубоко внутри Мэлони почувствовал, что он в грязи. Не в той грязи, которую как бы обнаружил в нем взгляд сержанта, а в чем-то еще более омерзительном. Но человек должен быть реалистом! Старая мудрость по-прежнему гласит: «Хорошие парни держатся на своей дальней границе от беды». Формальности, при помощи которых он добился освобождения этого молокососа, были весьма весомыми. Так сказал бы Верховный Суд Соединенных Штатов, и если бы Мэлони не имел этого преимущества, то перестал быть адвокатом.
Выйдя на улицу, Николас Ксавье Мэссей сказал:
— Вас послала старая леди?
— Ко мне пришла твоя мать и попросила помочь.
— О’кей, давайте-ка мне эту штуку.
— Дотронешься до этого конверта, парнишка, и мне придется вернуть тебя обратно в камеру так быстро, что тебе покажется, что ты больше никогда не выйдешь оттуда.
Мэссей злобно скривил губы:
— Какого черта вы разглагольствуете? Кажется, вы на моей стороне.
— Как называется учреждение, в которое ты вломился?
— Не ваше вонючее дело. Кажется, вы…
Мэлони поднял палец в направлении полицейского, который остановил машину в нескольких футах от них. Ник Мэссей замахал руками.
— Погодите минуточку, адвокат. Успокойтесь.
— Тогда я спрашиваю, как называется это учреждение? Я хочу посмотреть на него, а эти вещи вернутся к тому, кому они принадлежат.
— У него нет названия. Вот почему я вошел туда. Подумал, что офис пустой, и только хотел послоняться там некоторое время.
— До тех пор, пока не опустело здание, чтобы потом ты смог что-нибудь стащить?
— Я не причинил никакого вреда.
— Кончай скулить! — перебил Мэлони. — Меня тошнит от одного твоего вида. Что это было за здание? И какой номер кабинета?
— 125. Пятый этаж. Номер 564.
Мэлони пристально посмотрел на Мэссея.
— Ты говоришь, пятый этаж?
— Что-нибудь не так, чертов адвокат? У вас со слухом не все в порядке? Я же сказал — пятый этаж.
— Ладно, проваливай! Но запомни одну вещь. Я тебя не забуду Устраивайся на работу и помогай своей матери.
— Мой старик этого не делал, так почему же это должен делать я? — смешался Мэссей.
— Хочешь получить затрещину, подонок? Я сказал, устройся на работу! В следующий раз перейдешь границы, и я исколошмачу тебя по первое число! Запомни это.
Ник Мэссей с угрюмым видом попятился; Мэлони наблюдал, как он уходит. Кое-кто утверждал, что любовь и понимание — вот что надо для контакта. Может быть, он и прав. Но этот парень глядел на Мэлони так, словно только что получил пощечину. Мэлони вспомнил, что забыл послать чек в Полицейскую Организацию Бездомных. ПОБ было хорошим учреждением и заслуживало материальной поддержки. Он выслал чек, как только вернулся в свой офис…
Коридор пятого этажа 125-го Восточного здания был пуст. Он выглядел так, словно все ушли домой. Однако у Мэлони не было выбора. Он обошел здание, прошел в узкий проулок и поднялся по пожарной лестнице. Несколько секунд постоял напротив двери с табличкой:
КЛИФФОРД БАРНХОЛЛ МД, БА, MS, МА, РВД.
Мэлони подергал шарообразную дверную ручку. Дверь была заперта. Пройдя немного влево к двери соседнего кабинета, на котором стоял номер 564, Мэлони не обнаружил на ней никакой таблички. Он повернул ручку. Она поддалась. Дверь открылась. Мэлони вошел внутрь. Комната оказалась пустой. Что касалось обстановки, то в ней не было ничего особенного. Однако все указывало на то, что помещение покинули совсем недавно и очень торопились. Вероятно, это место занимали временно.
Ящики старого письменного стола оставались выдвинутыми. На столе валялось несколько пустых упаковок из картона и бумажные тарелки, указывающие на то, что сюда недавно приносили ленч.
Мэлони подошел к окну и выглянул наружу. Окно выходило на вентиляционную шахту в черной стене здания, находящегося напротив. Адвокат застыл на месте, когда в коридоре раздались чьи-то шаги. Шум шагов продолжался еще какое-то время, пока Мэлони не услышал, как открылась и закрылась дверь лифта, а затем все смолкло. Он подошел к карте-таблице, прикрепленной к стене, разделяющей этот кабинет с офисом Барнхолла, и тут поверх таблицы увидел нечто интересное — глазок.
Мэлони подошел ближе и рассмотрел глазок. Он имел примерно полдюйма в диаметре и был оснащен маленьким стеклышком. Мэлони приложил глаз к стеклышку и увидел весь офис, находящийся за стеной. Стеклышко было линзой, так что весь интерьер комнаты был виден в миниатюре — дорогой письменный стол в стиле модерн, два дорогих ультрасовременных стула, изящный толстый ковер самого современного дизайна и кушетка с наброшенным на нее модерновым покрывалом. Типичная планировка кабинета психоаналитика, решил Мэлони и подумал, что это за субъект Барнхолл. Сколько доверчивых женщин соблазнили на этой кушетке? Или, может быть, не женщины были его слабостью? Возможно, он занимался некоторого рода шантажом? Мэлони, способный к объективному мышлению, стоило ему захотеть, подумал, почему это он автоматически приписал Барнхоллу мошенничество. То, что этот человек честен и искренен, предположить Мэлони не мог. Он словно воочию видел остекленевший взгляд Элен Джустус, когда она, не замечая его, шла по Стейт-стрит. Но не обязательно Барнхолл мог довести ее до такого взгляда. Может быть, наоборот, он пытался вытащить ее из этого состояния.
Еще Мэлони интересовало и другое. Его поспешное возвращение в свой офис после того, как он следовал за Элен Джустус, было настолько неожиданным для него самого, но соответствующим дальнейшим событиям, что он почуял некоторого рода ловушку. Но кому понадобилось заманивать его в эту ловушку и зачем? Нет, глупости, этого не может быть. Если это ловушка, значит, миссис Мэссей должна являться ее частью, а эта женщина совершенно бесхитростна. К тому же все это было очень сложно спланировать.
Единственным запутанным и подозрительным совпадением было то, что Ник Мэссей ограбил именно этот особый кабинет. Мэлони со своей стороны действовал последовательно, делая именно то, что стал бы делать, если бы данная цепь факторов имелась у него заранее.
К тому же не было ничего удивительного в том, что миссис Мэссей зашла к нему, а не к какому-нибудь другому адвокату в Чикаго. Мэлони очень хорошо знали в ее районе, и большинство местных правонарушителей находили дорогу к его офису на Вашингтон-стрит.
Мэлони сосредоточил внимание непосредственно на самом неотложном. Кто шпионил за Барнхоллом и зачем? Они, конечно, сбежали, но почему? Завершили ли они свою работу? Мэлони казалось маловероятным, что их работа, какая бы она ни была, закончилась именно в тот момент, когда Ник Мэссей случайно натолкнулся на их убежище. Поэтому казалась весьма вероятной следующая альтернатива. Они сбежали, подумав, что это полиция, ибо предчувствовали вероятный арест и не хотели попасться копам в лапы. Поэтому то, чем они занимались, безусловно, противозаконно. Шайка шантажистов? Налицо все отличительные признаки такой организации. Установить диктофон и записывать исповеди пациентов Барнхолла. Позже вступить с пациентами в контакт и продать им магнитофонные записи. Но неужели Барнхолл был настолько глуп, что не смог разглядеть глазок на стене собственного офиса?
Все это было довольно запутанно, а Мэлони не получал удовольствия, когда находился в состоянии замешательства. Он еще раз посмотрел в глазок. Луч солнечного света проникал в окно кабинета психиатра. Он падал прямо на изголовье кушетки, где должна была покоиться голова пациента, придавая покинутому офису зловещий вид.
Мэлони представил себе белокурую головку Элен Джустус там, куда ударял свет. Это ему не понравилось, однако автоматически возник вопрос, мучивший его весь день: что делала нормальная, счастливая, уравновешенная Элен Джустус в кабинете психиатра?
Беспокойство за Джека? Невероятно, однако Мэлони допустил, что если бы это имело место, то Элен сумела бы это скрыть, пряча от внешнего мира и даже от такого близкого друга, как Джон Дж. Мэлони. Она — это тебе не Джек Джустус. Если бы их брак потерпел крушение, то это было бы видно по Джеку — все бы отразилось на его открытом лице.