Благословенный. Книга 6 (СИ)
— На этот ваш «конгресс» поедут только изменники и бунтовщики, а все добрые и уважаемые жители моего герцогства останутся дома! — герцог уже даже не пытался быть вежливым.
— Тем хуже для вас! — с ноткой презрения отвечал я. — Не следовало препятствовать народному волеизъявлению! Скорее всего, мекленбуржцы по привычке проголосовали бы за вас, а теперь — не знаю, как оно обернётся…
Какое-то время герцог молчал, буравя меня взглядом; затем, видимо, поняв, что переубедить меня ему не удастся, поднялся с места.
— Что же, я услышал достаточно. Но есть еще одно дело: я желаю знать, как вы намерены распорядиться судьбою моей старшей дочери, супруги Фридриха-Вильгельма III?
Тут только я вспомнил, что дочь этого вспыльчивого коротышки, вообще-то, является королевой Пруссии, и вместе с мужем и детьми пребывает теперь в заключении в княжестве Эвер. Ну что же, дети — это святое…
— Очевидно, судьба ее тоже решиться на конгрессе, о котором вы с таким презрением отзываетесь! — сообщил ему я. — Так что, рекомендую вам всё-таки принять в нём участие, — и тоже встал, давая понять, что аудиенция закончена.
Герцог очень холодно раскланялся и вышел, пронзив меня напоследок змеиным взором. Ну, не очень-то и хотелось с дружить с тобою, приятель…
* * *На следующий день меня посетила сразу толпа курфюрстов. Тут присутствовали Фридрих Франц I, герцог Мекленбург — Шверинский (не путать с Мекленбург-Стрелицем), принц-регент Пётр Людвиг Ольденбургский, замещавший своего слабоумного брата, Людвиг I, ландграф Гессен-Дармштадтский, ландграф Гессен-Кассельский Вильгельм IX, пожилой Карл-Фридрих, маркграф Баденскй, и Фридрих-Август, король Саксонии, тот самый, чью картинную галерею мы с Бонапартом недавно обнесли. Последний и начал разговор:
— Ваше императорское величество! Разрешите поинтересоваться — каковы цели и намерения Вашего Величества в связи с созывом так называемого Общегерманского конгресса? Нас, законных правителей германских земель, очень беспокоят планы нового территориального разграничения Германии, приписываемые Вашему Величеству, очевидно, разного рода недоброжелателями!
— Цели давно уже провозглашены. Это — устройство Германии на новых началах!
Визитёры со значением переглянулись; герцог Франц иронически улыбнулся, старик Карл-Фридрих печально покачал покрытой старомодным париком головой.
— На новых началах? А разве плохи старые? — пронзительно уставившись на меня, произнёс саксонский король.
— Для вас, очевидно, нет. А для народа Германии — посмотрим!
— Но это незаконно, Ваше величество! — с болью воскликнул Карл-Фридрих, и я только сейчас вспомнил, что этот старик — тот самый, чью дочь Луизу я когда-то отверг.
— Источник власти и всех законов — это воля народа — безжалостно заявил ему я. — Когда народ Германии явит ее на конгрессе, то там и поговорим! А на сегодняшний день это вы, господа, незаконно зовёте себя «правителями», тряся замшелыми грамотами и феодальными правами!
— Неужели вы решили порвать со своим классом, и выступаете теперь как ярый якобинец? — поразился Петер Ольденбургский, и я внутренне возликовал — именно этого вопроса я ждал!
— Именно для того чтобы Германия не оказалась во власти демагогов-якобинцев, надобно действовать на опережение! Рано или поздно пожар революции захватит и вашу страну, а она недопустимо близка к России, так что я не могу игнорировать такую опасность! — с видом заправского контрреволюционера заявил им я. — Конечно, вы можете считать, что с вами поступают несправедливо, но разве не является высшим долгом монарха пожертвовать своими интересами ради благополучия своей страны? Будет лучше, если мы преобразуем Германию «сверху», чем если придут какие-нибудь мятежники и сделают это «снизу»!
— Все правители Европы с вами не согласны, Ваше Величество! — заявил мне Вильгельм.
— Потому что им мешает видеть блеск собственных корон. Когда необходимость изменения страны станет очевидна для всех, будет уже поздно! — напористо ответил я. — Увы, люди, довольные своей жизнью, склонны идти по своей колее, оставаясь в плену старых предрассудков, пока над ними не грянет гром! Ну оглянитесь вы по сторонам: ваша страна сейчас находится в том же виде, в каком Франция была во времена Генриха Наваррского! Вы помните, что происходило в этой стране в те времена? А у вас будет еще хуже! А когда добрым немцам надоест убивать друг друга, они полезут на соседей, в точности так же, как мы видим это во Франции. И мы, русские, совершенно не желаем дожидаться этого счастья. Так что, хотите вы этого или нет, а Германия будет трансформирована в современное государство. Что же касается вашей судьбы — она зависит от ваших же подданных! Если их всё устраивает, вы можете даже сохранить свою власть, пусть и в урезанном виде. Более того, тот из вас, кто сумеет приобрести влияние на депутатов Конгресса, сможет претендовать на высокие посты в новых государственных органах, преумножив своё влияние! Так что идите, господа, и займитесь налаживанием связей с представителями собственного народа! Ступайте, я вас более не задерживаю. Счастлив был увидеться с вами. А вас, — напоследок обратится я к правителю Гессен-Касселя — я попрошу остаться!
И курфюрсты покинули помещение, напоследок бросив на ландграфа Вильгельма любопытные и завистливые взгляды.
Оставшись наедине с гессенским ландграфом, мы какое-то время с интересом смотрели друг на друга. В поисках будущего лидера Германии я перерыл уже кучу кандидатур, и к моменту нашей встречи успел собрать про этого господина очень подробную информацию: и по линии Скалона, и, отдельно, от Мейера Амшеля Ротшильда, придя к выводу, что этот тип — совсем не из когорты обычных немецкий князьков, о нет! Передо мною сидела настоящая акула капитализма Нового времени.
Отец Вильгельма, ландграф Гессен-Кассельский в молодости, в период между 1760 и 1785 гг., сильно напугал своих родственников-протестантов — не только отца, но и тестя, Георга II, короля Англии, — перейдя в католичество. В результате ландграфа лишили опеки над юным Вильгельмом. В годы Семилетней войны Вильгельма и его брата Карла послали от греха в Данию, к королю Фредерику V, и вскоре Вильгельм женился на его дочери. Однако, несмотря на огромное политическое значение этого брака, нельзя сказать, чтобы Вильгельм очень уж сильно чтил его священные обеты, успев прижить двенадцать незаконнорожденных детей от трех любовниц, в том числе четверых — от гессенской дворянки Каролины фон Шлотхайм и не менее семи — от швейцарки Розали Доротеи Риттер. Не считая нужным скрывать плоды своих супружеских измен, Вильгельм подарил всем своим внебрачным детям подходящие благородные титулы и фамилии — фон Гессенштайн, фон Хаймродт и фон Гайнау. В общем, ландграф Гессен-Кассельский ни в чем себе не отказывал.
Однако главным, преобладающим его грехом была алчность. Гессен-Кассель, в отличие от подавляющего большинства крупных и мелких европейских государств в XVIII в., был богатым имперским княжеством; при вступлении Вильгельма на престол в казне насчитывалось около 30 миллионов гульденов. Кроме того, правитель, не скованный какими-либо политическими ограничениями, введенными в других частях Западной Европы, мог тратить это богатство как ему заблагорассудится: государственные активы практически приравнивались к личному состоянию правителя. Такое громадное накопление капитала было достигнуто в первую очередь благодаря сдаче внаем гессенской армии тому, кто готов был больше платить, — обычно Великобритании. Система достигла своего пика во время Войны за независимость США. Вильгельм принимал участие в таких «торговых операциях» еще до того, как сменил на престоле своего отца: он отправил из Ганау полк, состоявший примерно из двух тысяч солдат, сражаться за Георга III против мятежных колонистов. Условия были выгодными: Вильгельм получал 76 гульденов (около 7 фунтов) за человека плюс дополнительные 25 гульденов за каждого раненого и 76 — за убитого. Деньги выплачивались не наличными, а в виде беспроцентных векселей, которые вначале поступали на счет Вильгельма в лондонском банке «Ван Ноттен и сын». Если Вильгельм желал обналичить векселя до срока погашения, он продавал их брокерам в Германии. Хотя он действительно тратил значительные суммы — например, на постройку себе нового дворца, Вильгельмсхёэ, — продавая векселя, он стремился так вложить свои сбережения, чтобы они принесли ему наивысший процент. И поскольку большинство его сверстников-принцев в Германии частенько нуждались в деньгах, он без труда добивался своего, давая им деньги взаймы!