Пожарский 1 (СИ)

К Фёдору, понятное дело, я особенно привязаться не успел, но в круг приближённых лиц зачислил. К тому ж детишки у него...
Но управляющему явно было неловко:
– Ваша светлость, может, мы хотя бы на первом этаже, с прочей челядью? Неловко ведь. Да и Ирина моя иной раз может с дежурства поздно возвращаться, побеспокоит. А ежели к ней просительницы потянутся?
– Это по больничной части?
– Д-да... Это ж сколько беспокойства будет...
Да уж, хороший целитель, даже не маг, обречён на вечное внимание в любое время суток.
– Вот и ответ вам: флигель переделаешь жене под приёмную. Если какие ученицы или подружки будут к ней ходить – там же во флигеле организуй ей маленькую гостиную. Жить с семьёй будешь, где я определил. И чтобы разговоров про неудобства я более не слышал. Комнаты себе обставишь по своему вкусу.
– Слушаю, ваша светлость.
– До конца сентября наше крыло закончишь?
– Даже раньше, ваша светлость!
– Уговор помню. Юриста нашёл?
– Нашёл, с необходимой квалификацией и с весьма хорошими рекомендациями.
Точно, нужно же чтоб из дворян или бояр был, главный предмет спора – меч магический.
– Сегодня явится?
– Прибудет к восьми вечера.
После ужина, значит. Накрылась моя мечта о скором сне...
– Ну, если задремлю – буди.
ВОПРОСЫ ПРАВА 
За неимением готового кабинета, разговаривать с законником я снова пошёл в беседку.
Юрист оказался сухощавым мужчиной роста чуть выше среднего, лет около сорока, из дворян Талаевых. Представил рекомендации и список выигранных процессов. Весьма недурственно. И взгляд спокойный, глазки не бегают, как иной раз у этой братии бывает.
Я отложил бумаги в сторону:
– Хорошо, господин Талаев, считай...те, я вас нанял, – мы пожали руки.
– Теперь, ваша светлость, на правах вашего поверенного, осмелюсь предположить, что речь пойдёт о споре между вашим родом и боярами Салтыковыми о некоем известном вам артефакте?
Я слегка поморщился:
– Ходят слухи?
– Ещё какие! Есть даже версия, что конфликт был готов перерасти в фазу клановой войны, но государь направил Салтыковым записку с напоминанием о недопустимости подобных действий в стенах столицы.
Даже так?
– Спасибо государю, конечно, – скептически прокомментировал я. А что ещё сказать?
Не знаю, какой реакции ожидал от меня Талаев, но, кажется, не такой. Он деликатно сложил руки лодочкой:
– Ваша светлость, я хочу вас предупредить, что исходя из моей собственной практики и изученных мной архивных материалов, доказать ваше право на владение мечом практически невозможно. Более того, несмотря на то, что меч являлся родовой реликвией, ваш дед добровольно подписал бумаги о передаче его в числе прочего имущества роду Салтыковых. Теперь, формально, этот предмет принадлежит им. Лучшее, что мы можем сделать – разработать программу мирового соглашения. С учётом того, что государь уже обратил внимание на конфликт, у нас есть неплохие шансы выйти с малыми отступными. Но меч придётся вернуть.
Я откинулся на спинку лавочки и напомнил себе, что твёрдо собрался воспитывать выдержку и холодность головы:
– Господин Талаев, меч я не отдам. Не отдам никому и никогда. Есть замечательный способ избавиться от всех претензий Салтыковых разом – вырезать всех их мужчин, а баб кого замуж раздать, кого в теремах запереть.
– Вы шутите?
– Какие уж тут шутки? Я, знаете ли, в семейном архиве записи первого Пожарского нашёл, почитываю на досуге. Так вот, в одной из тетрадей он пишет, что князь Рюрик говаривал: «Если у человека есть выбор: сидеть под замком в своей опочивальне или на колу, мало кто склоняется ко второму варианту». Вы согласны?
Талаев слегка поёжился.
– М-да, своеобразный юмор был у князя Рюрика...
– Это точно. Но я не закончил. Есть и ещё один способ разрешения сложившейся конфликтной ситуации. Если он, конечно, не отменён позднейшими правителями. В тетрадях я нашёл записи о некоем указе, составленном и подписанном лично князем Рюриком. Вы могли бы узнать: действует ли по настоящую пору «Указ о разумных артефактах» от восемьсот семьдесят второго года? И как он звучит в нынешнем прочтении?
   
15. ПОВОДЫ
 
СТАРЫЕ ЗАКОНЫ 
Талаев цепко на меня уставился:
– Простите, ваша светлость, вы ничего не путаете? Именно так – «о разумных артефактах»?
– Никогда не слышали?
– Не только об указе, но даже и разумные артефакты полагал мифологическим преувеличением. Частично разумных, может быть?
– Однако! – возмущённо возгласил Кузьма. – Вы меня ещё с дверным звонком сравните! «К вам пришли!»
Талаев выпрямился, отогнул манжет рукава и уставился на браслет с маленькой панелькой, который я изначально принял за часы.
– И что же говорит ваш датчик? – мне стало даже интересно.
– Хм... – он поводил рукой над экраном, нажал несколько заклёпок на ремешке. – Этот инструмент лишь показывает магические возмущения. Что касается остального, право... Боюсь, что здесь понадобится более сильный стационарный прибор.
Вот тут я удивился:
– Чтобы доказать разумность?
– Да. Чаще он используется в отношении людей. Возможно, вы слышали: «находясь в здравом уме...» Чтобы вписать в документы эту фразу одной беседы с душеприказчиком недостаточно. Мы проверяем людей, часто в спорах о дееспособности. Но никто не запрещал тестировать на аппарате и артефакты. Именно поэтому я спросил вас о... частичной разумности.
– То есть, все опыты показали?..
– В большинстве случаев в артефакты закладываются лишь алгоритмы, простые или сложные. В редких, очень редких случаях – малые осколки разума. Или обрывки эмоций. А этого для признания разумности, недостаточно. И... Я прошу простить мою настойчивость, ваша светлость, но раз уж мы слышим голос, могу я просить представить мне для осмотра меч? Это совершенно необходимо, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги.
– Это можно, – я отколол от лацкана пиджака фибулу и положил её на стол перед юристом.
К его чести, он не стал поражённо всплёскивать руками и недоумевать – просто поднёс к Кузьме свой прибор.
– Фон интенсивный. Однако в иске сказано, что, содержась в хранилище, предмет имел вид двуручного меча с простой рукоятью...
– Вот так? – ехидно спросил Кузя и преобразился. – Похоже? Да можете не отвечать, что я, не помню, как последние семьдесят лет выглядел?
– А вы можете и по-другому? – слегка приподнял брови юрист.
– Конечно! – довольно похвастался Кузя. – Могу, к примеру, сабелькой парадной, – он начал преображаться, – или палашом шотландским. Каролингом, скьявоной, катаной заморской – да чем угодно, хоть клевцом, хоть топориком. А могу и так, – Кузьма принял вид человека и слегка поклонился: – Позволите присесть, господа?
Вот здесь выдержка юристу Талаеву немного изменила. Даже удивление в лице отобразилось!
– Вы позволите? – он потянулся измерителем к Кузьме, но спрашивал меня.
– Так вы его спросите, – усмехнулся я. – Он у нас парень вольный. Кому-то даёт себя за всякое трогать, а с кем-то сразу в драку лезет.
Юрист в замешательстве посмотрел на меня (не шучу ли?) затем на меч.
– Знаете ли, господин Талаев, ваши сомнения в моей разумности до некоторой степени оскорбительны, – Кузя скроил весьма чопорную мину. – Во мне, если хотите знать, значительная часть души самого Дмитрия Пожарского первого и вся его первичная архимагическая сила. И с точки зрения некоторых древних свитков, я – не просто артефакт, а... – я понял, к чему он клонит, и мысленно велел: «Кузьма, прекрати!» – Кузя мгновенно сориентировался и завершил: – а артефакт высокоразумный.
– Да-да, я вижу, что ваш случай как минимум неодринарен. Однако это не меняет сути дела – если только мы не найдём упомянутого в разговоре указа. Ваша светлость, вы не могли бы припомнить, о чём в общих чертах шла речь?
– Конечно, мог бы, – в общем-то, я же его и составлять помогал. – Документ не слишком маленький, но нас интересует та его часть, согласно которой разумный артефакт может выбирать между двух и более претендующих на него хозяев.