(не) Верь мне (СИ)
— Серьезно?
— Одно другому не помешает.
— Тогда быстрее завтракай и собирайся. Автобус отходит примерно через час, если через двадцать минут выйдем, то успеем.
— Двадцать минут? — проскулила Ника, откусывая вчерашнюю булку. Глотнула кофе и добавила:
— Я не успею.
Кирран потрепал подругу по голове.
— Тогда поедем на следующем.
— Но я же не поела…
— Я сделаю бутерброды, поешь в дороге. Собирайся. Мне сегодня еще барабашку в приют отвезти надо. Помнишь его?
— Такое не забыть. Но Кир.
Любезно улыбаясь, Кирран, «поднял» подругу со стула.
— Давай, давай, — поторопил он и для быстрого старта шлепнул Нику по плечу. — Жду тебя через семь минут на крыльце.
— Но? — девушка попыталась возразить.
— Семь минут, — погрозив кулаком, предупредил Кирран.
— Семь минут, семь минут… — затарахтела агент Верис и поплелась на сборы.
Кирран сидел на крыльце, учтиво приветствуя всех входящих и выходящих из дома. Это было обычное пятиэтажное здание с хозяйственно-бытовыми помещениями, рассчитанное человек на сто пятьдесят. Корпусы-клоны хаотично рассыпанные по улице, совершенно не брали во внимание расположение единственного здравпункта в округе. Заселение в общежитие производилось согласно списку, предоставленному ответственным секретарем ЦУМВД на основании заявления или ходатайства. Кирран, Ника и Дин попали сюда благодаря прошению господина Масса. Правда, Репентино появлялся в своей комнате крайне редко — выбирая более интересные места для ночлега.
Ника вышла на крыльцо минут через десять, застегивая на ходу куртку и бурча что-то под нос.
— Что ты ворчишь? — усмехнулся Кирран. — Сама же хотела поехать.
Мак-Сол дал Нике пять минут на наглость, но та была не настолько бесстыжа и опоздала лишь на три.
— Знаю, знаю, — согласилась Ника. — Но я не планировала делать это утром.
— Извини, но вечером я бы не смог составить тебе компанию. Я же говорю, у меня работа.
— Я поняла, пошли. На остановку?
— На остановку.
***
Ожившие коралловые бусины, будто блохи, прыгали в огонь и клекотали от жара. Летающие пентаграммы. Огромная пасть. Бесовский смех. Смена безумных ликов.
Ника вздрогнув, проснулась, растерянно осмотрелась: пробегающие мимо деревья, впереди серая дорога, рядом читающий газету друг; шум мотора и нескромный галдеж пассажиров.
— Долго я спала? — спросила Ника, натягивая рукава куртки на замерзшие руки.
Кирран опустил газету, посмотрел на часы.
— Минут на двадцать отрубилась.
— А ощущение, что на полдня. Нам еще долго?
— Еще около часа.
— Долго. А у тебя пунтики остались? — дергая друга за плечо, поинтересовалась Ника.
— Нет. Ты съела все сразу после того, как мы сели в автобус, — деловито переворачивая страницу, сказал Кирран.
— Надо было взять больше.
— Надо было предупредить, что ты обжора.
Ника ткнула парня в бок и пояснила:
— У меня стресс. Я волнуюсь.
Кирран сложил газету и передал Нике.
— На, вот лучше почитай. Там про тебя написаны любопытные вещи.
Девушка раздраженно расправила свежую многотиражку и спросила:
— Про то, что я тролль?
— Нет. Про то, что ты, используя мой абонемент, настигла преступника, после чего была награждена и за заслуги переведена в СОМ.
— Я всегда считала, что перевод в службу охраны маджикайев является понижением должности. И где моя награда? В наше время премиальные уходят так же незаметно, как приходят, — Ника равнодушно пролистала газету. — А я уж думала не доживу до того момента, когда начну узнавать про себя из газет. Погоди. Как переведена в СОМ? — девушка снова перелистнула страницы. – В какой еще СОМ? Почему? Я не получала нового назначения. Это ведь не правда.
— Как и все остальное, что там написано.
— Уроды… А про тролля что написано?
— Любопытные вещи, например… Эй, я дал тебе газету, чтобы ты сама прочитала.
Ника вернула многотиражку Киррану.
— Как думаешь, что с ним будет? — виновато спросила она.
— Девять из десяти что отправят в Заповедник.
— Хорошо, если так.
— Без возможности его покинуть. Он ведь уже судимый.
— За что?
— Ты что читала его личное дело, как сейчас эту газетенку?
— Ой, ну и что теперь? Я вообще не читала его личное дело. За что же его судили?
— За связь с человеком. Любовную.
— Фу-у-у. Какие извращения.
Кирран засмеялся. Ника обняла друга за руку. В голову полезли самые смелые фантазии на тему любовных извращений. Чтобы отвлечься, она стала прислушиваться к чужим разговорам. Громче всех беседовал водитель, во весь голос, общаясь с кем-то по гарнитуре. Он говорил о маршруте, хронометраже и подорожавшей солярке. Ника жадно вслушивалась в каждое слово, освобождая голову от лишних опасений.
Через полчаса на конечной остановке вышел последний пассажир. Водитель появился в салоне и раздраженно произнес:
— Голубки, вы до Хвоста?
Ника подскочила с места, но Кирран остановил ее, дернув за рукав куртки и сказал:
— Да.
Водитель шумно почесал затылок и направился обратно в кабину.
— До хвоста саламандры? — спросила Ника.
— Угу. Сама все увидишь.
Как только девушка села на место, автобус двинулся дальше по маршруту.
Кирран с одной стороны не переставал распекать Никарию, за неуважение к усопшим, с другой — понимал, что не имеет права требовать посещать старый храм, походящий ныне на гнусный могильник.
Дорога, по которой ехал автобус, вела в гору, была неезженая и ничего не знала о комфорте — ни следа, ни колеи, но старой заброшенке это простительно. Межпространственные перемещения к храму были запрещены — по абонементу никто не путешествовал. Существовали также порталы, сегодня недействующие или опечатанные. Единственной официальной возможностью добраться до храма был маршрутный автобус номер три, ходивший к ущелью. Но никто не гонял машины впустую, если не набиралось и двух желающих, поэтому по пути водители собирали попутчиков на каждой остановке.
Пошел снег. Крупные хлопья неуклюже забились в стекла, обволакивая узорчатой драпировкой изморози, мгновенно таяли и обреченно сползали вниз. Автобус замедлил ход и включил ближний свет. С каждым пройденным метром становилось все холодней и тоскливей, а снежный покров за окном густел, как остывающая манная каша. Через сорок минут водитель остановил у замерзшего шлагбаума.
— Приехали, — крикнул он из кабины, открыл двери и вышел покурить.
Ника соскочила с места и выглянула из автобуса.
— Какая здесь мерзкая погода, — поднимая воротник куртки, возмутилась она. — Знала бы, хоть шапку взяла.
— Сюда зима приходит раньше, — прохрипел водитель, укрывая в ладонях пламя зажигалки от ветра.
— Надень, не ворчи, — шепнул Кирран и накинул на сварливую голову подруги вязаную шапку.
— Спасибо, — смущенно поблагодарила Ника, — Ты взял мою шапку?
— Умница, что поехала. Это правильно. Я, кстати, взял с собой еще и ленты.
Ника затопталась на месте — стало неуютно от излишней опеки друга. Девушке не хотелось расстраивать Киррана, но поехала она не для того, чтобы запоздало помянуть погибших. Ника натянув вязаную шапку чуть ли не до самого носа.
Водитель долгожданно затянулся и спросил:
— Вас ждать?
— Да, — ответил Кирран. — Мы будем примерно через час.
Водитель съежился от холода, выпуская клубок дыма. Мужчина бы рад отправиться обратно и не ждать парочку в стынущем автобусе. Но у водителя был термос горячего чая, пара бутербродов и многоволновое радио, почти без помех вещающее в этой зоне. Мужчина кивнул и, вспомнив о страницах неразгаданных кроссвордов, немного повеселел.
— Пойдем, нам туда, — сказал Кирран, дернул подругу за рукав и пролез под заснеженным шлагбаумом.
— А он не уедет? — спросила Ника.
— Не должен.