Зачем нам любовь. Том 1 (СИ)

Арсений поздоровался вторым, с едва заметной задержкой и сдержанной улыбкой, но в его взгляде, стрельнувшем в мою сторону, явственно проскочило «и что это вообще такое»?
А я в душе не ведал что это такое. Что за нелепая демонстрация не пойми чего?
Неужели не понимает, что такими выходками подставляет нас всех?
Судя по улыбке и безмятежному выражению глаз, ни фига она не понимала. Даже не догадывалась насколько неуместным и странным было ее появление.
  
Со стороны могла показаться, что братья вели себя как ни в чем не бывало, но я то видел их недоумение. Оно читалось в каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом небрежно оброненном слове.
Альбина была явно лишней за этим столом, но вскочить и утащить ее прочь я не мог. В глазах окружающих это выглядело бы еще хреновее, чем то, что уже происходило. Поэтому пришлось сидеть и делать вид, что все в порядке. Просто случайная встреча за обедом. Подумаешь…
Но братья не были бы братьями, если бы позволили этому обеду пройти незаметно и без происшествий.
— Как дела у Константиныча? — спросил Ярослав.
— Отец как всегда весь в работе, — со вздохом ответила Альбина, — требует невозможного от себя и окружающих. Еле удалось вырваться на обед.
И как она при таком раскладе собиралась идти на выставку? Или сидеть в каком-нибудь кафе?
Интересная.
— О, понимаю. У нас тоже есть один такой трудоголик, — хмыкнул Арсений, — людям поесть спокойно не дает.
— Отец? — понимающе кивнула Аля.
— Нет. У него все строго. Война войной, а обед по расписанию, — хмыкнул брат, снова мазнув по мне цепким взглядом, — я про Ромку Седова говорю. Держит нашу Есению в плену.
Стоило прозвучать Сенькиному имени, как Альбина напряглась. Тихонько звякнув ложкой по кромке блюдечка, она наивно хлопнула глазами и предположила:
— Может, она просто плохо работает и поэтому вынуждена оставаться в обеденный перерыв, чтобы исправлять собственные косяки?
Шпилька была тонкой, но легко читаемой, и от того еще более неуместной.
— Все может быть, — философски согласился Арсений.
А Ярослав добавил:
— Я думаю, только Марат может ответить на этот вопрос, — взгляд на меня, — ну, что Мар, бестолковая у нас невестка? Придется нам за нее перед людьми краснеть?
И все это бодрым дружелюбным тоном, не подразумевающим никакого подвоха.
А он был!
Был, мать его.
Да, братья знали, что мы с Алей когда-то были вместе. Они никогда не лезли в наши отношения – мальчик большой, сам разберусь. Никогда не давали оценок, советов и прочей дребедени, уважая личную жизнь. И, как и все остальные, были уверены, что мы давно расстались, и я полностью переключился на Есению.
Но сейчас они оба как бы невзначай, но при этом совершенно четко обозначали свою позицию. Наша, нам, у нас…
Теперь ход был за мной.
Соглашусь с Алей – дам повод для ненужных подозрений и вопросов, поддержу братьев – Альбина обидится.
Я хмуро посмотрел на нее. Она с улыбкой посмотрела на меня.
И снова кольнуло тем самым раздражением, ставшим моим спутником в последние дни.
Все понимаю. Неуверенность, ревность, желание хоть как-то заявить о себе, обозначить территорию, но надо и соображать иногда. Так, что, прости, Альбина.
— Нет никаких косяков, — скупо сказал я, — опыта ей, конечно, не хватает, но она старается изо всех сил. Роман эти старания видит и ценит, вот и взял под свое крыло.
— Молодец, девчонка, — Арсений показал два больших пальца, а Ярослав только одобрительно кивнул.
Настороженность из их взглядов никуда не делась, но стала не такой острой.
Альбина тоже натянуто улыбнулась. Уголки ее сочных губ слегка подрагивали, и на щеках проступил чуть более яркий румянец, но голос оставался все таким же мягким, как и прежде:
— Повезло тебе. Жена такая умница.
От меня не укрылось, как тонкие пальцы судорожно смяли салфетку под столом.
— Да мы все не нарадуемся, — не дожидаясь моего ответа, влез Арсений, — Марат раньше, как перекати-поле был, а теперь остепенился, возмужал. Сенька на него положительно влияет.
— Молодец какая, — глухо произнесла Альбина. В этот момент ей кто-то позвонил. Мельком бросив взгляд на экран, он отодвинула от себя полупустую кружку и поднялась из-за стола, — прошу прощения. Я бы с удовольствием с вами еще пообщалась, но увы. Отец уже требует меня обратно.
— Передавай привет.
— Непременно, — она взяла сумочку, висевшую на спинке стула и, даже не взглянув на меня, торопливо пошагала прочь.
Маленькая, хрупкая, с опущенными плечами. Как воробышек на морозе.
Быстрым жестом мазнула по щеке…
Я не мог со спины видеть, что именно она сделала, но показалось, будто смахивает слезы.
Навалилось чувство вины и желание догнать ее. Обнять. Извиниться.
Я все-таки скотина. И веду себя по-скотски.
Она ни в чем не виновата. Жертва своего деспотичного отца, от власти которого я пока не могу ее избавить. Ей просто хочется внимания, уверенности в том, что ее любят…
Еще миг и я бы сорвался следом за ней, но за столом сидели братья. И у этих братьев возникли вопросы:
— И что это было? — без предисловий начал Ярослав.
***
— Альбина.
— Я уже понял, что не дед Мороз. Почему она к нам подсела?
— Понятия не имею. Может, заскучала.
И ведь не соврал. Не было у меня логичных объяснений ее поступку. Одни только маты.
— Никогда не скучала, а тут вдруг печаль-тоску словила?
Я пожал плечами.
Тут еще Арсений масла в огонь подлил:
— Это выглядело так, будто она пришла знакомиться с родственниками жениха.
У меня аж в задницу кольнуло от этих слов.
— Ты фигню-то не говори. Мы давно расстались. Я женат на Есении, и не несу ответственности за действия посторонних.
Даже удивительно, насколько уместно в этой ситуации прозвучало слово «посторонних» по отношению к Альбине. Раньше не понимал этого, а сейчас прочувствовал каждой клеточкой.
Рядом с моими братьями, моей семьей она была именно посторонней.
Раньше я был готов сделать ее частью этой жизни. Стремился к этому всеми силами, но сейчас ситуация поменялась. Причем гораздо сильнее, чем я мог себе представить.
— Рад это слышать, — строго сказал Ярослав, включая режим строго старшего брата, — Сеньку обижать не смей.
— Да не обижаю я ее. Все у нас хорошо!
— Хорошо, когда у всех все хорошо.
На этом неудобный разговор закончился, но по тому, как переглянулись братья, было понятно, что вопросы еще остались.
Спасибо, Альбина. Вот уж удружила от души.
Если честно, я разозлился. Так разозлился, что за весь оставшийся рабочий день не смог успокоиться и, еле дождавшись вечера, рванул к Але.
Она встретила меня с самым скорбным выражением лица. Как будто жизнь окончена, все пошло прахом и нет ни малейшего просвета на сером горизонте. В глазах непролитые слезы, губы искусаны чуть ли не до крови.
— Приехал? — спросила грустно.
Почему-то эта грусть не нашла во мне отклика.
— Поговорить надо. О твоей дурацкой выходке.
Аля вздрогнула, вскинула на меня удивленный взгляд, как будто и правда не ожидала такого разговора:
— О дурацкой выходке?
— Вот скажи, чем ты думала, когда подсаживалась к нам? Я же вроде русским языком объяснял, что подобные вещи неуместны. Или тебе до сих пор кажется, это все это игра, которую в любой момент можно прервать?
— Марат, как ты со мной разговариваешь!
— Я разговариваю совершенно спокойно, как со взрослым человеком, который должен осознавать последствия своих поступков и отвечать за них.
— Я ничего плохого не сделала, — она задрожала подбородком, — просто хотела пообедать вместе с вами. Что в этом такого?
  
— Что в этом такого? Серьезно? Приходит бывшая, садится рядом с женатым мужиком и, наивно хлопая глазами, спрашивает «я вам не помешаю»?! Ты и правда не понимаешь, как это выглядело со стороны?
— То есть я для тебя бывшая.