Два дня в апреле
Все мускулы застыли в напряжении, в горле застрял ком, мешая дышать полной грудью. Уна с такой силой вцепляется руками в шаль, что чувствует боль в пальцах.
— Мне нравятся твои волосы, — сообщает он ей доверительно. — Они очень красивые!
Они проскакивают еще несколько построек, потом ещё один поворот, и машина начинает замедлять ход. Как бы между прочим его мясистая рука перемещается с руля на её бедро. Уна делает резкое движение в сторону, чтобы увернуться, но он хватает её за ногу. Уна срывает с себя ремень безопасности и в страхе вжимается в дверцу машины.
— Остановитесь! — кричит она, чувствуя, как пульсирует жилка на шее, отдаваясь глухим эхом в ушах. — Остановите машину!
Он снова смеётся. Машина проскакивает мимо какого-то здания, очень похожего на склад.
— Говоришь, остановиться? А я уж думал, ты никогда не попросишь! — Он тормозит и выключает двигатель. Потом разворачивается всем корпусом к ней и захватывает свободной рукой прядь волос. — Красивые волосы! — Снова повторяет он и подносит прядь к своему лицу. И вместе с волосами тянет к себе и её голову. Закрывает глаза и делает глубокий вдох. — М-м! — роняет он едва слышно. — Твои волосы пахнут земляникой. Чудный запах!
— Пожалуйста! — она старается говорить спокойно, пытаясь отодвинуться от него на максимально возможное расстояние. — Пожалуйста, отпустите меня, — он ещё сильнее натягивает её волосы, и она чувствует острую боль в черепе. За окнами машины царит полнейший мрак. Ни огонька вокруг. Лишь смутно просматриваются контуры каких-то складских помещений поистине необъятных размеров. «Да здесь нет людей! — доходит до неё. — Ни одной живой души! Никого, кто мог бы помочь мне!»
— Пожалуйста! — уже не требует, а умоляет она.
Он снова разражается игривым смехом.
— Да будет тебе, детка! — говорит он почти ласково. Рука снова хватает её за бедро и движется вверх, пытаясь нащупать застёжку джинсов. — Будь умницей! — бормочет он неразборчиво, уже в угаре желания. Находит пуговичку на поясе и начинает расстёгивать её. — Будь со мной ласкова, детка!
Уна издаёт крик дикого ужаса. Она из всех сил колотит его по руке, пытается вывернуться. Но мужчина силён. Он гораздо сильнее её. Он уже отпустил её волосы и теперь орудует двумя руками. Добрался до застёжки молнии. Ещё одно небольшое усилие, и Уна слышит поскрипывающий звук расходящейся в разные стороны молнии.
— Вот и славно! — тяжело дышит он ей прямо в лицо. — Я люблю, когда мне сопротивляются. Тем острее удовольствие, не так ли?
Он притягивает девушку к себе и с силой вдавливает её в сиденье, одновременно начинает стягивать с неё джинсы.
— Иди же ко мне, моя хорошая! — он обдаёт девушку своим горячим дыханием. — Вот так! Вот так! Будь умницей!
Уна беспомощно машет левой рукой, колотит его по спине, лихорадочно ищет хоть какой-нибудь предмет, которым можно ударить его, но под руку не подворачивается ничего путного. Дикая мысль приходит ей в голову. Она срывает с ноги туфлю, хватает её за носок и из последних сил пытается нанести удар острым каблуком прямо по его лицу. Он смеётся, вскидывает одну руку, пытаясь перехватить удар, но каким-то чудом она изворачивается и вонзает каблук ему куда-то в лицо.
Мужчина взвывает от боли, запрокидывает голову вверх и начинает ощупывать обеими руками свои глаза. Еще одно, последнее усилие, и она выскальзывает из-под него, нащупывает в темноте ручку дверцы. Он громко причитает, осыпает её ругательствами, по-прежнему закрывая глаза руками. По всей видимости, удар каблуком пришёлся в глаз. Но сейчас ей нет дела ни до него, ни до его зрения. Она распахивает дверцу машины и почти вываливается из неё наружу, больно ударяясь ладонями и коленками о дорогу.
Пошатываясь, она поднимается с земли. Её душат рыдания. Ужас пережитого парализует сознание. Она срывает с ноги вторую туфлю, отбрасывает её в сторону и бежит, куда глаза глядят, придерживая рукой разорванные джинсы. И всё время прислушивается к звукам сзади неё. А что если он сейчас тоже бросится за ней в погоню? Или начнёт преследовать её на машине?
Сил больше нет. Сердце вот-вот выскочит из груди. Уна жадно хватает воздух, дышит рывками, и каждый вдох и выдох отдаётся болью во всей грудной клетке. Вот она поворачивает и выбегает на какую-то дорогу. Она ничего не видит, она не помнит, какой дорогой они ехали, она летит вперёд, не разбирая пути. Колготки изорваны в клочья, под босыми ногами сырая холодная земля, но разве это сейчас важно? Скорее! Как можно скорее и как можно дальше убежать от этого страшного места! Наплевать на израненные ноги! Наплевать на оставленную в машине сумочку Шарлотты, в которую она сложила своё новое нарядное платье. Ну и бог с ними! Разве об этом надо сейчас думать?
Уна бежит вперёд, и чем дальше, тем яснее она понимает, что есть — да, есть ещё на земле! — место, где она может чувствовать себя в полной безопасности. Туда и только туда она устремляет свой бег…
Дафния и мо
Дафния снова отключает свой мобильник, в отчаянии трясёт головой и смотрит на Мо с осознанием своей полной беспомощности. Уже, наверное, в сотый раз она набирает номер Уны, но слышит лишь механический голос автоответчика. Где она? Ради всех святых, куда она подевалась? Боже! Ну и денёк выдался! Когда же он закончится? А ведь кажется, что прошла уже вечность с тех пор, как она вскочила сегодня утром ещё на рассвете и, даже не проснувшись окончательно, подумала: «А ведь сегодня прошёл ровно год с того дня, как погиб Финн». А потом вроде бы пошло всё, как обычно: завтрак, подарок Уне на день рождения, она подвозит её до школы, потом едет к себе на работу, а дальше… А дальше этот день всё длится и длится, категорически не желая заканчиваться. И вот уже скоро полночь, а они всё там же, в том же пространстве и в том же времени. Как такое может быть? Невероятно!
И где же… где Уна?
«Мы обязательно найдём её!» — пообещала ей Луиза, та самая Луиза, которая поила её чаем в полицейском участке, куда Дафния явилась, чтобы заявить об угоне своей машины. Господи! Такое чувство, что всё это случилось с нею сто тысяч лет тому назад. А оказывается, у Луизы еще даже не закончилась вечерняя смена. Она и сняла трубку, когда Дафния позвонила в участок. «Девочка не могла куда-то уехать… или сбежать далеко». На самом деле еще как могла! С девяти утра, когда она высадила Уну возле ворот в школу, прошла бездна времени. За это время можно уехать, сбежать, удрать очень-очень далеко. На другой конец света даже!
«Немедленно займитесь поиском её паспорта, — советует Луиза. — А заодно взгляните, что пропало из её вещей». Паспорт обнаруживается очень быстро. Он лежит в прикроватной тумбочке, в одном из ящиков. Вот с одеждой труднее. Дафния и понятия не имеет о том, сколько и каких вещей находится на сегодняшний день в гардеробе Уны. Она просто этого не знает!
Правда, топик, который она подарила падчерице утром по случаю её дня рождения, точно отсутствует. «Но это мало что меняет. К тому же блузка слишком тоненькая, чтобы щеголять в ней по улицам без ничего. Значит, сверху она должна была натянуть на себя какой-то свитер или куртку. Должна была…
К тому же покинуть страну Уна могла и без паспорта. Почему бы и нет? Села на паром и поплыла себе в Англию как ни в чём не бывало. И где же те полицейские, которых Луиза пообещала направить к ним домой? Куда они запропастились?»
— Перестань кусать ногти! — слышит она ровный голос Мо у себя за спиной.
Поворачивается на голос и резко бросает ей прямо в лицо:
— Ах, оставьте меня в покое! Прошу вас! Разве вы не видите, что я вся на нервах?
«Стоп! Прекрати! Перестань взваливать свою вину на эту старую женщину! Она ни в чём не виновата!»
На столе лежит фотография Уны, приготовленная для полицейских. «Постарайтесь найти свежие фотографии, — сказала ей Луиза. — И такие, на которых было бы отчётливо видно лицо девочки. Мы немедленно отсканируем фотографию и разошлём по всем отделениям города».