Король

– Он вернулся, сир, – сказал я.
Ричард приподнялся на локте, на его исхудавшем лице проступило любопытство.
– Пригласи его сюда. Я хочу знать, что он видел.
Я махнул рукой, Рис подошел и опустился на колено:
– Сир.
– Ты продрог, – сказал король, заметив, как и я, что щеки валлийца раскраснелись, а руки побелели.
Он велел Рису пойти к очагу и отогреться. Тот стал отнекиваться, но в душе был благодарен. Меня наполнило восхищение. Несмотря на болезнь, Ричард не утратил дара располагать к себе людей.
  
– Видишь, – обратился ко мне король. – У него есть для нас новости.
Меня порадовало, что его так занимает происходящее. Такое случилось впервые после нашего приезда сюда, если не считать немногочисленных минут просветления среди непрекращающейся жестокой лихорадки. Я посмотрел на Риса, который переминался с ноги на ноги, словно ребенок, которому хочется в уборную.
– Вы наблюдательны, сир.
– Хорошие новости, судя по его довольному виду.
Король прав, подумалось мне. У Риса был вид довольного собой человека, как следует исполнившего поручение. Он перехватил наши взгляды и подошел, растирая руки.
Король снова запретил ему говорить, пока он не выпьет кубок подогретого вина с пряностями. И лишь когда Рис отпил несколько глотков, Ричард разрешил ему начинать доклад.
– Моя благодарность, сир. – Голос Риса был задушевным. – Холод такой, что человек может обратиться в камень.
– Вы обнаружили или видели что-нибудь? – спросил король.
– Да, сир. В лесу прятались двое, в укромном месте, на скалистом выступе, что возвышается над деревьями. С него хорошо просматриваются монастырские ворота.
– Люди Мейнарда? – осведомился Ричард.
– Да, сир. Так они сказали, когда мы убедили их заговорить.
Ни мне, ни королю не требовалось выяснять, что это означало.
– Им поручили без промедления сообщить в Удине, если появится большой отряд вроде нашего.
– Известно ли им, собирается Мейнард обыскать обитель или нет?
– Неизвестно, сир.
– А остальные люди, что являлись сюда, продолжают рыскать вдоль дороги, ведущей на север?
– По их мнению, нет, сир. Начальнику приказали не переходить границу с Каринтией, а до нее всего день пути.
Ричард выглядел довольным.
– А те двое?
– Вам не стоит беспокоиться на их счет, сир, – спокойно ответил Рис.
– Но если они не вернутся, начальники заподозрят неладное, – сказал я. – Если на их поиски отправят отряд…
– Он найдет одно тело на уступе, в тридцати футах от вершины утеса, а другое – у подножия. Оба без ножевых ран, – пояснил Рис. – Один упал на полпути, а второй пытался ему помочь, поскользнулся и свалился. Лошадей обнаружат местные охотники. Об этом позаботится Бертольф.
Пораженный предусмотрительностью Риса, я покачал головой.
– Славная работенка, – сказал король, обрадованный и впечатленный. – До поры до времени мы стряхнули Мейнарда с хвоста.
 
Глава 4
 
Прошло три дня. Потеплело, снег в низинах растаял. Мы с тревогой ждали, что тела людей Мейнарда обнаружат и об этом станет известно в Удине. Ричард был еще слишком слаб для путешествия, поэтому приходилось идти на риск и ждать. Тот самый надменный чиновник вернулся вечером следующего дня, с более внушительным отрядом, и был встречен самим аббатом Отто, почтенным человеком с лицом добряка. Отто дал согласие на обыск монастыря – судя по дерзким замашкам посланца Мейнарда, это произошло бы в любом случае, – но предусмотрительно распорядился спрятать нас в монашеских кельях, едва только прибыли незваные гости.
Даже приспешнику Мейнарда не хватило наглости вломиться в обиталища братьев. Еще ему не достало ума поручить солдатам проверить сенной сарай, где приютились наши лошади. Уехал он в еще более скверном настроении, чем в первый раз.
Нам вновь удалось спастись лишь чудом, но были также причины верить в будущее. Судя по всему, Мейнард должен был свернуть поиски, решив, что нам удалось выскользнуть из расставленной им сети. А еще, благодаря аббату, нам удалось раздобыть лишних лошадей. Теперь все могли ехать верхом.
К двенадцатому декабря король окреп настолько, чтобы впервые встать с одра болезни. Врачевавший его монах советовал отдыхать еще две седмицы. Ричард, как всегда порывисто, ответил, что мы выступаем на следующий день. Мы устроили тайное совещание – я, де Бетюн, Ансельм, Гийом де л’Этан и Роберт де Тернхем. Все согласились, что нам выгоднее отъехать, чем оставаться. Я добавил, под всеобщий смех, что уступить королю гораздо проще, чем терпеть его гнев.
Тринадцатого числа мы выбрались из-под своих одеял, когда колокола монастыря отбивали час первый. Через морозный узор на окне дормитория я посмотрел на безоблачное звездное небо. И с удовольствием убедился, что снегопада не предвидится.
Мы собрались на темном дворе, дуя на ладони и топая ногами, а аббат Отто тем временем благословлял нас на путешествие. Он разрешил Бертольфу сопровождать нас, признавшись королю, что давно ожидал ухода парня.
Ричард воодушевленно повел нас по Валь-Канале, долине, уходящей на северо-восток, в сторону Альп. Других путников мы почти не встречали, и ничто не говорило о присутствии солдат Мейнарда. Однако поводов расслабляться не было, так как мы вступали в Каринтию, дикую, негостеприимную область, известную своими разбойниками. Но ни один из них не показался нам – в первую очередь, как я подозревал, из-за бесприютной местности. Чем дальше мы продвигались, тем хуже становилось вокруг. В первые два дня мы пробирались через наледь и снег, лошади могли в любое мгновение сломать ноги. По счастью, этого не случилось. Ночевали мы в крестьянских амбарах, покупая доверие владельцев – как мы надеялись – щедрой раздачей серебра.
Трудности путешествия не прошли для Ричарда даром. Его бил жестокий кашель, но он настойчиво требовал идти дальше. Мы с де Бетюном не спорили: суровая, враждебная Каринтия не вызывала желания задерживаться в ней. На третий день мы предпочли обойти стороной городок Филлах, чтобы не быть узнанными. Дорога шла вдоль северного берега обширного водоема: Бертольф сообщил, что он называется Оссиахер-Зее. Тем вечером парень доказал свою полезность, приведя нас к очередному бенедиктинскому аббатству, расположенному близ берега озера.
Снова монахи предоставили нам кров и пищу, не задавая лишних вопросов. Устав от тягот пути и переживаний за короля, я спал как убитый. Меня не тревожили страшные сны, в которых являлся Генри или убитый мной мальчишка.
Шестнадцатого числа сумерки застали нас, смертельно уставших после тридцати миль перехода, у стен Фризаха. Этот город разбогател благодаря лежащему неподалеку серебряному руднику, и там не стоило показывать свои лица. Но наши припасы истощились, с королем случился новый приступ, мы нуждались в провизии и лекарствах, а также в приюте – по возможности на несколько дней. Крестьянский амбар не подходил, это пришлось признать даже Ричарду.
Смеркалось, но мы все равно разглядели поразительно высокие стены, тянувшиеся по обе стороны от могучих ворот. Фризах был гораздо крупнее Гориции, Удине или Филлаха. При удаче, подумал я, мы затеряемся в толпе и отдохнем пару дней. Нам предстоял долгий и трудный переход на северо-восток, до Вены, расположенной в самом сердце владений герцога Леопольда. Мне вспомнился этот надутый как пузырь человек, которого Ричард решил жестоко унизить после падения Акры. Я надеялся, что королю не предстоит пожалеть о своем поступке.
– Вот вы где.
Из сумрака возник Генри Тьютон, который вел в поводу лошадь. Они с Бертольфом отправились назад на разведку, чтобы найти тихую гостиницу, способную приютить весь наш отряд.
  
Я поглядел поверх его плеча. Он стоял на обочине, в тени брошенного фургона со сломанной осью.
– Нашли место? – спросил я. – Где Бертольф?
– Да, гостиницу неподалеку от ворот. А Бертольф пошел побродить. Послушать, о чем говорят, нет ли солдат и так далее. Никто не обращает внимания на мальчишек, так он сказал. Надеюсь, я поступил правильно?