Мертвая река (ЛП)

Эми сжимала лежавшего на коленях младенца, плакала и ощущала, будто странные волны жизни – грозные, требовательные – вздымаются кругом нее.
* * *
Заяц присел на корточки в зарослях ежевики – его зрачки были широко расширены, – и стал следить за добычей, которая оказалась тоже зайцем, тоже ищущим корм.
Зайца интересовали не ягоды, а нежные листочки и побеги, серые в лунном свете. Ничего не подозревая и двигаясь с подветренной стороны, он все время приближался к нему. Через мгновение он был уже на расстоянии удара. Он слегка щелкал пальцами. Заяц услышит – тогда вопрос будет только в том, в какую сторону он прыгнет. Заяц выдавал свои намерения, наклоняя узкую голову вправо или влево за долю секунды до того, как задние лапы сжимались и отталкивались, и к тому времени руки Зайца оказывались рядом, избегая мощных задних лап, готовые схватить его за уши и верхнюю часть туловища и свернуть шею.
  
Заяц много раз охотился в этих зарослях ежевики по ночам, и чаще всего ему это удавалось. Они образовывали густые заросли на вершине утеса, высоко над ним, справа от пещеры, в стороне от более легкой и проторенной тропы, по которой ходили остальные. Но остальные были не такими охотниками, как Заяц. Они никогда не утруждали себя поисками этого места.
Однажды он привел сюда Землеедку и Девушку, но обе не удовольствовались тем, что нужно просто сидеть, наблюдать и ждать. Они смеялись над ним, над его ухмылкой, над его терпеливой позой. Они подняли такой шум, что ни одна дичь не осмелилась бы появиться, даже глупая белка. Он прождал всю ночь после того, как они ушли, и вернулся ни с чем. Впредь он не стал совершать ошибку, прося их составить ему компанию снова.
Он вспомнил, что не смог бы снова привлечь Землеедку, даже если бы захотел. Ее тело лежало в нескольких ярдах позади него, спрятанное в кустах у тропы. Он пробыл здесь некоторое время, наблюдая за зайцем, хотя намеревался остановиться всего на минутку, чтобы посмотреть, что там такое. Он не хотел, чтобы запах смерти напугал какую-нибудь дичь поблизости, поэтому оставил ее там, прикрыв палками и высокой травой, чтобы сбить запах. Он знал, что уже поздно, но у него почти не было чувства времени, а заяц был совсем рядом.
Заяц ощущал себя безмерно счастливым здесь, среди ягод и их колючих стеблей, похожих на тростник, вдыхая запахи леса и заячьей шкуры. Его ступни упирались в землю. Вес тела распределялся между руками и ступнями, давая равновесие, обеспечивая максимально быстрый выпад. Он точно знал, как далеко унесет прыжок, в каком направлении ежевика встанет у него на пути и в каком направлении они помешают прыжку зайца. Он знал, где твердая почва, где мягкая, а где каменистая, и ждал, пока заяц доберется именно до того места, что представляло для него наибольшую выгоду. Эти переменные не принимались во внимание осознанно. Они были рассчитаны с плюсом или минусом в его теле – в ступнях и ладонях, в его глазах и ушах. Их калькуляция производилась у него в крови.
И этот момент почти настал, когда заяц встрепенулся, принюхиваясь к воздуху, и мальчик услышал позади себя далекие тяжелые шаги по тропинке и одышку человека. По звукам он понял, что это не кто-то из его племени. Он вспомнил тело Землеедки в кустах и услышал, как человек остановился на долгое мгновение, и понял, что тот нашел ее.
Понял, что сам он задержался здесь слишком надолго.
Он увидел, как ноги человека прошаркали мимо, нетвердо ступая по вьющейся вдоль края утеса тропе. Ему было слышно, как шаги приблизились к самой кромке – и вернулись назад, к прежней меже. Теперь он совершенно отчетливо чувствовал запах этого человека. Более того, он прекрасно помнил этот запах, ибо уже успел узнать, что именно так пахнет смерть – ведь не кто иной, как он сам, совсем недавно своим собственным ножом убил его.
И все же сейчас мертвец почему-то снова шел по тропе.
Дрожа всем телом, Заяц вжался в гущу зарослей, впервые в жизни почувствовав самый настоящий страх. Призрак тем временем начал медленно спускаться с горы.
* * *
Сквозь волны пульсирующей боли Клэр наблюдала за тем, как высокая, покрытая бесчисленными шрамами женщина опустилась на колени перед Стивеном и стала всматриваться в его глаза. Словно бы изучала – легонько и по-звериному тряся головой.
Так могла бы вести себя кошка.
Клэр было ясно, что оба близнеца и мальчик с бельмом на глазу смотрят на мужчину в ожидании приказов, готовые к тому, что в любой момент им снова дозволят – и они снова набросятся на нее. Станут пинать ее ногами, рвать своими острыми, грязными ногтями. Она совершенно отчетливо видела их рты и ощущала, какая грозная сила таится за их оскалом.
Но еще она продолжала слышать, как плачет Эми.
На гребень одного из лежавших у края костра валунов заполз крупный таракан и тут же с легким хрустом свалился вниз, запекшись на его жгучем дыхании.
Это она тоже увидела. Но львиная доля ее внимания была обращена на женщину.
Было в ее облике нечто такое, чего явно недоставало остальным обитателям пещеры. Это Клэр ощущала с особой силой. Некое особо опасное естество, целостность. Полнейшая концентрация чисто животной энергии, мощной и неделимой.
Женщина склонилась чуть ниже.
Клэр заметила, что Стивен не решался даже встретиться с ней взглядом.
– Младенет-с-с, – проговорила она.
В слове этом отчетливо прозвучала ярость, кровь, и Клэр почувствовала это, словно внезапно налетевший порыв холодного ветра.
Стивен озадаченно посмотрел на нее.
– Ее, – спокойно произнесла женщина, указывая рукой в дальний конец пещеры.
Наконец до него дошло.
– Я не знаю, – ответил он.
И она увидела, как испугался он собственного незнания.
Ненадолго отведя взгляд от женщины, Стивен словно бы о чем-то задумался, а затем снова посмотрел на нее. Все это время глаза женщины ни разу не моргнули. Он скользнул взглядом по костру, потолку, на мгновение задержался на фигурах близнецов, потом на мальчике с бельмом, и даже – лишь на долю секунды – на Клэр. Однако, когда он снова посмотрел на женщину, Клэр мгновенно почувствовала, что он уже что-то надумал, принял какое-то решение; теперь он уже осмеливался встретиться с ней взглядом, пусть даже совсем мимолетным.
Ей и раньше приходилось замечать подобный взгляд.
И она даже не могла с уверенностью сказать, кого из них – Стивена или женщины – ей следует опасаться больше.
Потом Стивен снова посмотрел на мальчиков, на их открытые ухмыляющиеся рты и сказал:
– Я правда не знаю. Но, думаю, вы сможете его найти. – А затем перевел взгляд на Клэр и добавил: – Ей не нравится, когда ее кусают.
0:25
Клэр ошеломленно смотрела на Стивена.
Ведь этот человек когда-то был ее мужем.
Они же столько раз занимались с ним любовью, и это было так хорошо.
Вместе с ним они зачали ребенка. Поговаривали, не завести ли второго.
Катались на лыжах в Вермонте и проводили уик-энды на берегу моря.
«Ей не нравится, когда ее кусают».
Клэр отчетливо расслышала, как Стивен сказал это. Ей показалось невероятным, что он на самом деле произнес эти слова – неимоверно спокойным и столь же серьезным тоном, как если бы речь шла не о человеческих жизнях – ее самой и Люка. Как будто он просто высказывал деловому клиенту личное суждение по интересующей того проблеме.
– У вас есть все необходимое, – сказал он, кивнув на мальчиков. – Прямо здесь.
«Так вот, значит, какой ты на самом деле», – ужаснулась Клэр.
  
Где-то под слоем внезапно охватившей ее паники уже зрела лютая ненависть к этому человеку.
«Ну что ж, сукин сын, ты и в самом деле слишком хорошо меня знаешь, чертовски хорошо. И меня саму знаешь, и верно оценил сложившуюся ситуацию. Но главное в другом – просто у тебя нет души, и ты сможешь предать кого и что угодно».