А потом он убил меня

— Как только он объявится, позвони мне в тот же миг, поняла, Эмма? Дай слово.
Я знаю, что все не так-то просто. Мысленным взором я вижу, как рука Мойры прижимается к губам, а глаза начинают рыскать по сторонам, когда она представляет себе всякие ужасы. Еще немного — и свекровь кинется обзванивать больницы, а там и до полиции недалеко.
А значит, времени у меня мало и оставаться в квартире нельзя, потому что копы заявятся туда в первую очередь, как только получат достаточно фактов, чтобы сложить два и два.
* * *
Опустив голову, я резво спешу домой. В голове кружатся мысли, и я усилием воли их притормаживаю. Паниковать сейчас нельзя, чтобы не наделать ошибок.
До дома остается лишь квартал, когда слышится тихий оклик:
— Эмма!
Прямо-таки дежавю. Я подпрыгиваю, едва не падаю и оборачиваюсь на голос, уже зная, кто это. Как и в прошлый раз, она стоит в сторонке, в тени, и вполголоса зовет меня, когда я бегу мимо.
— Господи боже! Кэрол! Меня чуть кондратий не хватил! Ты что, хочешь и меня прикончить?
Она отшатывается, а я прячу улыбку.
— Извини, не хотела напугать.
— Не хотела, но напугала. Дай мне минутку прийти в себя.
Я наклоняюсь, упираю ладони в колени и стараюсь отдышаться. Нужно восстановить самообладание. Она действительно перепугала меня, вот так выскочив не пойми откуда. Я набираю в грудь побольше воздуха и спрашиваю:
— Думаешь, хорошо будет, если нас увидят вместе?
— Давай просто пройдемся, — предлагает Кэрол. Ее движения кажутся немного слишком порывистыми, нервными. Она делает шаг ко мне. — Меня все равно никто не узнает.
— Тебе в этом не жарко? — На ней худи и очередная бейсболка с другим логотипом, который ничего для меня не значит. Козырек еще больше предыдущего и низко надвинут на глаза, прячущиеся за огромными солнцезащитными очками.
Кэрол игнорирует вопрос и снимает очки.
— Моя одноразовая трубка еще у тебя? — приступает она прямо к делу.
— Да. Конечно, я собиралась отдать ее тебе, а потом вернулась домой, смотрю, а она все еще у меня в кармане.
Веки у Кэрол вздрагивают от облегчения. Значит, она правда волновалась, и не могу сказать, что меня это печалит. Надеюсь, от переживаний ее одолела бессонница. Судя по глазам, которые мне теперь видны, так оно и было.
— Отлично, а то я сомневалась. Не знаю даже, запуталась как-то. Отдашь?
— Прямо сейчас? Я вообще-то ее в карманах не таскаю.
— Нет, я и не рассчитывала… в смысле, я могу подождать тебя тут, а ты бы сходила и принесла.
— У меня ее нет.
— Понимаю, но если бы ты могла вернуться к себе в квартиру, а я…
Я останавливаюсь и смотрю на нее в упор.
— В квартире трубки тоже нет. Я сейчас переезжаю, все вещи на складе, я там ячейку арендовала. Твой телефон тоже в общей куче.
Кэрол судорожно дергает головой, потом еще раз, как будто ее током бьет.
— Но мне нужно его забрать! — настойчиво говорит она.
— Понимаю. — У меня очень спокойный голос, не чета ей. — Уж поверь, мне тоже ни к чему твой мобильный. На самом деле я собиралась его выбросить…
— Но ведь не выбросила?!
— Нет, ждала, когда ты мне на него позвонишь. А сейчас он в ячейке.
— И как мне его забрать? — выпаливает она, а потом улыбается, чтобы мне, не дай бог, не показалось, будто ей жизни нет без этого телефона.
— Хочешь, я сама от него избавлюсь, — предлагаю я.
— Нет-нет! Не надо. Я этим займусь. Можешь сейчас за ним съездить?
Я кладу руку ей на плечо.
— Да не переживай ты так! Отдам я тебе мобилку, как только смогу.
Она кивает, и мы идем дальше.
— Но вообще-то ты не должна была приходить даже в этой твоей дурацкой маскировке, — добавляю я.
— Ну да, я бы и не пришла, если бы ты хоть изредка снимала трубку.
— А-а, так это была ты? А я и не сообразила!
— Потому что я звонила с другого номера.
— Серьезно? Лучше бы написала. Откуда мне знать, кто звонит?
— С ума сошла? По идее, мы не должны общаться. Думаешь, обмен сообщениями — это то, что нужно?
— Ну ладно, хватит, я поняла. Набери меня завтра вечером, хорошо? Я возьму трубку и скажу, когда смогу с тобой встретиться. Но мне кое-что от тебя нужно, Кэрол.
 
— Да? Что именно?
— Джим спер у меня одну вещь. Мою старую трубку. Показал мне ее в тот день, когда уходил, и унес с собой. Наверное, она где-то в его вещах. Она мне нужна.
Кэрол смотрит на меня чуть расширившимися глазами.
— А что за трубка?
— Айфон. В таком жестком защитном чехле со зверушками. Не видела?
— Не помню ничего такого. Трубка точно у Джима?
— Точно.
— Эмма, а это действительно так уж важно? Вдруг я не найду никакого айфона?
— Найдешь, — улыбаюсь я, — я в тебя верю.
Она горбится. Ей явно хочется получить обратно свой телефон и не хочется ничего делать в качестве ответной услуги.
— Завтра вечером?
— До послезавтра я в хранилище не пойду, так что да, созвон завтра вечером. А время встречи обговорим потом.
— О’кей, — неохотно соглашается Кэрол, — позвоню тебе завтра вечером.
Потом она быстро целует меня в щеку и уходит. Я прикасаюсь рукой к тому месту, которого коснулись ее губы.
Как странно. Не пойму, на публику она играет, что ли? Мол, две подружки случайно столкнулись на улице. Я смотрю, как Кэрол исчезает за углом. Когда мы встретились вот так впервые, я не спросила ни себя, ни ее, откуда она появилась.
Но сейчас мне любопытно, ведь вокруг нет ни укромных закутков, ни темных переулков, ни подворотен, и все же Кэрол вдруг словно материализовалась из сгустившихся теней. Может, она высматривала меня из «Старбакса» в доме на противоположной стороне улицы? Сидела у окна, боясь отвернуться, чтобы я не проскочила мимо незамеченной? А потом перебежала дорогу у меня за спиной?
* * *
— А я и забыла об этом ресторане, — говорю я, окидывая взглядом интерьеры «Ла массерии». — Бог знает сколько тут не была.
— Ну, как видишь, здесь все по-прежнему, — замечает Фрэнк, просматривая меню. — Что закажешь?
— Не знаю пока. — Я смотрю на соседний столик. — Наверное, суп.
— La zuppa del giorno! [1] — величественно обращается к официанту Фрэнки, заставив меня улыбнуться.
Он опускает меню, и мы снова остаемся одни.
— У тебя все хорошо?
— Конечно, почему ты спрашиваешь?
— Вид у тебя немного растерянный.
— Ну, раз уж ты поинтересовался… — И я излагаю Фрэнки свою версию расставания с Джимом, благо теперь это дается мне легко: напрактиковалась. Вдобавок я рассказываю о своем финансовом положении, свалив всю вину на мужа-экономиста.
Фрэнк качает головой.
— Очень тебе сочувствую, Эмма. Тяжелая ситуация.
Я выдаю набор общепринятых замечаний о том, что жизнь-то идет и что ни делается, все к лучшему, судьбы не избежать, а чему быть, того не миновать, пока банальности не заканчиваются, а потом сообщаю:
— Отчасти поэтому я и хотела увидеться. Думала про твой пляжный дом.
— Правда? А почему?
— Мне нужно где-то пожить, и вот…
— Ох, Эмма! — Фрэнки хватает меня за руку. — Ты без квартиры осталась? Джим попросил тебя съехать? Что ж ты раньше не сказала!
Я начинаю смеяться.
— Нет, конечно, что ты, ничего подобного. Как раз Джим и съехал из квартиры. Мне просто хочется сменить обстановку. — Я вовремя прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: «Мне просто хочется побыть одной», что не имеет смысла, ведь я и так одна. — Оказаться подальше от нашего общего дома и воспоминаний, пока не соображу, что делать дальше. Вот я и подумала, может, разрешишь мне пожить в твоем домике? Конечно, если он сейчас не нужен тебе самому.
— Да не вопрос, Эмма, всегда пожалуйста! Это ведь ты его оплатила, чего уж там, — мурлычет Фрэнки, и мы вместе посмеиваемся. Есть у него такая милая причуда: постоянно нахваливать меня за то, что он, по его словам, «возродился из пепла» благодаря мне. — Можешь сколько угодно жить в пляжном доме, мы им сейчас не пользуемся, а даже если бы и пользовались, там полно места.