Совсем не герой

Аарон вскинул голову в попытке изобразить свое обычное высокомерное презрение и протянул:
– Не обязательно нагонять интригу, Бастиан.
Его ладонь в руке Джоанна напряглась, словно он старался держать себя под контролем.
– Не думал, что когда-нибудь еще окажусь так близко от тебя, – прошептал щеголь, обводя взглядом лицо пленника, скрытое под повязкой. – Каково чувствовать себя беспомощным? Совсем как она перед казнью. – О ком шла речь? В любом случае, Аарон понял, судя по смертельной бледности. – Я заметил, что ты отвернулся прямо перед тем, как упал топор. Не мог выдержать вида того, что натворил? Что ж, а я смотрел. Она плакала от ужаса, но не отводила глаз от тебя в последние секунды своей жизни. А ты даже не взглянул в ответ!
  
Услышанное поразило Джоанну, как вылитый на нее ушат ледяной воды, заставив вмешаться.
– Ты говоришь о его матери! Это… – Слов не хватало, чтобы озвучить свои эмоции. Она знала, что Маргариту Найтингейл казнили, и казалось ужасно неправильным бросать обвинения в этом ее сыну. – Это жестоко!
– Жестоко? – Себастьян повторил слово так, будто изучал его. – Жестоко доносить на свою мать в совет. Жестоко отправлять ее на казнь. Жестоко отдавать в лапы палача, который протащит осужденную за волосы по всему кварталу. Жестоко унижать бедняжку в ее последние мгновения.
– Что? – прошептала Джоанна.
– Я знаю, кто ты такая, – тихо сказал ей Себастьян, после чего огляделся по сторонам и, еще сильнее понизив голос, добавил: – Маргарита защищала одного из вас. И именно за это ее казнили: за помощь монстру с такими же способностями. А Аарон донес на них.
– Что? – снова переспросила Джоанна, потрясенная, что собеседнику известно о ее даре. И более того, она никак не могла поверить в то, что услышала. Мать Аарона укрывала кого-то с такими же запретными силами, а он сам на нее донес в совет монстров? – Нет, неправда, – в итоге возразила девушка.
Аарон бы никогда так не поступил.
Или поступил?
Себастьян, казалось, ее не услышал, обратив все свое внимание на пленника.
– Я знаю, что ты Оливер и потому хранишь верность лишь членам своей семьи. Но Маргарита тебя любила! И не заслуживала твоего предательства. Как тебе хватило совести натравить на нее гвардейцев? – В глазах щеголя блеснули непролитые слезы. – Твоя мать была лучшей из нас, а ты донес на нее курии!
Джоанна покачала головой, не желая верить, что это правда, и внезапно задумалась, откуда Себастьян знал Маргариту. Мог он приходиться Аарону двоюродным братом или дядей? Они оба были блондинами с фарфорово-бледной кожей лица и одинаковыми высокими скулами.
– Ты бы только видел, с каким презрением на тебя сейчас смотрят все вокруг, – прошептал пленнику на ухо Себастьян. – Ты им отвратителен.
Джоанна огляделась по сторонам. Собравшиеся действительно взирали на Аарона с выражением осуждения и даже ненависти.
Если раньше лицо того под повязкой казалось смертельно бледным, то теперь залилось неровным ярким румянцем, однако подбородок остался упрямо вздернутым.
Джоанна испытующе смотрела на Аарона, пока окружившие их зеваки перешептывались. До нее долетали обрывки фраз: «Донес на собственную мать», «Даже Оливеры от него отвернулись».
– Помни об этом во время допроса, – напутствовал девушку Себастьян. По его щеке скатилась слеза. Заметив это, он вытер ее, взял себя в руки и хриплым голосом добавил: – Иначе тоже окажешься схваченной по доносу этого предателя. – И направился прочь до того, как собеседница успела ответить.
Аарон наклонил голову в ту сторону, прислушиваясь, как затихают шаги, но затем, словно ощутив на себе взгляд Джоанны, повернулся к ней и напряженно осведомился:
– Ну, вы собираетесь меня допрашивать, или так и будем стоять здесь, по-видимому, на потеху толпе зевак?
Она поняла, что Аарон не отрицает обвинений. Означало ли это, что они правдивы? Что он действительно донес на собственную мать, передал ее в руки палача?
– Идем, – тихо сказал Том. – Мы подготовили одну из комнат, где запирается дверь.
Когда они зашагали к задней части лодочной станции, что-то побудило Джоанну поднять глаза. К ним направлялся Ник. Их взгляды встретились. От выражения его лица у нее перехватило дыхание.
– Я догоню, – сообщила она Тому, неохотно выпуская руку Аарона. – Не начинайте допрос без меня, ладно? Мне нужно проверить, как там Ник.
Прежний капитан футбольной команды преобразился. И не только из-за одежды этой эпохи, состоявшей из рубашки рабочего с жилетом и коричневого кепи, но и из-за особенно опасного вида. Привлекательное лицо после плена выглядело резче, а синяк на щеке придавал схожесть с бойцом, каким Ник когда-то был.
– Что сказал врач? – спросила Джоанна.
Он с легкой насмешкой изогнул брови, но все же ответил:
– Самое серьезное повреждение – ушиб ребер. Ничего не сломано.
– Звучит болезненно.
В глазах Ника промелькнула обида, прежде чем черты лица снова застыли в холодной маске. Он будто и хотел бы поверить, что Джоанну заботило его состояние, но не мог. Она обхватила себя руками, испытывая горькое одиночество. Они находились совсем близко друг от друга, и в то же время далеко как никогда.
– Может, спросишь уже то, что тебя по-настоящему волнует? – сухо проговорил Ник.
– Мы пока союзники? – выдохнула Джоанна, снова вспомнив клумбы в Холланд-Хаусе и кровь, запятнавшую цветы.
– Я дал слово, – ответил он низким, опасным тоном, точно рычание льва. – И даже если бы не дал, то все равно понимаю, что сейчас важно. Мы не можем допустить появления мира, где правят монстры. И должны помешать Элеоноре. А до тех пор мы на одной стороне.
Джоанне следовало бы почувствовать облегчение, однако ее сердце болезненно сжалось. «Потом наши дороги разойдутся», – вспомнились слова Ника в карете.
– Они схватили Аарона, когда освобождали нас? – уточнил он, а после утвердительного кивка собеседницы добавил отстраненным тоном: – Ты ведь знала его в прошлой хронологической линии? И потому так расстроилась, поняв, что в этой он охотится за тобой. И ничего не помнит, тогда как тебе он по-прежнему дорог.
Джоанне потребовалось несколько секунд, чтобы обрести голос и прошептать:
– Да.
– Звучит болезненно, – невесело усмехнулся Ник.
Она с трудом сглотнула, не желая расплакаться прямо перед ним. И, чтобы сдержать слезы, стиснула кулаки так, что ногти вонзились в кожу, после чего сумела произнести:
– Нужно допросить Аарона. Присоединишься?
Ник был прав. Прежде всего необходимо остановить Элеонору.
  
29
 
Джоанна остро ощущала присутствие шедшего сзади Ника по пути к одному из кирпичных арочных альковов, возле которого ждал Том. В отличие от соседних, где виднелись аккуратно сложенные дерюжные мешки, в этом имелись двери.
– Для помощи с допросом мы вызвали Джорджа Гриффита, – сообщил верзила. – Он как раз находился в тысяча восемьсот девяностом и не возражал заскочить в гости.
Джоанна заметила, как Ник переступил с ноги на ногу. Теперь он понимал значение слов: монстр украл год человеческой жизни, чтобы переместиться в это время.
Она отвела глаза, не решаясь встретиться взглядами с союзником. Необходимо предупредить остальных, что ему все известно. Что он освободился от влияния дара Оуэна. Вот только каким образом это сделать? Ей страшно было вообразить, как поступят Рут и Том. Или Ник, если они попытаются напасть либо вновь подвергнуть его внушению…
Что, если неосторожные слова прозвучат в ненужном месте в ненужное время и спровоцируют чью-то смерть?
  
Джоанна с запозданием отметила, что имя Гриффита показалось знакомым.
– Это тот парень, который не явился на маскарад?
– Очевидно, просто требовались более веские аргументы. – Том сделал выразительный жест, потерев пальцы, намекая на оплату. – Идем. – И распахнул тяжелые деревянные створки.
Перед ними предстала полноценная комната, а не просто ниша под балконом. С одной стороны размещались койка с тумбой, а с другой – стол, на котором стоял кувшин с водой и лежало несколько кусков хлеба. Скудный интерьер до странности напоминал спальню Аарона в особняке Оливеров.