Имеешь чувство юмора - имей и его последствия. Или они поимеют тебя (СИ)
Позвонил Гоша и поинтересовался, все ли у Арса хорошо, и не желает ли он провести последний выходной в его, Жунеевской, постели. Полтавцев даже не успел ответить, как ягодицы обожгла чья-то ладонь.
Вскрикнув и обернувшись, он уставился в лицо Ерошихина, выражение которого не обещало ничего хорошего. Тот появился из-за спины и подошел достаточно близко, чтобы расслышать реплику невидимого собеседника, а о том, кто звонит, догадался в считанные мгновения. И разозлился.
— У меня все в порядке, пока! — скороговоркой проговорил Арсений, под Гошкино хихиканье в трубке, и оборвал связь. Жунеев, не будь дурак, конечно же, слышал и звон шлепка, и вопль Арса.
Потирая ушибленную, тяжелой рукой Ерошихина, пятую точку, Полтавцев виновато поглядел на парня.
Диме было очень неприятно услышать чужой мужской голос, предлагающий Арсу настолько недвусмысленные вещи. Хмурясь, Ерошихин не смог дослушать разговор, и не нашел более правильного решения, как шлепнуть друга по заднице, давая понять о степени своего недовольства. Но этот умилительный румянец, что расцвел на щеках Сени, оказался лучшим подарком в ответ.
Вот странно. Ревность — это чувство Димка не признавал, но именно его он испытывал, когда думал о связях Арса с другими мужчинами, и о том, чем они могли заниматься наедине, увлеченно отдаваясь друг другу. Фантазии упорно лезли в голову, и Димка вытеснял их, как мог. Оставалось лишь рукой над головой помахать, открещиваясь от своего идиотизма всеми силами.
— Дорогой мой, твое поведение весьма оскорбительно, — с напускной суровостью заявил Дима, пытаясь запихнуть куда подальше горькое ощущение собственника. — Ты игнорируешь наличие моей персоны? Неужели тебе меня недостаточно?
— Ничего я не игнорирую, — робко пискнул Арсений, на всякий случай прикрыв тыл ладошками. — Как раз собирался отказаться от предложения, честное слово!
— Хмм… — Димка прищурился, недоверчиво уставившись на парня. — Так и быть, поверю, но мне определенно не нравится, что он, кем бы ни был, тебе звонит.
Звучало ужасно, ревностью за километр воняло! Однако с этим Ерошихин ничего не мог поделать. А Полтавцев чуть не рассмеялся, до того вдруг стало хорошо на душе.
Подойдя к Димке и обняв за шею, он серьезно сказал:
— Я попрошу его больше не звонить с подобными предложениями.
— Отличное решение, — выдохнул Дима, понимая, что не может оторвать глаз от соблазнительных губ Арса.
Димку неудержимо тянуло к другу, словно тот был весь с головы до ног обмазан медом, пройти мимо которого станет настоящим кощунством для сладкоежки.
Арсения до такой степени умилила ревность Ерошихина, что он то и дело улыбался, кидая на друга счастливые взгляды. И не упускал случая подмазаться: то подушку под спину подоткнет, то кружку кофе притащит, пока Димка над своим переводом корпит, то бутербродов налепит, которые тот с детства обожает — с мягким сливочным сыром, листом салата и помидорными кружочками.
Плечи размял и намекнул, что перед сном сделает массаж, а то опять что-то Ерошихин за спину держится… За каждое действие Димка притягивал его к себе — поцеловать. И Арсений таял, как сливочное масло на солнце.
Массаж Полтавцев сделал. Но такой, что Димка стонал, как заведенный, а по окончании наотрез отказался вставать и даже переворачиваться. Лицо его, при этом, было очень красным. Арсений накрыл его одеялом и сделал вид, что не понял причины, которая должна сейчас хорошенько так упираться в матрац. Очень хотелось перевернуть силой, стянуть все лишнее и… На этой мысли Арсу самому пришлось залиться румянцем и поспешно ретироваться в собственную комнату.
***
Утро понедельника так же началось с поцелуев, затем эти нежные прикосновения губ знаменовали благодарность за вкусный завтрак, а так же, вчерашний массаж. Перед уходом на работу Ерошихин по-хозяйски облапал Арса и засосал так, что у того ноги подкосились.
Весь день они переписывались, и первым начал Димка, вырвав Полтавцева из очередного омута формул.
«Что бы ты выбрал: роллы или пиццу?» — гласило сообщение.
«Пиццу. С грибами и сыром! Ты хочешь меня куда-то пригласить или на дом закажешь?» — отправил в ответ Арсений.
«Домашние посиделки мне как-то больше нравятся. Если ты не против, конечно ;))»
«Не против =) Только без пива!» — Полтавцев даже поморщился, печатая это.
Димка долго не отвечал. Видимо, его отвлекли с работой, но вскоре от него пришло:
«Чего боишься? Помнится, пиво неким образом способствовало кое-чему ;)»
«Не боюсь! Но на трезвую голову мне куда больше нравится» — отправляя это, Полтавцев слегка покраснел и украдкой огляделся, не видит ли кто.
«Мне кажется, что я так и вижу, как ты краснеешь, Арс! :D Эх, надо к начальнику тащиться. До скорого!»
Арсений чертыхнулся! Все-то знает, этот несносный лучший друг. Точнее, уже чуть больше, чем друг, но по-прежнему, лучший.
***
Димка, выйдя в курилку, расслабленно выдохнул, засовывая сигарету в рот. Дым сладким войлоком окутал легкие, принося успокоение расшатавшимся, из-за одного придурошного начальника, нервы. Честное слово, некоторых людей Ерошихин отчаянно не понимал.
А еще… Парень чувствовал, как что-то в нем неуклонно меняется, становится иным, нежели прежде. И причина была в Арсении, который стал гораздо ближе, родней и важней, что ли. Пока Димка досконально не знал, как можно охарактеризовать свои ощущения.
Девушки парню по-прежнему нравились, но в последнее время, во время дрочки в душе и удовлетворения своих потребностей, перед глазами все чаще всплывало лицо Арса: его мягкая улыбка, нежные кудряшки и теплый смех. И все это вместо больших буферов и тонких талий женщин.
Да, в принципе, от Арса у Димки вставало мгновенно. И если ранее свой железобетонный стояк он мог бы списать на тот же, отличный массаж, то теперь в этом сомневался. Ерошихин до темноты в глазах хотел кое-чего более интимного, чем просто касания губ, от которых уже сносило крышу, но признаться в таком было страшно даже самому себе. Ведь вроде натурал, и баб в постели сменил фигову тучу… Однако факт на лицо — ни с кем прежде он не испытывал подобного удовольствия, как во время поцелуев с Арсом, когда тот жарко опаляет дыханием губы, льнет, ластится, а то и сует свой язык в рот, перехватывая инициативу.
Димкин разум уплывал за грань понимания собственных желаний-хотелок. А хотелка, прямо сейчас, требовала тушку Полтавцева, пусть и по телефону.
***
До обеденного перерыва Ерошихин больше не писал, видимо, работы навалилось, зато, едва Полтавцев уселся за столик в кафе и приступил к поглощению салата, как мобильник ожил.
— Как там поживает мой задротик? — выдохнули в трубку.
«Курит» — догадался Арс и ответил:
— Ненавижу, когда ты меня так называешь.
— Знаю, — фыркнул Димка. — Но кто еще, если не я, Сень, м?
— Не ты, и никто, — фыркнул Полтавцев. — Или я тебе тоже прозвище приклею!
— Какое же? — засмеялся Ерошихин.
— Язва, — очень хотелось показать трубке язык, но окружающие коллеги не оценили бы.
— О-о-о, как обидно! — в голос заржал Димка.
Мягкое тепло окутало сердце Ерошихина, выстукивающее быстрый и только ему понятный ритм. С Арсом было приятно и интересно общаться, поддевая и шутя, но в их отношениях появилась определенная странность, которой раньше не ощущалось.
К примеру, Димка всегда любил щеголять своим голым торсом, вызывая восхищение и зависть у некоторых представителей сильного пола, но теперь ему совершенно претило подобное. Но при Арсении… Это стало, своего рода, еще одним, очередным, моментом игры. Игры в соблазн. Теперь - не только в словесный.