90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ)
Народ перетекал из одной компании в другую, пел песни, громко и заразительно ржал. А кому шумный движ не нравился, те прятались по темным углам, жгли там свечи и вели тихие разговоры на всякие очень важные и животрепещущие темы.
— Говорят, что сегодня тут Кинчева видели!
— Ой, да ладно, он еще не приехал!
— Да он специально распустил слух, что не приехал. Ему тусануть хотелось, а не чтобы к нему очередь за автографами выстроилась.
— Не звизди, его бы узнали!
— А он парик надел!
— Ага, блондинистый! И еще лифчик, чтобы на телку быть похожим!
— Точняк! Увидишь телку-блондинку, хватай ее за сиськи, это Кинчев!
Тут Сэнсей повернулся и заметил меня.
— О, замечательно, что ты подошел, о демон постыдных желаний и тайных помыслов, — меденно, растягивая гласные в своей обычной манере проговорил он. — Вот ты-то сейчас и поможешь разрешению нашего спора…
Глава 20
С одной стороны, своим взрослым и опытным мозгом я понимал, что нужно было дисциплинированно уйти еще часа полтора назад и лечь спать. Потому что завтрашний день начнется в восемь утра и продолжится опять до позднего вечера. И мне потребуются и принимать решения, и разруливать всяческий форс-мажорные ситуации, и спешно прыгать за руль и куда-то мчать, и еще черт знает что. Тем более, что моего присутствия здесь совершенно не требовалось. Концерт закончился, осталась только тусовка стремительно пьянеющих рокеров. Хотя нет, не стремительно. Они как будто дошли до какой-то кондиции балансирования между реальностью и измененным состоянием сознания. И вот в этом состоянии балансировали.
«Нужно идти домой уже!» — строго думал я про себя, но вместо этого делал несколько шагов и прибивался к другой компании. От кружочка, рассевшегося прямо на полу и ведущего философские разговоры про Канта и Ницше — к шумной кодле, оккупировавшей лестницу и орущей под гитару «Все идет по плану» уже восьмой раз подряд. От просветленных длинноволосых хиппи с прозрачными глазами — к буйным панкам, строящим планы прямо сейчас собраться и пойти навалять ближайшим гопникам. Спойлер — никто никуда не пошел.
— … а вот мы были на «Ветре перемен» в прошлом году, так там была столовка заводская, куда все обедать ходили. Так мы там стаканы тырили. Нас буфетчицы за это сначала гоняли, а одна такая добрая тетечка была, она нам котлеты выносила…
— … а помните, когда «Вилы» выступали, Кабан чуть клавишника не зашиб бутылкой?
— Это когда он в толпу кидался?
— Да не, он должен был на припеве высыпать сверху порезанную мишуру, ну типа блестки, а его охрана тормознула, мол, с бутылкой нельзя. Он бутылку в ведро с блестками спрятал и забыл, а потом…
— … давай еще раз нашу! Только шепотом, там Маркиза спит…
— … а в прошлый раз на «Рок-провинции» Банкин обещал, что не будет больше такого…
— Кстати, а кто знает, Паук уже приехал?
— … слышал, что он отказался, у него гастроли на это время…
— Да не, он точно здесь уже, Паленый его, в натуре, в аэропорту видел!
Затянуло. Я слушал разговоры. Сплетни про неведомых мне Кабанов, Медведей, Храпов и Загонов. Кто-то кривил недовольные рожи, кто-то счастливо улыбался, кто-то пел, кто-то клевал носом, кто-то ржал над всеми шутками подряд.
«Вот оно… — думал я, вглядываясь в человековорот лиц. — Как будто семья. Вот за этим они приезжают сюда на последние деньги, а то и вообще без них».
Расслабленное ощущение «своих». Когда вокруг нет незнакомцев, даже если ты никого не знаешь. Раз ты здесь — значит свой.
По идее, здесь сегодня должны были быть только музыканты. Те, кто участвует в фестивале. На практике же, ясен пень, сюда пробралось множество тусовщиков. Как местных, так и тех, кого притащили с собой. Технически — нужно было их не пускать. И наши волонтеры даже пытались как-то это сделать. У всех легально проживающих на территории ДК были талоны-бейджи, которые нужно было носить прицепленными на булавку. Но порядка все равно не получилось. Булавок на всех не хватило, напечатанных бейджей — тоже. Так что с определенного момента талоны выписывали от руки. Кто-то их сразу терял, у кого-то они через час ношения скручивались в невнятную мятую бумажку. То и дело вспыхивали мелкие конфликты на тему: «Эй, в смысле на выход⁈ Это наш клавишник, мы из Тобольска приехали, ему что, на улице спать?»
Иногда раздавались возгласы: «Шухер!»
И начиналась беготня и догонялки.
Пару раз к этим всем побегушкам пытались даже меня привлечь. Ответственную Варвару нозили эти вот безбилетники. Но я только отмахивался вполне сознательно. Но волонтеров, гоняющих нелегалов, не останавливал тоже сознательно.
Взрослым мозгом понимал, что эти все игры в казаки-разбойники — это необходимая часть всего действа. Ощущение опасности в разы повышает ценность события. «Пули свистели над головами», и все вот это вот.
Кроме того, источниками хаоса были точно не тусовщики. Эти были в основном заняты тем, чтобы их не выдворили. Зато музыканты, особенно из панков, распространяли вокруг себя хаос будь здоров. Одна только история, как несчастного Свиридова из туалета извлекали, чего стоит…
— Короче, там дверь такая, как в бункер! Натурально, все остальные двери — соплей перешибить можно, а в сортир — чуть ли не из железа. Крона с Крестом пытались вдвоем ее высадить, так Крест плечо ушиб, руку на перевязи теперь держит! — восторженно рассказывал Астарот.
— А играть он как будет?
— Да как всегда, блин! Когда Кресту мешала такая фигня? Он на «Рок-провинции» вообще ногу сломал, так его на сцену выкатили прямо на стуле.
— А дальше-то что?
— Что дальше? Дали гитару, и он играл. И гривой тряс, все чин-чинарем!
— Да не, я не про Креста. С дверью-то что?
— А, да, точняк! Короче, дверь там непробиваемая оказалась. Тогда подумали, что надо в окно лезть!
— А там разве решетки нет?
— Решетки только на первом этаже, а этот — на втором.
— Это туалет для персонала, — уточнил я. — Они сначала отнекивались, мол, может как-нибудь так справитесь, как в прошлый раз. Но мы их убедили, что место для проживания вообще без туалета — это не дело. Все-таки тут человек семьсот.
— Это все «Пиночеты» виноваты, — фыркнула Кристина. — У Яшки взыграло ретивое, и он там устроил веселые старты. А потом еще стекло выбили. Причем самому ему хоть бы хрен, а Дашка руку порезала.
— Сильно? — спросил я.
— В травму зашивать ходили, теперь шрам останется…
— Так Свиридова-то достали в итоге из туалета или нет?
— Да он вообще сам вышел! — выпалил Бельфегор.
— Блин, ну вот зачем ты? — укоризненно набычился Астарот. — Такую историю испортил…
— Так ты дальше-то рассказывай, — хохотнул я. — Там же только началось с этого все.
— Что началось? — еще больше нахмурился Астарот.
— А, так ты не знаешь… — усмехнулся я.
Теперь все повернулись ко мне.
«Ангелочки» облюбовали уголок под центральной лестницей, рядом с кадкой с фикусом. Кроме моих ребят, здесь же устроились еще с десяток музыкантов из разных групп. В самом дальнем углу стояла гитара. Разговаривать им сегодня нравилось больше, чем петь.
— Гм-гм-гм, — я задумчиво почесал подбородок. — С чего бы начать? В общем, там как раз предприняли еще одну попытку выломать дверь, даже инструменты какие-то принесли, разбудили местного завхоза, что ли. Сам он был ни петь, ни свистеть, но инструменты отдал. Они уверяли, что добровольно, мол они их на портвейн сменяли. И когда дверь открылась, там кому-то по лбу досталось…
— А, так вот откуда у Гамаши шишка на лбу!
— Свиридов, такой: «А чо за шум? Я же только на пару минут зашел…» А тут «Пиночеты» как раз в окно залезли. Не знаю, как, я только изнутри все видел.
— Да, короче, там пристройка одноэтажная, на нее легко забраться, там дерево рядом развесистое, — объяснил Макс. — А вдоль нее карниз до самого окна туалета. Узенький, правда, но пройти можно.