Мифология русских войн. Том II
Юнг-Штиллинг еще с первых лет XIX в. был в теснейшем общении с А. Ф. Лабзиным и русскими масонами, тогда как влияние Баадера в России до 1815 г. успело лишь наметиться, но зато последующая его жизнь оказалась теснейшим образом связана с русскими, вплоть до того, что от русского правительства он начнет получать зарплату, став таким же агентом влияния русского правительства, каким был Август Коцебу
[114]
.Ко времени заключения Священного союза император Александр с супругой стали членами неформального мистического кружка, душою которого была фрейлина императрицы Роксандра (Александра) Скарлатовна Стурдза, впоследствии (с 1818 г.) Эдлинг по мужу (1786–1844) — старшая сестра и главная воспитательница Александра Стурдзы, который и сам, разумеется, принадлежал к тому же кружку. В свое время Роксандра близко дружила с Жозефом де Местром, с которым познакомила и подружила своего брата Александра.
Роль Роксандры в мистическом кружке иллюстрируется эпизодом, который хотя и известен только из ее воспоминаний (написанных в 1829 г. и доведенных до 1825 г.), ни у кого не вызывает сомнения в достоверности. Во время пребывания русского двора в Германии, незадолго до Венского конгресса, между нею и императором Александром происходит следующий диалог:
«J’ai vu Yung-Stilling
[
sic!]
ce matin. Nous nous sommes expliqués comme nous avons pu, en allemand et en français; j’ai bien compris pourtant que vous aviez formé avec lui en Dieu un lien d’amour et de charité qui devait être indissoluble. Je l’ai prié de me recevoir en tiers dans cette alliance, et nous sommes donnés la main là-dessus. Y consentez-vous aussi?» — «Sire, ce lien existait déjà». À ces mots il prit ma main avec attendrissement, et je sentis des larmes rouler dans mes yeux»[115]
.«Этим утром я видел Юнга-Штиллинга. Мы, как могли, объяснялись на немецком и на французском, но я все же понял, что Вы с ним заключили в Боге союз любви и милости, который должен быть нерасторжимым. Я попросил его принять меня третьим в этот союз/завет, и в знак этого мы пожали руки. Согласны ли с этим также и Вы?» — «Государь, этот союз существовал уже и так». При этих словах он с умилением взял мою руку, и я почувствовала, как из моих глаз катятся слезы».
В часто цитируемом русском переводе этого отрывка П. Бартенев пропустил слово alliance «союз; завет» (видимо, посчитав его избыточным, не понимая, чем этот термин отличается от lien «связь; союз») и, главное, пропустил слова «в Боге» (тут можно думать о вмешательстве цензуры или самоцензуры), придав этому религиозному акту ложный смысл союза светского — дружеского и сентиментального
[116]
.В действительности речь тут шла совсем не о светской дружбе: «нерасторжимый» «союз в Боге» заключался без особого ритуала, но подразумевал не менее серьезные обязательства, чем, например, монашеский постриг.
Вскоре после заключения Священного союза Стурдза написал комментарий к нему — Considérations sur l’acte d’alliance fraternelle et chrétienne («Рассуждение об акте братского и христианского союза», 1815 г.); этот текст, равно как и его русский перевод А. Н. Шебунина, неиздан (текст известен в одной рукописи: РО ИРЛИ, ф. 288/1, № 21). В богословской части этого рассуждения Стурдза употребляет ключевое понятие l’arc d’alliance «ковчег завета. Процитируем ключевое: «истинная религия» (мы уже знаем, что это та самая «вечная религия Бога спасителя») «…подобно ковчегу завета между Богом и его творением, с новой любовью объемлет горизонт обитаемого мира и налагает на всех его хуливших или не знавших свое лучезарное, утешительное и мягкое иго». Здесь довольно прозрачна отсылка к ковчегу Ноя, символизирующего завет Бога со всем человечеством, а не только с народом избранным. Этот ковчег и соответствующий завет трактовался в христианстве и иудаизме как преобразование ковчега и завета Моисеевых, Стурдза же говорит о завете нынешнем и новейшем, который дается для спасения всего человечества, включая даже «хуливших или не знавших» его. Здесь уже не остается никакого сомнения, что в комментируемом сейчас Стурдзой акте 1815 г. слово alliance означало для его авторов «завет», и это был новейший завет для всего человечества».
26 июня 1876 года при встрече императора Александра II с австрийским императором Францем Иосифом в Рейхштадтском замке была заключена Рейхсштадтская конвенция по балканскому вопросу. Соглашение не зафиксировано официальным документом с подписями сторон. Но оно давало России право на войну против Турции.
В случае поражения турок Сербия должна была получить Герцеговину, Черногория — часть Боснии, а Австро-Венгрия — турецкую Хорватию и пограничные районы Боснии.
Эта конвенция разрешала России сделать последнее в истории Империи ее европейское приобретение: Юго-Западную Бессарабию, она же — Буджакские степи.
Буджак входил в состав Османской империи до Русско-турецкой войны 1806–1812 годов; весной 1812 года по итогам Бухарестского мира был присоединён к России. После Крымской войны по Парижскому мирному договору 1856 года часть Буджака была уступлена Россией турецкому вассалу — Молдавскому княжеству. Теперь при победе над Турцией, Россия возвращала эти земли себе (ныне они поделены между Украиной и Молдовой).
Веками Москва (Петербург) и Вена вместе противостояли Османской империи и не раз делили ее европейские провинции между собой и своими прокси-сателлитами.
Вместе трижды делили Польшу.
Вместе подавляли венгерское восстание (
Венгерский поход русской армии 1849 года)
.Несколько раз балансировали на грани войны (в 1855 по «румынскому вопросу», 1875 по «герцеговинскому», в 1885 по «болгарскому»).
И все же — не воевали.
Нескрываемое желание России войти на Балканы и взять под свой контроль европейские владения Османском империи (Молдавию, Валахию, Румынию, Черногорию, Сербию, Грецию и сам Константинополь), конечно, тревожили Вену. Значительная часть ее торговли шла по Дунаю и далее через Черное море и проливы. С 1829 года Россия стала владелицей участка Дунайской дельты и вскоре стала использовать эту позицию для торговой блокады. Чтобы защитить экспорт южнороссийского зерна от румынской конкуренции Россия затормозила ирригационные работы, направленные против обмеления рек, что привело к крайне убыточным последствиям важной для Австрии дунайской торговли
[117]
.И все же — не воевали.
И даже в самом конце 19 века появилась австро-русская «антанта»: в декабре 1896 г. в России и Австро-Венгрии почти синхронно решили отказаться от тех целей, которые более всего волновали противоположную сторону: в Петербурге признали слишком рискованным захват Проливов, а в Вене констатировали отсутствие необходимости в новых территориальных приращениях
[118]
. Сложившийся порядок устраивал обе стороны, поскольку предохранял от наиболее опасного в их глазах оборота событий в случае распада Турции — возникновения крупного государства на границах Австро-Венгрии и перехода контроля над проливами от «турецкого привратника на Босфоре» в руки более сильной державы[119]
.Австро-русская «антанта» на Балканах просуществовала до 1908 года.
И только 1914 год нас развел.
А во Вторую Мировую Австрия против СССР не воевала по причине отсутствия австрийского государства
[120]
…Глава 30
Союзная Германия
«Напал на нас не чужой, не неведомый до сего времени кочевник. Напал воспитанник на кормилицу, сын на матерь свою, которая помогла стать ему и богатым, и просвещенным, и знатным. Не русским ли Государям обязаны немцы существованием своих государств Пруссии и Австрии? Разве не Франц-Иосиф, посылающий против нас свои полчища, как лакей, открывал когда-то дверцы кареты нашего великодушного Государя Николая Павловича? Не русским ли хлебом питался наш враг? Не русские ли деньги поддерживали промышленность и курорты его? Смотрите, как теперь наш враг машет мечем! Смотрите, как он душит смрадом геенны тех, которые сажали его в почетный угол! А кормилица святая Русь с болью в груди медленно выдвигает свой щит. Материнская рука не спешит наказывать. Сердце матери скорбит. Велика досада матери, убедившейся, наконец, что сын ее и безбожник и развратник и грабитель, и вор».