(Не)Холостяк (СИ)
Плюс школа улицы, в компашках я крутилась тех ещё. Хорошо, что башка на плечах всё же была, и я не подсела на какую-нибудь дрянь, как многие мои друзья. Курить пробовала, но мне не понравилось.
— Это всё объясняет.
— Что больше не нравлюсь? Увидели мою тёмную сторону, и она вас не привлекает?
— Мне кажется, вы стали мне нравится ещё больше,— слегка погладил меня костяшкой указательного пальца по щеке.— Всегда нравились плохие девочки.
— Тогда вы по адресу,— откидываюсь обратно на подушку.
Сзади что-то скребнуло по плитке пола. Мы обернулись. Там с подставкой под капельницу стояла Марина и таращилась на нас во все глаза.
Хорошо, что она, а не психованная Варя, которая от ревности могла и что-нибудь не то вколоть.
— Извините,— потянула за упавшую капельницу.— Я заменю иглу,— выдернула испорченную и побежала в процедурку.
— Попадос,— протянул доктор Грозный, улыбаясь.
— Не парьтесь. Маринка своя.
Глава 29
Вымерли там что ли все?! Трезвоню в дверь квартиры Алисы.
Я до сих пор ничего не знаю. Почему она так взбрыкнула? Что я сделал такого, за что по морде получил?
Телефон заблокирован, сообщения тоже. Полный вакуум.
Открывает взъерошенная и заспанная Лиля. От неё несёт перегаром. Морщусь. Вместе пили — стопудово.
— Алиса где?— отодвигаю Антипову в сторону и бесцеремонно захожу.
Кроме Лили в квартире никого.
— Гас, а тебя не учили, что в помещении надо обувь снимать?— делает мне замечание, явно довольная тем, что объект поиска отсутствует.
— Уберёшь! Алиса спрашиваю — где?— хватаю её за грудки.
— Краба убери! Без понятия я. Уехала после бара в неизвестном направлении. Смотрю, к тебе заскакивала,— хихикает, показывая на синяк и пластырь на лбу.— Ниже надо было бить, чтоб наверняка.
— Что вообще произошло? Почему она как с цепи сорвалась?— не понимаю причины такой резкой смены поведения.
— Наверное, кое-кто ей кое-что показал,— нагло лыбится кобра.
— Что ты ей показала?— догадываюсь, о чём она.— Ты же сказала, что она знает.
— Я? Я сказала, что предупрежу. Но... Упс! Забыла. А ты думал, я такое на телек пущу? У нас приличная передача, нас дети смотрят.
— Вот ты тварь! Я тебя сейчас убью,— замахнулся кулаком над ней.
Но женщин я не бью. Не в моих правилах. Рука зависает в воздухе.
— Давай! Только сразу добивай, а не бросай, как ты полуживую Алису семь лет назад на дороге оставил. Совесть не мучает? Ах, да! Ты же столько бабок потратил, чтобы грех свой спрятать и её поднять на ноги. Только имя благодетеля так никто и не узнал.
— Нет... То была другая Алиса...— словно меня в ледяную воду опустили.
Дыхание перехватило в районе горла.
Откуда она знает?
— Алиса Федорова? Правильно? Четыре года назад, когда я возглавила проект и решила подтянуть в него Алиску, то уговорила её сменить фамилию, чтобы не подумали, что родственницу пропихиваю. Она стала Волжиной, как наша бабушка.
— Этого не может быть...
Ужасно давит в груди, словно на меня что-то тяжелое упало.
Как такое может быть?
— Карма, она, сука, такая. Влюбиться по уши в ту, которую чуть не убил... Ммм... А наверху не дураки сидят,— потыкала пальцем в небо.— Знают, как наказать пожёстче,— заржала.
— Это неправда! Ты ничего не знаешь. Всё не так было!
— Да мне похуй как было!— звереет и орёт на меня.
— Как ты вообще узнала?— не понимаю.
— А у меня всегда с математикой хорошо было. Я попросила нарыть на тебя всё, что только можно, вплоть до твоих штрафов. И выяснилась интересная вещь. Семь лет назад в день аварии, в которой пострадала Алиса, у тебя угнали серо-голубую БМВ. Помнишь такую?
Помню. Моя первая крутая тачка, только купил.
— На такой её сбили,— продолжает Лиля.— Странно, что следователь не связал эти два преступления. Потом ты дело по угону замял, а там и Алискино тоже закрыли. Но я умею складывать два плюс два. А ещё потрясла её лечащего врача. Оказалось, что он её хорошо запомнил. Ещё бы!— фыркнула.— Так вот он узнал того, кто оплатил лечение и дорогое лекарство, которое было нужно Алисе. Правда, оно не помогло. Но... В общем, он узнал тебя. Ты приходил несколько раз, а потом цветочки присылал, пока её не выписали. Молчишь?— после паузы.
А что сказать. Ты почти во всем права.
— Знаешь куда она в тот вечер бежала?— схватила меня за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. В них столько злобы и презрения.— На свидание. Волновалась очень. Парень нравился. Не очень была осторожна, по сторонам не посмотрела. А ты её колёсами по асфальту... Мразь!
Всё это она произнесла чётко, выделяя каждое слово, а последние с каким-то звериным рыком. Каждое било, как хлыст, оставляя на моей душе глубокие раны, и они теперь истекают кровью.
В горле пересохло. Я пытаюсь сглотнуть, но ком застрял.
— Проваливай!— открывает дверь.— Подойдёшь к ней — я подниму все свои связи. И если ты не сядешь, то будешь петь в переходе. Я тебя размажу, как ты её. С тобой никто не будет работать. Вернёшься в свою жопу мира, откуда тебя за симпатичную мордашку Ян вытащил.
Я вышел, но не ушёл. Мы стояли и смотрели друг на друга. И она меня давила. Морально. Просто одним взглядом вбивала в землю, словно кол, я пошевелиться не мог.
— Я надеюсь, Алиса сейчас с тем, кто это заслуживает. С тем, кто, даже толком не зная её, сделал для неё много хорошего. А ты пережиток... Через три часа съёмки.
Захлопнула дверь с такой силой, что я дёрнулся.
Ты знаешь, где Алиса. Знаешь о ней больше, чем я.
Кто этот доброжелатель?
Одни вопросы и почти никаких ответов.
А ещё кругом обман. Я вру, Лиля врёт, даже Алиса что-то скрывает.
Ненавижу. Больше всего себя. Что был таким малодушным сыклом. Что Яна послушал тогда. Только скорую смог вызвать.
Удар в стену кулаком. Посыпалась штукатурка.
Ааа!
* * *— Вышли все!— рявкаю в студии.— А ты останься,— тыкаю пальцем в Яна.
— Ты чего завелся?— абсолютно спокойно.
— Я только что от Лили. Она всё знает,— мечусь по комнате.
— Ты о чём?
— Про аварию ту.
Он подрывается с места.
— Откуда?
— Умная сука и журналистка. Они ко всякой мелочи цепляются.
— И что?— заламывает руки.
— Если я не буду подходить к Алисе, то она ничего никому не скажет. Ты знал, что та Алиса и моя — это один и тот же человек?
Он прячет глаза.
-Знал, сука! И молчал? Когда?
— Когда ты попросил о ней навести справки. Она фамилию сменила.
— Это ты меня втянул в это дерьмо! Заставил уехать оттуда. Нужно было остаться и помочь ей,— меня рвёт от гнева внутри.
— Все бы сели. Ты вызвал скорую — считай, помог. У неё там мозги почти по асфальту были,— оправдывается Ян.— И потом помогал, пока в больнице была. Ник, ты сделал всё, что мог.
Падаю в кресло, закрывая лицо. Внутри печёт, словно кто-то жжёт напалмом. Хочется орать, как животное.
— Лиля права, я ублюдок... И слабак... Вся эта хрень мне дороже,— сметаю со стола все гаджеты.— Только бабки важны... Забыл, что такое быть человек. Вот оно наказание за всё это. Так мне и надо...
* * *Выполняю все указания, словно зомби. Улыбнись, обними, поцелуй. Да без проблем! В душе такая пустота, если туда крикнуть — услышишь эхо. Там убили всё.
— Молодец!— похлопывает по плечу Лиля.— Только маску манекена сними с лица. А то ощущение, что у тебя запор.
— Не проси изображать влюблённого. Я не могу...
— Улыбнись хотя бы. А то такая кислая рожа всех зрителей распугает.
— Так?— Натягиваю улыбку.
— Сойдёт.
Улыбаюсь, а самому хочется выть волком. В жизни не было так разрывающе больно. От меня оторвали важную часть, лишили того, без чего жизнь пустая и бессмысленная.