Тернистая звезда (СИ)

Плотская любовь без эмоциональной связи для чёрного священника не запрещалась, но и не поощрялась – уж очень близко она граничила с ересью использования человека в качестве средства, а не цели. Но при обоюдном согласии такие союзы допускались даже в качестве официальных браков. Джегг, впрочем, эту возможность сразу отверг – эмпатия стала основой его существа. Сама мысль подавлять душевные порывы для поддержания плотских отношений казалась ему нелепой и бессмысленной.
  
Второй путь – тот, что выбрал для себя и его учитель – предполагал эмоциональную близость, но в контролируемых пределах. Джегг уже понимал, что это значило – ограничение физических контактов. И собственного физического влечения.
Несколько позже Джегг узнал, что был и третий вариант: добиваться расположения женщины, чей внутренний мир тебе настолько близок, что его не поднимется рука менять даже в порыве страсти. Но у этого метода обнаружился серьёзный побочный эффект. Мать Джегга он привёл к незапланированной беременности, а отца – к смерти.
А белый священник Оле как-то рассказал ему о Норге – волшебной стране, богатой, счастливой и умеренной. Колонисты Норга не подвержены ни гипнозу пропаганды, ни специфическому ментальному воздействию священников Миссии. Вот только попасть туда практически невозможно – Норг неохотно принимает к себе иммигрантов. А уж с такой профессией, как у Джегга, об этом нечего и мечтать.
Но Джегг мечтал. Мечтал, одиноко лёжа в своей комнате, мечтал, с головой пропадая в лётных симуляторах. Никому и никогда он не рассказывал о своей заветной цели: угнать звездолёт и сбежать в вольные контрабандисты. И когда-нибудь где-нибудь спасти молодую красивую туристку с Норга от каких-нибудь космических пиратов. Или хотя бы с терпящего бедствие корабля.
Разумеется, Джегг был достаточно взрослым, чтобы понимать – это всего лишь приятный мираж, воплотиться в реальность которому не суждено. Норг считал колонистов своей главной ценностью. Их личный код обеспечивал такой уровень протекции, который никому в Священной Миссии даже не снился. Если туристка с Норга каким-то чудом попадёт в плен, Норг вышлет за ней целый флот боевых кораблей. А уж надёжность их звездолётов с обычными даже сравнивать не приходилось. И это не говоря о том, что сам Джегг никогда бы не смог махнуть рукой на ответственность чёрного священника, которую нёс перед собственной Священной Миссией, и просто сбежать.
Потом времена изменились. Моральных ресурсов не оставалось ни на лётный симулятор, ни на фантазии (порой весьма фривольные) о прекрасной незнакомке, благодарящей его за своё спасение. Постепенно Джегг о Норге забыл.
С женщинами дело обстояло сложнее. Подавлять собственное влечение он научился быстро, и вскоре это стало естественным, как дышать. При этом всё более отточенный навык эмпатии открывал широкие возможности. Джеггу не составляло большого труда расположить к себе практически любую даму, если того требовала миссия. А случалось такое нередко – основная часть заданий состояла в том, чтобы подобраться достаточно близко к человеку, которому требовалась проповедь. И женщина этого человека, как правило, открывала самый короткий и надёжный путь.
Он никогда не заводил всё слишком далеко. Никогда не использовал всю власть, которую давали ему пара танцев, несколько двусмысленных фраз и жарких прикосновений. Ведь это лишь часть его работы. Та часть, за которую он себя особенно ненавидел.
Но вот Джегг сидит в нейроперчатке за мнемосхемой космического корабля. А уроженка Норга только что отблагодарила его поцелуем. Юношеские мечты сбылись иначе, чем он себе представлял.
Джегг прикрыл глаза и позволил себе несколько минут приятных фантазий на тему чувственного романа с Астер: будет совсем не сложно раз за разом откликаться на её эмоции, мало-помалу подводя к желаемому результату, не правда ли, Джегг? Да, она не подвержена твоему прямому внушению. Но тем уязвимее для косвенного: разве ты не заметил, какой открытой и беззащитной становится Астер наедине с тобой? Бедняжка, она ведь не знает о чёрных священниках ровным счётом ничего. Она понятия не имеет, что для тебя значит обладание женщиной, которую можно прижимать к себе, не опасаясь ни за её рассудок, ни за свой собственный. Миниатюрная Астер даже близко не похожа на знойных красавиц из фривольных юношеских фантазий, но тебе ведь это уже безразлично, не так ли? Не будь она с Норга, ты поглядел бы вообще в её сторону?
Джегг вспомнил маленькую ладошку, судорожно зажатую в его руке. Нет. Неправда. Он хотел её с самого начала, с первой минуты, когда их пальцы переплелись в слизком желе криокапсулы. Золотая нить в темноте… Просто тогда это ощущалось иначе, чем сейчас, когда он пусть медленно, но стал возвращаться к психическому равновесию. Джегг методично вытоптал в собственной душе малейшие ростки надежды любить женщину и быть любимым в ответ.
Астер помогла ему и сказала, что за такое не благодарят. Но она заслуживает благодарности. Куда большей, чем пошлая попытка затащить её в постель.
Джегг помнил, что у Астер есть мечта, к которой она летит на этом корабле. Он выяснит, в чём она состоит, и поможет ей, насколько будет в его силах, достичь цели. И попрощается. Сам же… должно быть, сам он будет хранить Астер в памяти до конца своих дней. Вот и всё.
– Ты тянешь время, чтобы подольше побыть с ней, – ворчливо заметил внутренний голос. – Цели он ей поможет достичь! Надо же, помощничек выискался! Да Астер без тебя, может, легче будет во сто крат.
– Да, я тяну время, – честно признался сам себе Джегг. – Но уж этого мне никто не сможет запретить.
Внутренний голос ничего не возразил.
***
Стыковка прошла без сучка, без задоринки. Новый пассажир успешно, хотя и немного неуклюже, забрался в нужный шлюз грузового отсека, дождался, пока тот наполнится воздухом и снял скафандр. Встречать его вышли все, кроме Астер – она осталась у мнемосхемы открывать люк грузового отсека и следить за тем, чтобы чужая шлюпка в автоматическом режиме успешно его покинула.
Профессиональный историк из Старого Дома оказался высоким и слегка сутулым мужчиной с характерными для землян мелкими чертами лица. Он отвесил Хэле куртуазный поклон, завершившийся преклонённым коленом, и представился Эжесом. Поэтом. Священники понимающе переглянулись. Романтик, помешанный на древних временах. Тех временах, когда метрополия была центром империи. Хэла польщённо зарделась. Историк, наконец, встал.
– Сегой, белый священник.
Эжес вежливо кивнул, улыбнулся, пожал протянутую руку и перевёл вопросительный взгляд на стоящего рядом мужчину. Пониже ростом и поуже в плечах, забавно утопающего в слишком просторном комбинезоне.
– Джегг, чёрный.
Руки эмпат не подал, напротив спрятал ладони, привычным движением скрестив руки на груди. Избегал прикасаться к другим людям без нужды. Особенно открытыми частями тела.
– Чёрный священник? – оживился историк. – В самом деле? О, в таком случае мне удивительно повезло! Какая потрясающая удача, случайно встретить такой редкостный, можно сказать, реликтовый… – Эжес осёкся под его взглядом. – Э-эм… простите, не будет ли с моей стороны нескромностью поинтересоваться, Джегг… Вы первый представитель сей удивительной профессии, кого я имею честь лицезреть, так сказать, воочию. А все литературные упоминания полны… самых противоречивых впечатлений. И, увы, содержат очень мало фактов. И это лишь подогревает любопытство. Мне всегда хотелось узнать, в чём конкретно состоит служение чёрного священника?
  
– В том же, в чём и белого, – пожал плечами Джегг. – Только я при этом причиняю боль.
На этот раз переглянулись женщины. И не только переглянулись, но и прыснули со смеху: основным служением Сегоя на корабле было услаждать Хэлу в постели. А Джегг, что же, садо-мазо практикует?
Эжес тем временем, наконец, обратил внимание на Налу. Расшаркался и с ней, указал на крохотный значок с логотипом, приколотый на нагрудном кармане, и завёл разговор о Суперкубке, надолго поглотивший их обоих. Джегг футболом не интересовался, да и историк не произвёл на него особого впечатления, так что он поспешил вернуться в рубку. К Астер.