Зеркало Горгоны (СИ)

- Бойфренд – громко сказано, - небрежно бросил Матиас. – Спали вместе время от времени. Да, у нас был флирт. Но, если тебе интересно, это не мешало мне одновременно спать с другими.
Стив молчал. А потом вдруг подошел к Матиасу и, словно маленький ребенок, потянул его за руку.
- Пойдем, - сказал он. – Я кое-что тебе покажу.
***
Вена, октябрь 2015 года
Андреас сидел за роялем в своей венской квартире и пытался играть прелюдии Шопена. Но ничего не получалось. Мелодии ускользали из-под пальцев, Андреас то и дело сбивался и был не в состоянии погрузиться в музыку целиком, без остатка. Перед глазами стояли проклятые фотографии, присланные Кронбергом.
Каким же он все-таки был идиотом! Как он мог вообще вообразить, что Кронберг – это на самом деле Антон Вальковский? Черт, это же так глупо, нелепо… Что на него нашло той ночью?
Присланные Кронбергом фотографии безжалостно опровергали все безумные догадки Андреаса. И подтверждали слова Кронберга о том, что Андреас – мудак. От себя Андреас добавлял – конченый мудак. Да. Но если бы это было всё! Фотографии от Кронберга и впрямь были убийственными. Они убили Антона Вальковского, который жил в душе Андреаса. Они кричали о том, что Кронберг был прав, и того Антона, которого любил Андреас, на самом деле никогда не существовало. Да, того Антона не существовало. Но любовь была. И жила даже сейчас.
Андреас мысленно возвращался к разговору с Элен Бреннан на подмосковном кладбище. Он понимал, что эта стальная женщина испытывала чувство вины. И он вспоминал, с какой болью Антон говорил о своей матери. Он не мог ей простить того, что она его бросила, предпочла ему другую жизнь, где была карьера, деньги, власть. Мальчику вроде не на что было жаловаться. У него было все: богатый и влиятельный отец, отличные жизненные перспективы, но Андреас чувствовал в нем кровоточащую рану, которая не могла затянуться. Эту рану нанесла мать, и Антон, став уже 18-летним, взрослым молодым человеком, никак не мог изжить в себе эту рану. И, кажется, он и не хотел ее изживать, наоборот, сильнее и сильнее ее растравлял. В этом смысле он очень походил на Матиаса, который тоже был полон ненависти к Элен. Возможно, поэтому Андреас и решил, что Матиас – это каким-то чудом выживший и изменивший свою внешность Антон. Но нет, у Матиаса была ненависть другого рода. Элен стояла на его пути к Тому. Было ясно, что алчный и честолюбивый Кронберг задался невероятной по своей наглости идеей: стать супругом Тома Бреннана, благо однополые браки теперь были возможны. И он ненавидит все и всех, кто стоит на его пути. В первую очередь Элен.
Но в этой ненависти Кронберга к супруге Бреннана было еще что-то. Словно Кронберг перенял часть боли Антона. Андреас это ощущал шестым чувством. Кронберг в каком-то смысле выполнял волю Антона, он наносил по Элен безжалостные удары, которые уже не мог нанести ее сын. Но которые, возможно, нанес бы, если бы не нелепая, безвременная смерть. Или… или все-таки это была не случайная смерть? Что, если Элен… или кто-то из Бреннанов… Нет, нет, об том лучше было не думать.
Андреас вдруг осознал, что незаметно для самого себя играет уже не Шопена, а что-то другое. Свое. Из-под его пальцев сама собой текла вязь мелодий, которые рождались в его душе при мыслях об Антоне и о Матиасе. О романтичности и цинизме, грусти и лютой ненависти. Андреас на миг остановился, а затем схватил нотный лист и принялся набрасывать то, что сейчас играл. Странно, но когда он играл, то совершенно об этом не задумывался, даже по сути не слышал, что именно играет. Однако эта музыка непостижимым образом отпечаталась в его сознании, в его памяти, и он писал партитуру своего второго в жизни произведения после маленькой прелюдии, посвященной Антону. Героями его нового произведения были Антон и Матиас.
Его лихорадочную работу прервал телефонный звонок.
- Мистер Фелнер? – раздался в трубке незнакомый голос. – Это Том Бреннан. Мы встречались с вами на приеме в Берлине.
 
- Добрый день, мистер Бреннан, - удивленно проговорил Андреас. – Не скрою, ваш звонок стал для меня полной неожиданностью.
- Не хочу отнимать ваше время, мистер Фелнер, и сразу перейду к делу, - Андреас чувствовал, что собеседник на том конце провода нервничает. – Я хочу вам сделать предложение, касающееся вашей музыкальной карьеры.
- Слушаю вас внимательно, мистер Бреннан, - сдержанно проговорил Андреас.
Он понятия не имел, что хочет предложить Бреннан, но у него было нехорошее предчувствие.
- Как вам известно, я являюсь главой попечительского совета благотворительного фонда Бреннанов. Мистер Фелнер, наш фонд готов стать спонсором всех ваших выступлений. Это означает не только высокие гонорары. Мы готовы организовывать ваши выступления совместно с ведущими оркестрами мира и содействовать в организации ваших концертов на самых престижных международных площадках. Могу сразу сказать, что на эти цели фонд готов выделить в целом сто миллионов долларов. Это общий бюджет. При этом я гарантирую, что на ваши личные счета будет переведено 20 миллионов долларов. Это чистыми, после уплаты всех налогов. Плюс гонорары за выступления, а это тоже немалая сумма. Думаю, вряд ли кто-нибудь вам предлагал подобное, не так ли?
- Это очень заманчивое предложение, мистер Бреннан, - осторожно сказал Андреас. – Конечно, я с большой радостью его приму, однако…
- Однако, мистер Фелнер?
- Однако я догадываюсь, что ваш фонд вряд ли станет выделять столь огромную сумму, не оговорив предварительно условий их выделения.
- Вы правы, мистер Фелнер, - хмыкнул Том. – Действительно, у фонда есть ряд условий, но они будут оговорены с вашим директором. Кажется, его фамилия Кренц?
- Совершенно верно.
- Прекрасно. Думаю, они смогут вместе утрясти детали. Но, мистер Фелнер, это не все.
- Что еще, мистер Бреннан? – насторожился Андреас.
- Помимо условий фонда есть еще одно условие - мое личное. На мой взгляд, оно не такое уж существенное для вас. Но это условие обязательное. И оно должно быть выполнено.
- Слушаю вас, мистер Бреннан, - проговорил Андреас, уже догадываясь, что именно услышит.
- Мистер Фелнер, вы не должны поддерживать никаких контактов с вашим… знакомым, мистером Кронбергом.
- Вот как? – глухо заметил Андреас.
- Да, никаких контактов, - нервозные нотки в голосе Бреннана усилились – Вообще никаких. Вы не должны встречаться. Не должны созваниваться. Не должны переписываться.
- Вы говорите это от имени мистера Кронберга, мистер Бреннан? – невинным тоном поинтересовался Андреас.
- Я говорю от своего имени! – обиженно повысил голос Том. – Мистер Фелнер, вы умный человек и все понимаете. Вам сделали необычайно выгодное предложение. Подобные предложения бывают раз в жизни, если бывают вообще. Думаю, как разумный человек, вы в состоянии принять единственно верное решение…
- А если моим решением будет отказ? – спокойно поинтересовался Андреас.
- Что? – Том Бреннан как будто поперхнулся. – Вы… вы шутите, мистер Фелнер?
- Просто хочу понять, каковы могут быть последствия моего отказа.
- Ах вот как! – медленно проговорил Том. – Последствия? То есть потеря столь невероятно выгодного контракта для вас будет недостаточным последствием?
- Мистер Бреннан, не буду отрицать, мне будет безумно жаль потерять такой контракт. Потому что вы правы: подобный шанс выпадает лишь раз в жизни, если выпадает вообще. Но потеря такого контракта не станет для меня катастрофой. А я его потеряю, поскольку ваше условие для меня неприемлемо. Я не собираюсь отказываться от встреч с Матиасом Кронбергом, даже за 20 миллионов долларов на своих счетах и спонсорскую поддержку моих концертов.
- Ах вот как! – взбешенно прошипел Том, не ожидавший подобного ответа.
- Именно так, мистер Бреннан, - холодно произнес Андреас.
- Вы настолько не нуждаетесь в деньгах, мистер Фелнер?
- Я отношусь к тем наивным людям, которые убеждены, что не все в этом мире покупается и продается, мистер Бреннан. К тому же, мои потребности не так уж велики. И того, что я зарабатываю, мне более чем достаточно.