Небесная академия. Ученица и наездник

Мэйлир сплюнул и мрачно посмотрел, как рядом с перчаткой на сером гравии алеет пятно крови.
– Вот она – чернь. Никакого понятия о благородстве.
Тут уже не вытерпел даже Хоэл, бывший до этого лишь наблюдателем.
– А оскорблять женщин – это признак аристократизма, что ли?
– Ты вообще кто такой? – воззрился на него Мэйлир. – Очередной подпевала? Тебя тоже на дуэль надо вызвать?
– Да ты свихнулся, брат! – выдохнул Хит.
– Хватит!
Громогласный возглас разнесся над всем двором. Я была так взбешена выходкой старшего сынка виконта Кеффила, что не заметила, как в сцену добавилось новое действующее лицо. Поняла это, уже когда меня за плечо взяла, отодвигая, искалеченная рука. А затем я увидела и самого бородатого Куланна, который пробивался через моих однокурсников к Силвейну и Мэйлиру.
– Что здесь происходит? – рявкнул он.
Наш курс посторонился, и оказалось, что за спиной самого грозного из преподавателей с круглыми глазами толчется вторая группа третьекурсников, вспотевших и раскрасневшихся, словно они только-только с тренировки. Видимо, Силвейн шел на Орлиную Голову, чтобы сменить там Куланна. Но не успел…
– Это не ваше дело, – бросил Мэйлир.
– Мое, – ветеран хищно оскалился. – В отсутствие ректора я исполняю его обязанности. Перевожу для салаг – это значит, что в академии никого главнее меня нет. Если мне прямо сейчас не объяснят, что тут за сыр-бор, то ректора вы можете и не дождаться, потому что бесконечным терпением Освальта я не отличаюсь.
– Произошло недопонимание! – слабым голосом попытался встрять Хит.
Куланн окинул его строгим взглядом.
– Так причина ссоры – ты, малец?
– Он вообще ни при чем! – наконец у Мэйлира проклюнулся хотя бы росток трезвомыслия. – Я требую от Силвейна ответа за неподобающее аристократу поведение и расплаты за совращение честной и благородной девицы!
– А Эйри тебе чем не честная? – возмутился Уин.
Конечно, было здорово, что друг нашел в себе смелость за меня вступиться, но звучало это так двусмысленно, что я вмешалась:
– Эй, меня вообще никто не совращал!
– По одному! – рявкнул Куланн. – И не частить! Тарен, ты первый.
Все заткнулись. Силвейн со странным выражением посмотрел на меня, затем кинул недобрый взгляд на Мэйлира, скрипнул зубами и сказал:
– Может, перейдем в ректорский кабинет? Незачем на всю академию вещать глупости и вранье.
Я едва не застонала. Вот вроде он и хотел как лучше, но подобрал такие выражения, которые делу никак не могли помочь!
Мэйлир ожидаемо вспыхнул еще сильнее.
– Клеветник здесь только вы, Силвейн! Вы боитесь, что академия узнает правду о ваших грязных делишках, потому и пытаетесь все замять. – Заметив, что Куланн собирается его перебить, он повысил голос. – Если кто-то не слышал, то я повторю! Сегодня утром я собственными глазами видел, как Силвейн и леди Лорна… совокуплялись в карете на улицах Вайля!
Последние слова дались ему с трудом. Кто-то сзади хмыкнул, а Хоэл обреченно прошептал: «Бедный идиот».
Все вокруг знали об отношениях преподавателя и дочки бургомистра. Их почти никогда не видели вместе, однако Лорна не скрывала, что вскорости ждет от Силвейна предложения. Лишнее подтверждение тому, что это правда, больно царапнуло меня по сердцу, но…
Я ведь с самого начала знала, что мне не на что рассчитывать. Даже наоборот, в какой-то мере пыталась избежать определенного внимания Силвейна, чтобы не повторить судьбу матери. И чего теперь слезы лить?
– Так, – Куланн зловеще прищурился. – Расскажи-ка мне, сынок, а что ты делал в Вайле? Не припомню, чтобы кто-нибудь давал тебе разрешение покинуть академию.
Мэйлир плотно сжал губы. Взгляд заметался по двору. Юноша медленно втянул воздух через нос и признался:
– Да, я сделал это без разрешения, но моя причина была весомой. Я шел к леди Лорне, чтобы сделать ей предложение руки и сердца.
Весь двор дружно охнул. Я оглянулась.
Ну да, в том, чтобы идти в ректорский кабинет, смысла не было – шила в мешке не утаишь. Вторая группа третьего курса, которую так старательно спроваживал Силвейн, никуда не ушла и топталась за углом, прислушиваясь к каждому звучащему здесь слову. Во двор высыпали студенты вместе с преподавателями и из других корпусов, и с тренировочной площадки, привлеченные шумом. Больше людей здесь собиралось только в тот день, когда встречали нового архея.
  
Почти все перешептывались, злорадно поглядывая на Мэйлира. По нему сохло не меньше девчонок, чем по Силвейну, и старшего сына виконта среди парней-студентов за это недолюбливали. Сегодня он дал отличный повод над ним посмеяться, прилюдно объявив, что шел со свадебным предложением к девушке, которая без оглядки влюблена в другого мужчину.
И весь скандал теперь предстал совсе-е-ем в другом свете. Очень невыгодном для Мэйлира.
Так и оставалось бы, если бы Силвейн все не испортил.
Куланн поцокал языком.
– Два серьезнейших нарушения за один день, сынок. Ты сам выставил их напоказ. Иди в свою комнату и начинай собирать вещи. Эту ночь переночуешь в академии, а завтра утром съедешь в гостиницу в Вайле. Когда вернется ректор, к тебе отправят посыльного, чтобы ты мог получить необходимые документы. В остальное время тебе здесь будут не рады. А теперь подними перчатку и спрячь, пока не случилось ничего похуже отчисления.
– Подождите! – Хит сдавленно застонал. – Вы же только исполняющий обязанности ректора! Что, если он примет другое решение?
Старый вояка зыркнул на него.
– Мне жаль, малец. С учетом того, что это не первый проступок твоего брата, двух вариантов решения этой проблемы быть не может. Правила едины для всех. Когда Освальт вернется, он может подобрать другие слова, но итог будет тот же самый – отчисление. – Он повысил голос, чтобы следующая фраза разнеслась на весь двор. – И так будет с каждым, кто нарушает правила, независимо от того, какой статус у вас за стенами академии и сколько денег у ваших родителей!
В лицо Мэйлиру словно плеснули кипятка.
– То есть вот как здесь понимают справедливость? Вы вышвырнете меня, потому что я сказал правду, и оставите работать человека, который растлевает девиц и водит их за нос?
– Не перекручивай факты! – рубанул ладонью Куланн. – «Правду», которую ты нам тут выдаешь, еще нужно доказать. Ни одной растленной девицы я рядом не вижу, зато вижу юнца, обиженного на соперника по романтическому интересу.
– Да все он врет! – внезапно крикнули откуда-то сзади. – Лорна ему отказала небось, вот он и ищет, на ком сорваться!
– Я! Говорю! Правду! – громко и четко, выделяя каждое слово, произнес Мэйлир. – Клянусь перед Хеденом и Энедой! И объявляю, что лорд Тарен Силвейн – трус, совратитель и лжец! Пусть примет мой вызов, поднимет перчатку и кровью сотрет мое обвинение!
– Хеденовы волосатые яйца, сынок, да он же тебя на котлеты порубит! – ругнулся Куланн, не смущаясь присутствия девушек вокруг. Поморщился, словно ему под нос сунули эти самые яйца, и совсем уже тихо пробормотал: – Ну какое паскудство…
Его расстройство было понятным. Он попытался уладить ситуацию, как умел, но лучше не стало, только хуже. Теперь все зависело от Силвейна – будет он принимать вызов или нет.
А тот смотрел на черную перчатку у своих ног и ничего не говорил, нагнетая напряжение.
– Этим утром, – начал он не спеша, словно бы задумчиво, – я действительно спускался в Вайль, чтобы отправить пару писем. Пешком. Ни в какие кареты по пути не залезал – слава богам, свои ноги пока не отсохли. Подтвердить это, разумеется, никто не может. Знал бы, что меня будут обвинять в чем-то подобном, взял бы сопровождение. Леди Лорну я не видел уже… Кажется, мы последний раз встречались дней десять назад, когда бургомистр пригласил к себе ректора, чтобы обсудить праздник на День Хедена. Самое смешное, Мэйлир, что с этой леди у меня ничего нет, не было и не будет, и именно по этой причине я старательно избегаю ее общества. Не знаю, кого и что ты там видел, да и видел ли вообще, а не выдумал. Твоя беда в том, что ты не ограничился этим, а принялся поливать грязью людей, которые этого не заслуживают. И этим ты только что…