Наследница чужих богов (СИ)

Он ненадолго умолк, подбирая слова.
— А потом случилось то, что ты видела. Анаи-Хантен и Риа погибли. За несколько дней сама жизнь была стерта с их поверхности, и никто не мог помочь. Халифат и наши союзники направили флот для эвакуации, но корабли, если им и удавалось сесть, более не взлетали. Нам оставалось только наблюдать.
Кайя видела, как от каждого слова красивое лицо становилось все более закрытым. От этого раздражение, распирающее внутри, неожиданно притихло. Сейчас ей впервые не хотелось ему возражать. Напротив. Она многое бы отдала, чтобы этого разговора не случилось, чтобы он замолчал и более не колол каре-синим холодом в глазах. То, что сваливал на нее собеседник звучало так, будто бы это она — женщина со степей каганата — виновна в случившемся.
  
Ал-шаир вернулся к рассказу.
— В ту пору халифом был мой дед, Завир III. Это он захватил Леваар. По его решению вы лишились своей культуры, веры, языка, доступа к технологиям, идентичности, правящих династий. Ваше положение стало не лучше рабского. Если подобные меры тебе кажутся жестокими, отвечу лишь, что на тот момент перед халифом стоял выбор: изолировать вас или же стереть полностью. Совет, как и представители содружеств, настаивали на геноциде, но правитель проявил милосердие. Вас заперли на Левааре, ограничили развитие, контролировали популяцию, изучали. До вторжения вы не жаловали чужаков, умели скрывать тайны. Только подчинив вас, остальной мир узнал, что ваша планета аномальна, и что эта зараза, необъяснимая стихия, в итоге привела к скорой гибели шестой системы халифата. А еще, мы нашли старую кровь…
Он вцепился в нее взглядом, не позволяя отвернуться. Заговорил низким ледяным тоном.
— Кайя, вы не просто поклонялись ваар. Кем бы или чем бы не были ваши боги, вы приняли их телом. Запятнали себя скверной.
Подавшись вперед, прежде чем Кайя успела среагировать, он поймал длинный русый локон, пропуская волосы между пальцев.
— Это у тебя от человека. — легким касанием прошёлся по щеке. — И это от человека. — но потом его рука замерла у глаз, и ал-шаир отнял пальцы. — Но вот они — от ваар.
Кайя не выдержала. Промолчала, но в голове мысли взрывались протестом. Чего он от нее ждет? Чтобы поверила в такое? В эти предания, которыми в глухих деревнях пугали непослушных детей, в легенды?
— Ты сейчас смотришь на меня через эти легенды.
Она быстро опустила глаза.
— Неизвестно, когда и как это произошло, на заре Исхода или позже. — продолжал ал-шаир. — Первая эпоха от Исхода темная. Человечество заселяло галактику, нашим предкам приходилось выживать, им было не до ведения общей хронологии. Но с точностью можно сказать лишь одно: в некоторых из леварцев, в тех, кого принято называть «старая кровь», присутствуют признаки нечеловеческой расы. Чаще всего это только внешние черты: оттенок глаз, слишком бледная кожа, белые волосы, крепкий иммунитет, более длинная жизнь, поздняя старость, однако порой, очень редко, кровь проявляется и в унаследованных способностях. То, что случилось с Анаи-Хантен и Риа — проявление этих способностей. Две передовые обитаемые планеты превратились в мертвое черное поле не от залпов какого-то вражеского флота или неизвестной человечеству технологии. Таковыми их сделала чужая воля. Ибо если мы, диары, как я тебе и говорил, управляем невидимой энергией вокруг нас, то вы способны подчинить силу гораздо большую: разрушительную, непостижимую, сводящую с ума.
Он дотронулся к ее подбородку, приподняв вверх так, чтобы она не могла укрыться от прямого взгляда. Тихо закончил:
— Вы управляете реальностью.
…
…
…
Ал-шаир объяснял медленно, как неразумному ребенку, старательно подбирая фразы. Его голос, низкий и тягучий, касался мыслей, отзывался в груди давящим спазмом, но смысл ускользал. Кайя не заметила, когда именно прекратила вслушиваться.
Ее собеседник тоже замолчал.
Сколько они просидели вот так, она с потерянным, ничего не видящим перед собой взглядом, и он, кто неотрывно смотрел ей в глаза, будто мог прожечь не только ее мысли, но и душу.
Диар наклонил голову и тихо вознес к небу.
— Имардан. Святые воды.
Как через туман Кайя угадала то ли досаду, то ли разочарование в его интонации. Красиво очерченная линия губ ненадолго искривилась, и это отчасти вывело из ступора. Она понимала, что с ней происходит. Потрясение, сравнимое с физической болью. Предел того, что мог принять ум простого человека. Разум защищался. Сознание трещало по швам и то непонятное оцепенение, в которое она впала, оказалось защитной реакцией на его рассказ.
«Реальность? Вы управляете реальностью… Что, во имя Всевышнего, это значит⁈»
Мысли жалили. Беспощадно, быстро. Где-то посреди этого потока взметались образы из прошлого, собственные ощущения: косые взгляды людей, страх, с которым они отворачивались каждый раз, когда она появлялась на улицах ставки, беды, что нередко приписывали ее сглазу. И те необъяснимые случаи, совпадения, преследовавшие всю короткую сознательную жизнь.
Нет. Так дальше нельзя. Разве она способна управлять тем, чего не понимает?
Кайя требовательно посмотрела на ал-шаира, и тот откинулся назад, как-то обреченно развел руками.
— Говори. Все равно же не промолчишь.
Приглашать дважды не пришлось. Слова хлынули сами, несвязная речь, претензии, вопросы, что она задавала и, не дождавшись ответа, торопилась дальше. Кайя понимала, что не сдержанна, понимала, что уже давно опустила приличия, зашла за черту, даже, кажется, сквернословила, но остановиться сейчас было выше ее сил.
Невыплаканные эмоции рекой текли наружу, застилая взор гневом, отчего Кайя почти ничего не замечала. Боковое зрение улавливало какие-то перемены в освещении каюты. Оно сменялось неровным мерцанием, то максимально ярким, то почти угаснувшим, в тишине помещения гуляли посторонние звуки, скрежет, дребезжание металла.
Сказанного уже хватило бы не на один приговор, но, будто этого недостаточно, она вбила последний гвоздь, перейдя на личное.
— Что ты от меня ждешь, диар⁈ — Кайя зачерпнула лежащие на боковом столике разноцветные упаковки и потрясла почти у его лица. — Ты говоришь мне о какой-то реальности, а я даже не знаю, что делать с этим!
Внезапно ал-шаир перехватил запястья, чуть потянул вперед. Миг, и Кайя оказалась в кольце мужских рук. Дернулась, но он мягко осадил, прижимая сильнее.
— Так дело не пойдет, Кайя.
Распаленная собственной речью, она с силой уперлась ладонями в широкую грудь, несколько раз стукнула, но потом взгляд зацепился за синеву его глаз и Кайя застыла. Из головы как-то разом вылетели все мысли. Было странно ощущать эту пустоту на фоне стука сердец: ее, дико бьющегося, и этого мужчины, спокойного, ровного, что сейчас сквозь черную униформу почти касалось рук.
Она быстро оторвала ладони, попыталась встать. Диар не отпустил. Его лицо оказалось так близко, царапая резкими чертами, уже знакомым древесным ароматом и чем-то новым, мускусным. Вблизи темные глаза лишь на секунду напомнили кристаллы синего льда. Этот холод стелился вокруг черных зрачков, колол, студил голову, но ближе к краю радужки перетекал в золотисто-коричневый ободок, теплый, даже горячий, удерживающий синеву.
Кайя вдруг поняла, что внаглую рассматривает его, а он намеренно не спешит останавливать, прерывать молчание. Как будто дает возможность успокоиться. Привыкнуть? Она вновь вспомнила о своем унизительном положении. В мыслях разлился его низкий голос:
«Привыкай… Ни-адда…»
Ал-шаир улыбнулся одними кончиками губ, как-то растянуто, играя, и Кайя почувствовала, что опять заливается краской смущения и злости. Ведь обещал, говорил, что не станет принуждать…
— Разве я принуждаю? — тихим тоном протянул он.
Кайя подавила порыв повторно ударить его в грудь, попыталась переступить через себя, заговорив медленно, даже с почтением.
— Вы ошиблись на мой счет, ал-шаир. — она прочитала нескрываемое удивление на его лице, но быстро продолжила. — Из всего, что вы перечислили, у меня есть только глаза. Ничего больше. Я ничего не умею делать с этой вашей… реальностью. Пожалуйста. Отпустите меня на Леваар.