Наследница чужих богов (СИ)

Шедший в сторону Иерихона дартт слегка отклонился, меняя траекторию, направляясь к загородным взлетно-посадочным станциям.
Кайя вопросительно посмотрела на Самиру, но та лишь повела плечами. Очевидно, задерживаться в городе диары не станут. Она резко закрыла шторку, вымещая на бездушном предмете сдерживаемое раздражение. Служанка иначе рассудила замешательство госпожи.
— Вам понравится перелет. Это неопасно. — Самира неумело попыталась пошутить. — Приятнее, чем тряска в седле.
  
Боковая дверь салона автоматически отошла в сторону, не дав Кайе ответить. Она невольно зажмурилась, ожидая увидеть солнечный пейзаж, но вместо этого взгляд утонул в темноте вместительного ангара. Дартт остановился возле трапа овального, чуть вытянутого в длину шаттла угольно-черного цвета, который занимал собой практически все пространство.
Ее негромко позвали:
— Следуй за мной, ни-адда.
Кайя сразу узнала голос диара, того немолодого военного, кто первым заговорил с ней близ руин Верны. Как он ее назвал? Быть может, она ослышалась? Но мужчина повторно озвучил известное ей обращение.
— Поторопись, ни-адда.
У Кайи запылали щеки. Так в знатных диарских домах называли приближенных наложниц.
Руки сами сошлись на груди, незаметно вцепившись в ткань одежды. Нет, она еще не забыла слова ал-шаира, сказанное им о том, чего он в ней не потерпит, но сейчас его замечания неожиданно предстали в новом свете. Ни-адда… И этим утром, ослепленная собственными страхами и злостью, непониманием происходящего, Кайя не рассматривала вариант, подумать не смела, что ему она может понадобиться как женщина. Наложница.
Осознание собственного унижения, беспомощности, взметнуло и без того тлевший костер гнева. Не оборачиваясь, Кайя проследовала за ведшим внутрь шаттла военным. Гладкие темные стены со скрытым источником приглушенного света вились вперед, редко выхватывая очертания закрытых кают, но она ничего не замечала, думая о своем. Даже если ее жизнь теперь зависит от прихоти ал-шаира, она не позволит ему распоряжаться своим телом. Не сможет. Только не после того, что с ней сделали. Память щадила чувства, скрывая жестокие воспоминания, но тело помнило боль. Ее кожа помнила эту боль: эфемерную, не терпящую чужих взглядов, не то, что прикосновений…
Кайя отвлеклась от собственных мыслей лишь оказавшись в центре какой-то каюты. Сопровождающий что-то сказал у выхода, но Самиры рядом не оказалось.
— Где моя служанка⁉ — вдогонку, растерянно позвала она.
К ее удивлению, диар вернулся на несколько шагов, спокойно ответив на вопрос:
— Жди здесь. Вы встретитесь позже, ни-адда.
Непривычное обращение резануло слух, и прежде, чем Кайя решилась возразить, узнать, когда будет взлет и почему ей нельзя остаться со служанкой, он удалился. Двери каюты легко сошлись, оставляя ее одну.
Она осмотрелась. Небольшое, с закругленными углами помещение, с глухими все того же матового синего оттенка стенами. Здесь также невозможно было определить источник света. Он струился отовсюду, равномерно мягко, как горение свечей, заполнял, но не нервировал. Мебель практически отсутствовала. Каждый элемент интерьера отвечал задаче, а не стремился украсить или перебить пустоту. Обстановка указывала, что каюта предназначалась для отдыха и досуга во время перелета.
Постояв немного в нерешительности, Кайя медленно обследовала помещение. Нашла скрытую нишу с раковиной и быстро ополоснула лицо и руки, вдоволь напилась. В животе скрутило от голода. Завтрак, как и вчерашний ужин она пропустила. Утром, после разговора с ал-шаиром, того, что он проделал не только с ее рукой, но и разумом, ее еще какое-то время тошнило.
Не обнаружив ничего съестного, Кайя устало подошла к одному из графитовых, встроенных в пол кресел, присела. Неудобное и твердое на вид, кресло незаметно подстроилось под изгибы тела, словно обнимая. Плотная серая ткань ее наряда грубо выделялась поверх идеально гладкой оббивки из неизвестного ей материала, указывая на абсурдность происходящего, как бы напоминая, что она не подходит ни к этому месту, ни к образу жизни.
Кайя прильнула к откинувшейся назад спинке, устраиваясь удобнее. Воздух в каюте был свежим, немного прохладным, успокаивающим. Она плохо спала этой ночью, уже второй день проводила в седле. Мышцы слабо ныли, глаза слипались. Незаметно ее сморил сон.
…
…
…
Приходила в себя Кайя медленно, первые секунды не понимая, снится ли ей все это, как попала в незнакомую странную комнату. То, что она не одна, заметила не сразу. Напротив, в таком же кресле, расположился ал-шаир.
Его силуэт казался неправдоподобным, и какое-то время Кайя отстраненно изучала взглядом каждую новую деталь, замечая перемены в облике. Он успел сменить боевую амуницию на строгую, лишенную нашивок черную форму с воротом под горло, отчего массивная фигура практически сливалась с темной оббивкой мебели. Кажется, лицо было уже не такое усталое, волосы собраны назад на диарский манер. Все тот же прямой каре-синий взгляд.
Кайя мотнула головой, наконец-то осознав, что монотонная сцена в каюте на палубе шаттла происходит на самом деле. Она скованно дернулась.
— Не вставай. — знакомым тоном приказал он, продолжая смотреть в ее сторону. — Ты крепко спала, пропустила взлет и варп-скачок. Я не стал тебя будить. Во сне ты такая спокойная. Притихшая.
Ал-шаир помедлил, не отводя от нее темных из-за освещения глаз.
— Любопытно увидеть что-то кроме твоей злости.
Кайя смутилась, села прямо, машинально пригладив выбившиеся пряди. Она не понимала, чего ожидать на этот раз. Инстинкты подсказывали молчать, не нарушать тишины, но в голове заиграли не дававшие покоя вопросы, вспомнилось обращение, которым наградил тот диар.
— Киран. Первый галеат. — уловив мысли, ответил ал-шаир. — Можешь ему доверять.
— Он назвал меня ни-аддой!
— Привыкай.
Кайя ответила резче, чем следовало.
— Мой отец не позволил бы. Никогда не дал бы свое согласие!
— Зато его дал твой брат. Нужно было принять мое предложение, Кайя.
— Я… — она не находила слов. — Не подхожу.
Медленно блуждавший по ее лицу каре-синий взгляд заставил покраснеть, выпалить первое, что пришло на ум.
— И не хочу!
— Вот как? — кажется, в голосе прозвучал металл, но ал-шаир улыбнулся. — Династии и знатные семейства халифата сами отсылают своих женщин в правящие дома, в надежде, что кто-то задержится. А ты не хочешь?
Кайя опустила голову, пряча не только блестевшие гневом глаза, но и спутанные мысли. Он столько уже знал о ней, столько сумел увидеть, бесцеремонно, без ее согласия. Так зачем играет? Зачем продолжает этот унизительный разговор? Или ему это нравится? Принуждение? Насилие?
— Кайя, — он дождался, пока та посмотрит в ответ, спокойно продолжив, — насильно я тебя не трону. Не бойся. Ни-адда — достоверная причина, взять тебя в свой дом. Ни у кого не возникнут лишние вопросы. Ведь ты… красива.
Кайя затихла. Данное обещание отчасти успокоило, но последняя фраза, то, как это было сказано, привела в смятение.
Ал-шаир откинулся назад. Расслабленное выражение лица сменилось серьезным. Он сложил руки перед собой, соприкасаясь ладонями. Кайя увидела, как на кончиках его пальцев зарождается танец синих сполохов, что плавно и послушно перетекали сквозь плоть, подчиняясь чужой воле своего господина.
В каюте запахло грозой.
— Диары рождаются с этой силой. — меняя тему разговора, начал он. — С потенциалом управлять окружающей нас энергией, пропускать ее через себя, накапливать. Но то, какого уровня будет эта сила, зависит не только от врожденных данных. Мы создаем себя сами. Тысячелетиями, строгим отбором в каждом поколении. Нашей верой. Путем требующих полной отдачи медитаций, изнуряющих тренировок, опасных ритуалов.
Кайя подавила овладевшее ею возмущение, но диар заметил, сдержанно улыбнувшись.
— Поверь, свою власть мы заслужили. А вот вы. — он направил сведенные руки в ее сторону, отчего клубок энергии слегка метнулся вперед. — Вы присвоили чужое. И у этого поступка есть последствия.