Энеата. Воин и Солнце (СИ)
— Ну да! Поесть я не прочь.
…Хоть Энеата и мечтала весь день о прохладе, встречать закат оказалось приятнее возле горячего костра. Созерцая усталым взглядом пляшущий огонь, Эне всё же не хотела засыпать, предаваясь своим мыслям.
Азмар и Римиар уже мирно спали, растянувшись на постеленной на камне плотной ткани, подоткнув под головы сумки. Байру Асахир устроился поодаль — поднявшись на один из ближайших холмов, он бдительно оглядывал окрестности, охраняя покой товарищей.
Последние отсветы солнца угасли, и резкие порывы холодного ночного ветра унесли тёплые ароматы приторно-сладкого левкоя и пряной сухой травы. Костёр угасал, тлели последние угли, и Энеата не знала, надо ли подбросить ещё хвороста. Понимая, что на вершине того холма байру Асахир услышит только громкий крик, Энеата встала и подошла поближе.
С этой стороны подняться было совсем не сложно. Пологий склон подсвечивали отблески пламени костра; Асахир сидел на земле, ссутулившись поджав одно колено к груди. Остановившись в нескольких шагах от военачальника и не сумев понять во мраке, смотрит ли он на неё или куда-то в сторону, Энеата позвала его.
— Да? — спокойно спросил байру.
— Я хотела спросить, надо ли…
— Нет.
— Что нет?
— Не надо. Пусть гаснет.
— А… — растерянно выдохнула Энеата. — Ну… ладно.
— Не спится?
— Ага.
— Иди сюда.
Энеата, быстро оглянувшись назад, на костёр, всё же подошла ближе, встав рядом с воином.
— Знаешь, в какой стороне отсюда Идшар? — поинтересовался Асахир.
Энеата пожала плечами и отозвалась:
— Где-то ниже по течению Великой Реки. Стало быть… — она огляделась и махнула рукой в сторону. — Там?
— Нет, — в темноте Энеата не могла разглядеть лица байру. — За Энараном, в междуречье, Река поворачивает, огибая Ирнарис. Арилон течёт туда, — он сопроводил слова жестом, показывая направление, — а Великая Река — вот туда… А там начинается Большой Хребет Ирнариса. Он идёт в сторону от реки, но потом она сворачивает к нему. Идшар во-он там.
Энеата, подумав, тоже опустилась на землю, но тут же резко поднялась, поняв, что почва остыла слишком сильно. Асахир, верно истолковав движение асу, скинул с плеч и постелил рядом с собой плащ.
— Садись, — предложил он.
Энеата поблагодарила и села.
— А Арк — там, — она показала в сторону своего родного поселения, вдруг подумав, что должна поддержать беседу.
— Да, — согласился Асахир. — Я знаю.
— Ну да, — растерялась Энеата, смущаясь.
— Тебе нравится твой город?
— Не думаю. Мне нравился наш дом, но… — Энеата шумно вздохнула, — Дело ведь не в здании, правда?
Асахир кивнул.
— Теперь, когда… Не важно. А вам… нравится Идшар?
— В Идшаре я вырос, в Идшаре я стал собой. Идшару я присягнул на верность.
— Это ведь не то же самое, разве нет?
Военачальник Идшара промолчал, не отвечая на вопрос юной асу. Девушка отвлеклась от созерцания равнины, теперь залитой светом вышедшей из-за тучи луны, и вновь нарушила тишину, поворачиваясь к Асахиру и произнося:
— Байру! Я думала, вы разозлитесь, что я пошла следом.
— Я разозлился.
— Ну… Тогда вы как-то непривычно тихо злитесь.
Асахир рассмеялся, а потом неожиданно и как-то слишком серьёзно произнёс:
— Энеата, дочь Хурсана из Арка, храни мой очаг.
— Что? — возмутилась Энеата. — Мне не до шуток, байру!
— Мне тоже.
— Что за… что за глупости?
— Глупости?.. Я серьёзен, Энеата.
— Вы что… вы правда что ли хотите, чтобы я была вашей женой?
— А почему нет?
— Почему?.. — внимательно глядя на военачальника, спросила Энеата.
Тот скривился, на лицо вернулась привычная презрительная усмешка.
— Только не говори, что…
— Нет, — перебила Энеата. — Не спешите относить меня к томным девочкам, грезящим нежной страстью, господин байру. Я не собираюсь добиваться лживых признаний или вытягивать обманные восторги. Я хочу услышать простой и чёткий ответ. Я знаю, что некрасива, приданое у меня…неплохое, но для простого человека, не для вас! То же и с именем. Ну разве я нужна вам? Как я могу в это поверить? Вы смеётесь надо мной! Вы можете жениться на дочери любого эсина. Или… Почему бы вам не жениться на Дивияре? Она так красива, все желают её. Все будут завидовать вам!
Асахир молчал, внимательно глядя на Эне и по привычке щуря светлые глаза, пока, наконец, не произнёс:
— Ты приворожила меня, ведьма, и мне нет покоя, — слова Асахира прозвучали неприязненно и зло, и девушку объял страх. — Я желаю тебя сильнее, чем иссушенная земля — дождя.
Энеата отвела взгляд. В горле пересохло, и голос подвёл её, не дав произнести ни звука.
— Ты не хочешь этого, верно?
Голос военачальника по-прежнему пугал её. Энеата мотнула головой, но, не желая показаться ни равнодушной, ни излишне кокетливой, она всё же заставила себя говорить и произнесла:
— Я… байру, но ведь… Я уже обещалась Нунне.
— Это единственная причина для отказа?
— Я не хочу вас ненароком обидеть…
— Я похож на ранимого юнца? Говори, как есть, асу.
— Мы знакомы так мало… и совсем не знаем друг друга.
— Это легко исправить. Это само исправляется. Со временем.
— Но… — растерялась Эне, стараясь найти подходящие высказывания, сумевшие бы убедить байру Асахира в нелепости его предложения.
— Прошу тебя, говори, как думаешь, не выбирая слов. Будет лучше, если мы верно поймём друг друга.
Энеата, вжав голову в плечи, тихонько пробормотала:
— Тогда и вы скажите, как есть, байру. Почему такое вообще могло прийти вам в голову? Зачем я вам? Я же… я совсем не та, кто… — она запнулась и замолчала, решив дождаться ответных слов Асахира.
Тот тяжело вздохнул, сцепляя ладони. И его голос зазвучал тихо и хрипло, воин говорил так, будто каждое слово стоило ему неимоверных усилий и больно ранило.
— В день, когда я ждал гонцов, которые должны были привести мне сына Арнунны… когда пришла весть, что он сбежал, когда посланные в погоню охотники Азмара вместо него притащили мне тебя… Ты вела себя так отважно, как способны не все мужчины. И у тебя были такие странные глаза. Такие голубые и… странные.
Он ненадолго замолчал, задумавшись, но Энеата не стала произносить ни звука, пытаясь понять сказанное. Асахир продолжил:
— Я не хотел снова попадать в эту ловушку. Любовь к женщине делает мужчину слабым. И когда ты попыталась сбежать, сказал Азмару отправить тебя домой. Но ты снова пришла. И снова — в порыве такой безрассудной, такой глупой отваги…
Военачальник поднял голову, повернувшись к Энеате, и спросил, привычно щурясь:
— Я ответил?
Энеата коротко и нервно кивнула.
— Но есть и еще одна причина — я вас боюсь. До дрожи боюсь, байру.
— И что? — похоже, и правда не понял Асахир.
Напряжённая и холодная тишина вновь повисла над ними.
— Плащ мой возьми с собой, а то замерзнешь, — вдруг поставил точку в беседе Асахир. — Завтра снова далеко идти…
Энеата задержалась, не решаясь просто уйти. Подняв с земли плащ, растерянно поблагодарила и вновь замерла, словно ожидая чего-то ещё.
Но Асахир больше не заговаривал. Эне, подождав ещё немного, всё же спустилась. Свернувшись калачом на краю расстеленного полотна, с головой накрылась плащом Асахира и крепко заснула, едва сомкнув веки.
Глава 25. Зверь древних сказаний
Утром Энеату разбудил Азмар, коснувшись её плеча. Когда девушка распахнула глаза, сонно уставившись на сотника, он тут же отошёл, дав ей время потянуться и зевнуть.
Сев, Энеата огляделась по сторонам. Солнце ещё скрывалось за холмами, но его свет уже озарил окрестности, пока не согревая. Асу поежилась, задумчиво пытаясь потянуть одеяло на плечи. Поняв, что одеяло таковым вовсе не является, она нервно сбросила плащ Асахира и тут же осторожно подняла и свернула его.
— Байру!.. — позвала она, вставая и протягивая сложенный плащ сидевшему совсем недалеко военачальнику. — Благодарю.